Геленджик и пришельцы (СИ) - Колотилина Октавия - Страница 13

— Бумажная идея! — решила пошутить Инга. И получила в ответ взгляд, полный осуждения.

Красный Кот, девятилетний охотник из племени даяков с острова Калимантан, притаился в траве. Он напряженно глядел на тропинку. За тропинкой тянулся забор лагеря «Альбатрос».

— Расни… — в который раз попыталась заговорить Инга.

— Тсс! Спугнёшь. Видишь ту жирную птицу, вон, совсем близко! Сейчас я её…

Как удивительно снова видеть бугрящиеся мышцами руки, рассматривать татуировки в виде скорпионов, грубый плащ из шкуры леопарда! Неужели вот он Расни, живой? Над тёмными волосами торчат разноцветные перья, а надо лбом — зубастая черепушка пальмовой куницы. Весь прошедший год эта черепушка то и дело вставала перед глазами. Инга строила длинные цепочки доводов, что никаких джунглей и гигантских богомолов не было в реальности. И всякий раз появлялась клыкастая мордочка, которая ухмылялась: «Было!»

— Расни, это голубь, его хоть ногами пинай — не улетит. Он так пропитан бензином, что в качестве еды не годится, разве что в качестве топлива. И я не могу никого спугнуть, ведь, кроме тебя, меня никто не видит и не слышит. Лучше сам прекрати вслух болтать — бельсерафы налетят!

Даяк не произнёс ни слова, но Инга услышала, как он думает: «Инга стала духом?» И ответила:

— Нет, просто сижу в твоей голове.

— О, я умею разговаривать с духами, меня Травник учил! — обрадовался охотник, уже не шевеля губами. — Смотри, ещё пять птиц!

— Ага, хватит, чтобы заправить мотоцикл.

— А плоды с того дерева можно есть?

— Можно. Надо же, шелковица уже созрела! Эй, зачем ты на неё лезешь? Голодный?

Расни снял ремень, обхватил им ствол и вскарабкался до первых ветвей, как на пальму. С сомнением попробовал пару сизых сочных ягод, кивнул и принялся собирать их в кожаный мешочек.

— Нет, не голодный, — бросил он стоящей прямо в воздухе Инге. Ветки проходили насквозь через её цветастое пончо. — Место совсем новое, надо понять, какую добычу здесь можно найти.

Стаю голубей что-то вспугнуло. Над тропинкой пронеслась, рисуя плавные треугольнички, лента песочного цвета.

— Нам бы с тобой не оказаться добычей. Бельсерафы слепы, но реагируют на звук. Сейчас коснётся своими усами твоих висков — и всё, валяйся парализованный. С маленькими бельсерафиками внутри.

— Враги! — взбодрился ещё больше даяк и взял на изготовку свою духовую трубку. Одним движением достал стрелку с красным оперением, зарядил. Лента уже развернулась и летела обратно.

Нечто ужалило её в нос. Бельсераф дернулся в сторону шелковицы, облетел кругом, выискивая зловредное существо, которое посмело напасть первым.

— Чёрт, яд королевской кобры не действует! — сжался Расни.

— А какой действует? — прошептала Инга, забыв, что они беседуют мысленно.

— Надо понять, кто это — животное? Насекомое? Рыба?

Лента отлетела, обыскивая кусты, снова вернулась к дереву.

— Может, сок упаса сработает? — охотник выудил снаряд поувесистее и перезарядил сумпитан.

Острая морда с торчащей стрелой сунулась в крону, пролетела через неё, срывая листву. Длинные усы извивались, искали малейший сигнал, чтобы обнаружить нападающего.

Они уловили движение, лёгкий шорох — и лента кинулась, готовая убить.

В её нос ударила вторая стрела.

Существо кувыркнулось, ярясь от боли. Между кончиками усов проскакивали искры. Оно ринулось на обидчика, теперь тому не скрыться!

Расни спрыгнул вниз, перекатился, уворачиваясь от заряда, выхватил меч, широкий на конце и сужающийся у основания. Клинок полоснул от морды к хвосту. В лицо даяка брызнула малиновая холодная кровь.

Враг дергался на земле, как гигантский червяк, которого перерезали лопатой.

— Беги отсюда, их сейчас туча будет! — крикнула Инга.

Расни подобрал сумпитан и побежал.

— Ух, какое у вас тут всё колючее! — заметил он, оттирая листьями щёку от смолистой жидкости. — Ну и шипы! Без плаща останешься.

Со стороны набережной налетело ещё пять бельсерафов, они принялись шарить вокруг. Пришлось нырнуть в заросли. О-очень колючие.

Охотник затаился, лихорадочно соображая:

— Надо подобрать яд. Как думаешь, кто они?

— Сама не знаю. — Инга привычным жестом потянулась поправить очки, но тех на носу не было: утонули, пока плавала. — Выводятся в человеке из яиц, ползут в море, там откармливаются, вырастают до метровых чёрных змей. Потом выпрыгивают из воды и становятся летучими лентами, которые снова ищут жертву и откладывают яйца.

Она вспомнила тело ленты, которую распластал даяк.

— Желудка нет, как и лёгких… Слушай, поняла! — вскочила девушка, пройдя головой сквозь листву. И снова присела рядом с Расни. — Это паразиты. Вроде червей. Правда, очень развитые.

— Инга… — Тот вдруг покрылся холодным потом. Но совсем не из-за рыскавших поблизости врагов. — А вдруг оно было как человек?

— Ты имеешь ввиду — разумное?

— Да. Я не могу убивать таких, говорящих!

— Знаю. У всех нас, кто из Древа, стоит блок на убийство разумных существ. И ещё кое на что…

Инга замолчала, прижав ладони ко рту. «Храни чистоту». Вырезанные буквы на двери. Вспомнились неудачи с Алексеем: только расстелешь кровать, обязательно что-нибудь приключится, либо сама Инга отпихивает парня. И даже не знает, по какой причине. Вот в чём дело! А она-то по психиатрам бегала… Не будет счастливой семьи, зря летучие мыши пищали.

Ушёл он к Маринке — и пусть. Так лучше всего. Спасать, правда, всё равно придётся…

— Какой блок?

— Нерушимый Запрет, — вздохнула призрачная собеседница, смахивая слезу. Она помолчала, пытаясь прийти в себя. Усилием воли скомкав мрачные мысли, успокоила даяка: — Не беспокойся, голова у них очень маленькая и лёгкая, где там место для мозгов?

Мимо скользили ленты, их широкие края-оборки ходили волнами. Инга встряхнулась, потёрла нос:

— Однако вышки они ловко вырубили, и город атаковали словно по команде. Наверное, коллективный разум, как у пчёл.

— Ладно, пчела — не так страшно, — расслабился Расни. — Всё-таки лучше использовать не смертельный яд. Черви, говоришь? Пожалуй, пойдёт масло дерева ним с молочком синей жабы.

Инга чуть не спросила — как доят жаб? Но потом вспомнила, что у некоторых земноводных есть ядовитые железы, которые выделяют беловатую жидкость.

Двое бельсерафов ещё летали вдоль высокого берега и над тропинкой, остальные отправились в город.

Под плащом оказался целый арсенал высушенных продолговатых плодов, нанизанных на верёвку, словно пулемётная лента. Даяк достал мелкую глиняную плошку и начал мешать в ней состав, открывая пробки то на одном плоде, то на другом.

Наконечник из рыбьего зуба был полым внутри. Когда стрела втыкалась, древко сдавливало жидкость и впрыскивало её прямиком в рану. Похоже на шприц.

Закончив работу с особо опасными веществами, дикарь вытер пальцы о траву. Медик закатила глаза. Она бы на такую операцию извела не меньше литра различных моющих средств и цистерну воды.

— Ого, большая! — Расни поднял виноградную улитку размером с яйцо. — А вот сразу две. Кстати, они очень вкусные, если на костре поджарить.

— Ты собираешься… Есть у л и т о к? И какой костёр?! — всполошилась Инга, глядя, как охотник глотает ягоды из кожаного мешочка и начинает собирать туда ценный пищевой ресурс. — Бельсераф подлетает, жёлтые оборки в просвете!

Красный Кот покинул укрытие, изогнулся между молодыми деревцами, сумев не шелохнуть ни веткой, и встал на обрыве. По дороге он успел подхватить ещё трёх моллюсков.

Лента долетела до дальней набережной, развернулась. Острая морда ныряла то вверх, то вниз, ведя за собой тело зигзагами.

Расни поднёс к губам сумпитан и сильно дунул. Стрела угодила в бархатное брюхо.

Бельсераф судорожно крутанулся, рухнул на кромку пляжа. Пару секунд извивался, расшвыривая гальку, потом затих.

— Надо больше молочка, — прикинул охотник и снова начал мешать в своей плошке.