Пустая Земля (СИ) - Лэй Лана - Страница 38

Девчонка закричала и схватилась за голову, буквально повиснув на моей руке. Как ни странно, но даже это не принесло удовлетворения, а лишь сильнее разбудило так несвойственный мне страх, спрятанный, как оказалось, глубоко внутри. Вероятно, я все же не хотел уничтожить ее так, своей яростью разорвав все сосуды в ее голове. Возможно, иначе и не сейчас. На мгновение все побелело перед глазами от тех непривычных и весьма неприятных переживаний, которые словно метеоритный дождь вмиг раздробили мое сознание.

На секунды я полностью потерял контроль, а пришел в себя лишь видя, как резко расширились глаза чужой в тот момент, когда со всей силы проник в нее. Сам не понял, как все произошло, но ярость и разрушение моментально перетекли в безудержное желание довлеть и обладать. Хотелось раздавить тщедушное тело, будто наказывая за все произошедшее.

А еще… еще нравилось наблюдать за реакцией чужой. Ее реакцией на меня. Расширение зрачков, подрагивание губ, сбившееся дыхание, капли пота на бледной коже… Те рваные вздохи, которые вырывались из ее вздрагивающей от каждого моего движения груди. Судорожно сжавшиеся тонкие пальцы. Страх, перетекающий в нечто сложное, едва различимое в светлых синеватых глазах. Все это приносило почти физическое удовольствие, словно прекрасно приготовленный эххер, распятый на тарелке. Который хотелось поглощать жадно, разрывая нежную плоть зубами.

Забвение… Я понял, развлечение с девчонкой дарило мне забвение сродни хорошему сражению, заставляя на миг забыть себя и всю то черное скопление острых осколков, навечно поселившихся в моей голове. И в те приятные минуты я переставал быть собой, сливаясь с чем-то за пределами меня, я двигался быстрей и быстрей, словно хотел ввинтиться в новый, будоражащий ощущения, поток впечатлений.

Чужая вскрикнула и отвернула голову, словно пытаясь отключиться от происходящего между нами. Это колким лезвием вновь полоснуло внутри. Нет, знаю, что не дам… Я дернул ее, приводя в чувство, и взорвался каскадом острых, приносящих физическое удовольствие искр, заполняющих мое темное нутро, на секунды заставляющее забыть все страшные зигзаги изувеченной судьбы. Так нужные мне секунды…

Я вновь перевел внимание на робота. Двойная звезда бесчисленной россыпью искр отражалась в маленьких гранях металлического шара. С интересом приблизился и даже опустился на корточки рядом с неподвижной машиной. Разрядка. Полностью исчерпал энергетический заряд. Интересно, какую такую тяжелую работу мог совершить этот маленький робот? Защитный контур — догадался я, удовлетворенно кивая своим мыслям. Чужая не глупа, не забыла установить защиту от атак. Если бы не это… Я снова тяжело вздохнул. Пожалуй, слишком много мыслей я уделяю этой теме.

Внимание вернулось к необычному роботу. Коснулся рукой граненой поверхности и неожиданно перчатка провалилась внутрь, будто обтекаемая маленькими блестящими чешуйками. Необычная технология, у нас такие не делают. Неужели чужая смогла пронести какую-то информацию? Может ли робот быть вредоносно оснащен? Мысли мне не понравились и я отдернул руку, наблюдая, как след немедленно рассасывается движущимися словно в тягучей жидкости микроэлементами.

Тягучая жидкость… Лэкваэр! Догадка пронзила меня неожиданно. Учитель Грегори… Именно он занимался разработкой совершенно подвижной технологии, а я лишь пытался использовать ее азы. Тогда… Тогда когда… я еще верил. Верил. Я снова обхватил руками шар. Тяжелый. Но мне ли не справиться?..

Мысль о лэкваэре прямой дорожкой, словно натянутая нить, выдернула воспоминания того далекого судьбоносного дня двадцать лет назад. Дня гибели моих иллюзий. Дня, когда я стал самим собой, утратив детские безнадежные фантазии. И снова длинные белые волосы стали казаться дьявольским порождением, мечом, настигшим мой неокрепший ум в самый неожиданный момент… Тогда, вместе со мной из сверкающего химическим пламенем дома я вынес браслет — небольшой персональный компьютер, сохранивший сведения о моих разработках. В числе прочего, попытках интегрировать лэкваэр в жизнеподобную интеллектуальную среду.

Я был изувечен и обозлен, мир впервые показал свое истинное лицо, натуральную сущность, сгнившую до безобразных останков человеческую природу. Абсолютную ненадежность того, в чем так остро нуждался. Боль… не столь скручивающую, физическую, хотя досталось мне немало. Сколь настойчиво пульсирующее в голове воспоминание о хрупкости тел близких, в чьих застывших навек глазах отразился, чтоб здесь все аннигилировало, Его образ. Его… белобрысого стервятника, не имеющего ни малейшего представления о чести. Стеклянные глаза, из которых словно вдруг вырезали все содержание, то непосредственное, живое и так любимое мной, до сих пор преследуют меня в редких снах.

Я остался жив… один. Я недолго задавался вопросом, почему выпотрошенная до основания жизнь все еще оставалась со мной. О разработках пришлось забыть, месть превратилась в единственную и навязчивую цель, необходимый кислород, без которого мой разум теперь не мог существовать. Вскоре я стал лидером Первого движения пострадавших от действий Союза. Уродливым лидером, которого не любили, страшились, но… в которого верили. Верили в его фанатизм и необузданную ярость, готовую беззаветно преследовать цель возмездия.

Дальнейшие достижения сыпались как щедрый метеорный дождь. Я был не столь успешен, сколь жесток. Страх проедал душу любого, кто осмеливался встать рядом со мной. Они шли со мной, страшась сделать шаг в сторону… Ужас унизительного, пронизанного болью поражения настигал каждого, кто вставал на моем пути. Их было мало, но те, кто осмелились, навсегда растворились в бездонном пространстве. Помешательство и немедленное разрушение проедали насквозь того, кто смел перечить. Весьма кстати обострилась способность к дистанцированному влиянию, мое наваждение, болезнь, которую я раньше скрывал и всячески стыдился. Меня боялись, рядом со мной дрожали, я никогда не прощал неосмотрительных поступков, косых взглядов, отступнических речей… Мною двигала лишь одна цель. Каждый должен был ей подчиниться или… быть выкинутым за пределы жизни.

Прошло несколько лет нескончаемых, кровопролитных сражений, в которых мое тело стало тверже перотерса — крепчайшего сплава, а разум закалился настолько, что перестал испытывать эмоции, стремясь лишь получить толику забвения в череде движений, которые я почти не контролировал. Которые всегда опережали врага… Я стал машиной — резкой, быстрой и неубиваемой. Боялся ли я смерти?.. Нет. Возможно, именно поэтому она так и не смогла забрать меня. А я… я был бы рад найти бесконечный покой во время грандиозного боя, раствориться в глубоком черном небе без остатка, убить разум, который остался навеки погребен под выжигающими все вокруг себя воспоминаниями. Но прежде мне было необходимо завершить начатое дело. Союз должен перестать существовать.

В двадцать с небольшим я уже стал приближенным Таёндора — бывшего верховодителя Дальтерии. Старику нравилось развлекаться, наблюдая за тем, как я одной мыслью довожу пленных до исступления и готовности принять любые наши условия. Впрочем, Таёндр был достаточно умен, чтобы быстро понять, в какую ловушку он сам себя загнал. Передача власти состоялась добровольно и была обставлена со всем церемониалом. Тем самым, однозначно, старик сохранил себе жизнь, а я получил неограниченные права и ресурс довольно основательной даже на тот момент армии.

Военными пришлось заняться всерьез, их тренировки не отличались совершенством. Присоединенные под моим руководством к Дальтерии новые территории позволили привлечь и новые силы, и иные возможности. От новых подвластных земель бы брали не богатство ресурсов, а всего лишь полноту опыта и необычных приемов ведения боя. Мастеров, которые могли тренировать наших солдат.

Но я не спешил… Все же армия союза была куда оснащеннее моей. Многочисленней. Беспринципней. Жалкие наемники, готовые продать свои навыки ради благ так называемого цивилизованного общества. Глупцы, им даже невдомек, что в их пустых, уродливых, технологических городах и базах нет ни капли настоящей жизни. И пусть во мне нет тоже… но я точно знаю, что лишь в условиях живой планеты человеческий разум расправляет все своей могущество, будто незримо напитываясь многогранной энергией созданной самим космосом природной стихии. Я успел получить толику своего, когда рос на Катарии. Сейчас же я делаю все, чтобы обширные территории Дальтерии позволяли это реализовать всем ее жителям. И пусть меня ненавидят, душу не обманешь: все знают, любой вправе найти свой кусок первозданной планеты.