Служанка с Земли: Радужные грёзы - Селена Сирена - Страница 14

И с этими словами Эллис бросила остатки плаща на землю, развернулась и, чеканя шаг, удалилась с гордо поднятой головой и идеально ровной спиной. Я же с бессильной злостью наблюдал за тем, как эта невоздержанная на язык нахалка удаляется от меня. Да что я такого сказал? Можно подумать, она принадлежит к какому-то знатному роду, что оскорбилась таким предложением. Кого она из себя строит?! Развернулся и с силой ударил кулаком по стволу дерева, давая тем самым выплеск клокотавшим внутри меня эмоциям.

Отчаянно не хотелось признаваться себе в этом, но какая-то частичка меня восхищалась этой девчонкой. Она мало того что, что не взяла бриллиантовый гарнитур, так ещё и сохранила лицо даже в такой ситуации, когда я разорвал на ней единственную одежду. Не уверен, что я смог бы уйти так же высоко подняв голову, будучи на её месте. А её ловкость и сила! Как воин, я всегда ценил такие качества. Ещё несколько минут я смотрел в спину девушки и раздумывал над её словами. Злость медленно отступала, оставляя место задумчивости.

– Не заставишь, говоришь? Что ж, вызов принят, – я усмехнулся сам себе. – Любого человека можно заставить сделать то, что он не хочет. И я найду рычаг на тебя, Эллис Ларвине.

***

/ Эльвира Лафицкая /

Я шла в свой шатёр и материлась себе под нос на чём стоит свет. Когда этот ненормальный выпрыгнул на меня из-за деревьев, я чуть душу богу не отдала. Встреча с Фредди Крюггером – и та мне показалась бы более желанной в этот момент. Затем князь Валерн вдруг стал излишне вежливым и даже обратился ко мне на «Вы», как будто бы я могу поверить в его уважение к моей скромной персоне. Ага! Сейчас! Разбежался… Апофеозом всего этого недоразумения стало его предложение переспать с его младшим братом. Как я не влепила пощёчину этой отмороженной сволочи прямо сразу – не знаю. Многолетняя выдержка в качестве секретарши Всеволода Петровича, видимо, помогла. А ведь он действительно поверил, что я купилась на эти побрякушки и готова прыгнуть в постель к кому угодно по его первому требованию! Фу, как мерзко! Ощущения, будто в воняющую коровью лепёшку вступила. Вновь захотелось помыться.

Одно мне было непонятным во всей этой истории: зачем Валерну надо, чтобы я переспала с его братом? Первой мыслью было то, что Винсент попросил его подкупить меня, но практически сразу я отбросила этот вариант. Во-первых, Винсент – тот ещё шутник, но унижать бы он меня не стал, особенно после сегодняшнего разговора в поле, а во-вторых, на момент отъезда князя Валерна за драгоценностями, братья разговаривали друг с другом лишь на повышенных тонах. Значит, здесь что-то другое. Может, Валерн как раз хотел, чтобы я подумала, будто его подослал ко мне Винсент, и, таким образом, он пытался нас поссорить? Хм…Тоже не сходится. Здесь и куриных мозгов хватит понять, что у Винсента не было и шанса попросить старшего брата о таком одолжении. Валерн уехал во дворец сразу же после их ссоры, которую слышал весь лагерь. Что же тогда? И почему, ради всех святых, это женскую логику из покон веков называют кривой?! Тот, кто впервые это придумал, точно не общался со старшим правящим князем Донтрия Валерном Торном.

Как я ни пыталась сложить эту головоломку, ответ всё никак не хотел приходить ко мне. В конце концов, я плюнула и расслабилась, решив про себя просто подальше держаться от старшего Торна. А что я ещё могла сделать?

Два дня пути до донтрийского дворца я общалась исключительно с Винсентом, Ладиславом и Лиланинэль. Донтрийский язык с каждым днём давался мне всё проще и проще. В чём-то он был похож на английский, в чём-то – на французский. Говорят, когда выучиваешь пару иностранных языков, третий даётся уже совсем просто. С учётом того, что я как Эльвира знала русский, а как Эллис – ещё и норгешский, изучение по сути пятого языка давалось мне действительно легко. В голове сразу же возникали схемы спряжений глаголов, окончаний прилагательных, ассоциации со словами из других языков. Да и училась я не по учебникам, а постоянно общаясь с носителями языка.

Винсент взахлёб рассказывал о родных местах, а Лиланинэль с удовольствием поддерживала его рассказы. Я несколько раз аккуратно прощупывала почву в разговоре с младшим князем, не в курсе ли он об истории с бриллиантовым гарнитуром и возмутительном предложении князя Валерна, но Винс совершенно равнодушно пожимал плечами, когда я намекала на неприятный для меня инцидент. К моему облегчению сам князь Валерн с того вечера предпочитал меня игнорировать и даже демонстративно отворачивался при моём приближении.

В тот момент, когда лес, наконец, расступился, и мы неожиданно подъехали к княжескому дворцу, у меня захватило дух. Да, Винсент пытался на словах передать его красоту, но в своём воображении я рисовала что-то вроде Версаля или Петродворца, а никак не то, что предстало перед моими глазами. Такое руками было не сотворить – только магией.

Многочисленные водопады переплетались, словно нити в пряже, и омывали радужный дворец со всех сторон. Наверно, правильнее всего было бы сказать, что дворец утопал в воде, но в тоже время он парил над водной гладью. Цветущие невероятным буйством красок лианы поднимались прямо из озера и опутывали нижние этажи, а верхние же представляли собой купола из разноцветных стекол. Лучи солнца, проходящие через это великолепие, преломлялись тысячами граней и окрашивали стены во множество оттенков. А так как солнце на небосклоне двигалось, то и лучи постоянно меняли углы преломления, а дворец постепенно менял цвета.

У меня даже сердце зачастило, когда я увидела всё это. Как-то до сих пор, когда общалась на «ты» с Винсентом и Лиланинэль, учила их играть в слова, дурачилась и каламбурила, не задумывалась, кем они являются в этом мире. В голове почему-то возникла картинка, как я влепила звонкую пощёчину князю Валерну, и мельчайшие волоски на тебе встали дыбом. «Кажется, мне повезло, что эти донтрийцы слегка отмороженные. Если бы князь Валерн обладал хотя бы наполовину тем темпераментом, какой имел Кристиан, то была бы я выпорота, в чём мать родила, на глазах у воинов…».

– Ох ты, матушка, смотрю, без нас не скучала, морские лилии вырастила и даже рыб-плевунов в озере развела! – весело воскликнул Винсент и хлопнул по крупу Вольного Ветра.

Иррисы, почувствовав, что возвращаются домой, радостно ускорили темп и громко заржали. Мне оставалось лишь покрепче вцепиться в торс Винса и прижать к груди Ладислава. Чем ближе мы приближались к дворцу, тем острее я ощущала на себе многочисленные взгляды донтрийцев, вышедших на балконы дворца, чтобы поприветствовать своих князей и принцессу.

Когда мы подъехали к кромке озера, над которым парило это радужное великолепие, я задалась вопросом, как же мы попадём в чудо-замок. На берегу не было ни лодок, ни канатов, ни брёвен или плотов – ничего, на чём можно было бы пересечь водную гладь. «Ну, право слово, не вплавь же все эти люди добираются, чтобы попасть во дворец?!»

Именно в тот момент, когда я так подумала, князь Валерн небрежно поднял ладонь вверх, и вода, взбурлив, разошлась в стороны, обнажая дно и образуя коридор к стенам дворца.

– И вода расступилась перед ними, – нервно хихикнула я, вспоминая известное чудо, описанное в Библии.

Винсент по-доброму усмехнулся моему оторопелому состоянию и шёпотом пояснил, наклонившись к уху:

– Впечатляет? На самом деле это всего лишь дешёвый фокус. Вода лесная, коридор для прохода требуется узкий, большая часть озера не затрагивается, а потому магии требуется совсем немного. Практически каждый чистокровный донтриец может так сделать, да и многие смески тоже. Это совсем несложно, зато смотрится крайне эффектно. Мой брат любит производить впечатление на публику.

Мне оставалось лишь завистливо вздохнуть. То, что для Винсента являлось «дешёвым фокусом» и «работой на публику», для меня казалось чудом.

Следующий час пролетел для меня незаметно. Мы спешились около дворца, воины взяли иррисов и куда-то их повели, а князь Валерн, принцесса Лиланинэль, её служанка, Винсент и я с Ладиславом двинулись внутрь дворца. Я всё никак не могла оторвать взгляда от полупрозрачных сводчатых потолков и причудливой игры света на стенах, а потому не заметила, в какой момент нас покинула служанка принцессы. Лишь когда мы стали подходить к настежь открытым дверям, ведущим в огромный и явно торжественный зал, где толпилась и перешёптывалась масса людей, я почувствовала неладное.