Служанка с Земли: Радужные грёзы - Селена Сирена - Страница 3

Не знаю, почему судьба Леандра меня всё ещё волновала, но отчего-то я чувствовала себя обязанной убедиться в том, что у юноши всё сложится хорошо.

– Есть специальный брачный ритуал с обменом крови. Если я соглашусь стать его женой, то благодаря ритуалу он станет жить гораздо дольше.

При этих словах принцесса едва нахмурила свой аккуратный носик, и я поняла, что ей крайне не хочется проводить такой ритуал. Возможно, это как-то скажется на ней самой?

– Но он же Вам нравится? – спросила я тихо, чувствуя себя разведчиком, вставшим на тонкий лёд.

То ли Лиланинэль до сих пор ни с кем не делилась своими переживаниями, то ли хотела кому-то выговориться, но она ответила на мой вопрос.

– Нравится, и даже очень. Вот только ритуал отнимет мои магические силы, – вздохнула она печально.

Я не знала, как прокомментировать её ответ. У меня никогда не было дара, и я понятия не имела, что это такое, когда надо пожертвовать его частью. Самым уместным было в этой ситуации – промолчать. Так я и поступила. Откинула тугую косу за спину, присела на корточки, взяла пригоршню воды в ладони, сложенные лодочкой, и плеснула себе в лицо. Холодная вода обожгла кожу, и я стала громко отфыркиваться.

За спиной раздался задорный смех. Я удивлённо обернулась, не поверив, что принцесса смеётся надо мной, но увидела Винсента. Пока я умывалась, Лиланинэль, убедившись, что малыша я не похищала, удалилась, зато младший князь решил найти меня и Ладислава.

Винсент Торн из рода Лунный Свет, младший правящий князь Донтрия собственной персоной стоял неподалёку от меня в тёмно-оливковых штанах, подчёркивающих его длинные стройные ноги и небрежно надетой рубахе, расстёгнутой у мускулистой шеи. Рубашка оголяла его шею и треугольник кожи на поджарой груди, от которой сложно было отвести глаза. Солнечные лучи играли в его длинных до поясницы распущенных волосах, придавая им оттенок расплавленного золота. Все виденные мною донтрийцы отличались невероятным атлетическим телосложением, но Винсент был настоящим красавцем и прекрасно это знал. Я готова была поспорить, что этот несносный донтриец специально остановился именно там, где солнечный свет пробивался сквозь густую крону деревьев, а ещё и на то, что он привык, что девушки штабелями укладываются к его ногам.

– Как ты забавно умываешься. У нас в Донтрии считается неприличным, если девушка издаёт настолько громкие звуки, – всё ещё смеясь, прокомментировал он.

«Пф-ф-ф, и почему я не удивлена?»

– Да ты воду трогал?! – возмутилась я. – Она же ледяная! Как тут ещё можно умыться? Эх, а так голову хочется вымыть и самой окунуться, да и Славика искупать не мешало бы. Но я боюсь простудиться, чего уж тут говорить о ребёнке. Что касается Ваших обычаев, то, как я поняла, у Вас громко смеяться тоже неприлично, – с намёком произнесла я.

Винсент пропустил мой намёк мимо ушей, зато любезно предложил:

– О, так я могу согреть, – он подошёл к берегу озера, небрежно закатал рукава рубашки, обнажая жилистые руки, и опустил кисти в воду.

А дальше несколько минут я зачарованно смотрела на то, как еле заметные светящиеся полупрозрачные круги стали расходиться по водной глади от его ладоней. И хотя я уже далеко не в первый раз видела магию в этом мире, я всё равно восхищённо задержала дыхание. Что-то внутри меня буквально вопило: «Это сколько же энергии надо было бы потратить на Земле, чтобы вот так быстро нагреть воду в целом озере!» В душе даже стало немного обидно, что я поменялась телами с обычной служанкой, а не с кем-то, наделённым даром.

На лбу Винсента выступила лёгкая испарина, которую он небрежно стёр рукавом рубашки.

– Ну вот, около берега вода теперь тёплая и можно мыться. Но дальше чем по пояс лучше не заходи, так далеко моя магия не простирается, – сказала он, поворачиваясь ко мне и окидывая взглядом с головы до ног.

Я потрогала воду, которая стала как настоящее парное молоко:

– Ого! Невероятно, я даже и не надеялась на такое!

Винсент кивнул головой, принимая мою искреннюю похвалу и широко улыбнулся:

– А награда для меня будет? – и подмигнул.

Вот ведь прохвост! Несмотря на то, что ещё в особняке Кьянто честно сказала ему, чтобы он ни на что не рассчитывал, Винсент до сих пор не упускал и случая пофлиртовать со мной или бросить какую-нибудь двусмысленную фразу. Я демонстративно фыркнула, показывая, что награды от меня он не дождётся, а потом вспомнила то, что недавно меня интересовало:

– Винсент, а сколько тебе лет?

Не теряя время даром, я раздела Ладислава и посадила малыша на песчаное дно, чтобы вода доходила ему до бедра. Ребёнок с удивлением потрогал тёплую воду, а затем стал радостно хлопать ладошками по ней, пуская брызги. Впервые за прошедшие недели я увидела, как Слава улыбается, и у меня отлегло от сердца. До сих пор, несмотря на то, что я спасала малыша от правосудия архангелов, меня мучила совесть, ведь в каком-то смысле Лиланинэль была права: я просто похитила чужого ребёнка.

– О, я в самом расцвете сил, мне всего девяносто два, – ослепительно улыбнулся блондин, не подозревая, какие мысли гуляют в моей голове. – И опытом облаю таким, что даже девственнице понравится, – и вновь подмигнул.

Очередной пошлый полунамёк-полушутку я пропустила мимо ушей, а вот на девяносто двух годах мой внутренний калькулятор сломался. Я даже немного подвисла, пытаясь соотнести шалопайское поведение Винсента, подходящее больше юноше, чем правящему князю, и озвученное число. Мелькнула мысль, что не всё так просто переводится на обычные годы делением на три, как сказала Лиланинэль, и здесь должна быть куда как более сложная формула.

Ладислав взвизгнул, пытаясь поймать крошечную рыбку, подплывшую к нему. Я очнулась от мысленных подсчётов и вспомнила, что вода в озере подогрета магически. Кто знает, как быстро она остынет?

– Ты же уйдёшь? – спросила блондина, сложив руки на груди и давая всем своим видом понять, что купаться в его присутствии я не собираюсь.

– Нет, я останусь. Мало ли какие дикие животные могут выйти из леса, – деловито сообщил Винсент, похлопывая себя по клинку на перевязи.

Я вновь фыркнула. И хотя я была уверена, что опасные животные здесь не водятся, тратить время на споры с младшим князем не хотелось. Слишком уж манила к себе прозрачная вода лесного озера. А потому я строго приказала:

– Тогда отвернись!

– Вот так всегда! Ни тебе награды в виде поцелуя, ни даже зрелищной картины, а тебе, между прочим, это ничего не стоит, – проворчал он, демонстративно вздыхая, но всё же отвернулся.

Я стала быстро скидывать с себя тёмно-зелёные обтягивающие штаны и рубашку, туда же полетело моё кружевное бельё, купленное в лавке в центре Шекрама и, как оказалось, предназначавшееся для женщин, согласившихся на процедуру стерилизации и роль любовницы.

После побега из особняка Кьянто, моё элегантное чёрное платье пришло в полную негодность. Но, что мне нравилось в донтрийской моде, так это то, что в отличие от норгешской, женщинам разрешалось носить брюки или штаны. Как мне рассказал Винсент, среди лучников часто встречались женщины, а потому брюки на прекрасной половине в Донтрии мало кого удивляли. Они скорее подчёркивали статус донтрийки как наёмной рабочей силы. Именно поэтому благородные дамы предпочитали носить исключительно платья, тем самым подчёркивая своё происхождение и безработное состояние, ведь только по-настоящему богатые донтрийцы могли позволить своим женщинам не работать. Меня такие мелочи не смущали, а ко всему ни Эллис Ларвине, ни Эльвира Лафицкая благородными дамами не являлась, а в брюках я чувствовала себя верхом на иррисе в разы увереннее.

Вода в озере оказалась идеальной, такой же тёплой, как Индийский океан, в котором мне довелось однажды искупаться на корпоративе. Помнится, в тот год фирма сделала двойную прибыль, и Всеволод Петрович на радостях оплатил перелёт и сам праздник на Гоа. Как бы я ни возмущалась строгому офисному дресскоду и идиотскому правилу носить шпильки, но тот корпоратив мне запомнился на всю жизнь. Нет, не пьяными коллегами по работе, и даже не приставаниями менеджера по продажам в салоне самолёта, а именно Индийским океаном. Непередаваемый оттенок лазурного, мягчайший белый песок, яркие полосатые рыбы смешной треугольной формы и тёплые, ласкающие волны океана.