Саван Вечности (ЛП) - Гудкайнд Терри - Страница 19

— На какой?

— Если захочешь чего-то особенного, — хохотнул Амос.

— Спасибо, — пробормотал Бэннон. — Мать учила всегда благодарить. Я благодарен тебе. Спасибо, что показываешь город. — Он понял, что говорит невнятно, но спутники словно не замечали этого.

Его сапоги с жесткими голенищами не давали подвернуть ногу, но шаги получались неуверенными. Голову словно набили ватой.

Давно, когда он был еще мальчишкой, Бэннон со своим другом Яном наблюдали за вошедшим в порт торговым судном с товарами из Серримунди. Отец Бэннона спустился в доки, когда моряки выгружали ящики с чужеземными лекарствами, рулонами тканей, железными плотницкими инструментами и новыми сельскохозяйственными орудиями для сбора урожая капусты. А фермеры продавали квашеную капусту в запечатанных глиняных горшках и терпкий эль, сваренный из морских водорослей, растущих возле берегов Кирии.

Отец Бэннона встретился с первым помощником капитана, отдал ему монеты и ушел с тремя бутылками бренди из винокурни побережья Ларрикан. Бэннон и Ян проследили за ним до самого дома, где он спрятал две бутылки в поленнице за домом, а затем ушел с оставшейся бутылкой, чтобы напиться в одиночку.

Сгорая от любопытства, юные Бэннон и Ян переложили дрова и вытащили одну из коричневых стеклянных бутылок. С этим трофеем они поспешили в небольшую пещеру в скалах и сидели там, подначивая друг друга выпить редкий и недешевый бренди. Когда спиртное обожгло горло, Бэннон закашлялся, еле сдерживаясь, чтобы его не вырвало. Ян сделал глоток побольше, поэтому Бэннон посчитал, что ему нужно превзойти друга. После третьего глотка он понял, что вкус не такой уж и гадкий. Когда они выпили половину бутылки, Бэннон ощущал одновременно тошноту и эйфорию. Кожу покалывало, голова казалась пузырем, и мир вокруг вращался.

Когда бренди ударил в голову, что-то внутри подстегнуло выпить еще, чтобы сохранить ощущение тепла и искаженной удовлетворенности или даже усилить ощущения. Когда они с Яном прикончили бутылку, обоим стало дурно, сознание затуманилось. Неопытные в пьянстве мальчишки обнаружили, что уже почти стемнело. Когда они попытались подняться на берег, то споткнулись и соскользнули вниз.

К тому времени начался прилив, и вода затопила их укрытый пляж. Вымокшие мальчики были слишком дезориентированы, чтобы взбираться по рыхлым скалам, но после нескольких неудачных попыток им удалось подняться. Чудом они не разбились и не утонули.

Бэннон согнулся пополам и исторг из себя большую часть выпитого. Ян счел это невероятно забавным. Друзья пошли разными путями, и Бэннон, вернувшись домой, застал разгневанного отца. Мальчик пытался притвориться, что он в порядке, но едва мог говорить и с трудом передвигался. Отец накричал на него за хамство, пьянство и разочарование. Он избил Бэннона, и тот потерял сознание — больше из-за бренди, чем от непрекращающихся ударов. На следующий день Бэннон очнулся, страдая от ушибов и синяков. Его череп раскалывался от неутомимой головной боли, которая заглушала все мысли о его распухших глазах и щеках.

Фразы, брошенные его отцом, были просто кучей слов ненависти, но в конце концов он понял, что тот злится не из-за того, что сын пришел пьяным, а из-за кражи дорогого бренди.

Мать Бэннона ухаживала за ним, вытирая лицо влажной тряпкой, и, плача, тихонько пела. Она склонилась к его постели и настойчиво прошептала: «Не стань таким, как он. Он плохой человек. Спиртное виновато не во всем, но совершенно точно выпускает бесов».

Бэннон думал об этом сейчас, пока нетвердой походкой шел за тремя ильдакарскими юношами. Его желудок закрутило. На самом деле он не собирался пить вино, но теперь не мог допустить, чтобы его стошнило при Амосе, Джеде и Броке. Он сжал зубы и занял себя другими мыслями, до тех пор, пока не утихнет тошнота…

Улицы Ильдакара были освещены светящимися белыми шарами на железных столбах. Свет пульсировал от таинственных символов. Район знати был хорошо освещен, словно на бульварах поселились сотни мерцающих в ночи, но кривые улочки нижних уровней походили на лабиринт из низких зданий при свете свечей. Изгороди из темнолистого олеандра перекрывали вид с улицы.

— Расскажи нам об архиве Твердыни, — попросил Амос. — Это какая-то библиотека? Деревня с коллекцией книжек?

— Архив не может быть крупнее библиотек Ильдакара, — сказал Джед.

— О, он крупнее! — возразил Бэннон. — Полагаю, это величайшая коллекция в мире, скрытая три тысячи лет назад, когда начались войны волшебников.

— Что-то не верится, — сказал Амос.

— Пресвятая Мать морей, это правда! Архив спрятан в извилистых каньонах по ту сторону Кол Адаира, к западу отсюда. Он был тысячи лет укрыт маскирующим саваном… таким же, как ваш.

— И как же вы его нашли? — в голосе Брока слышался вызов.

— Маскировки больше нет, и у нас был проводник. — Он подумал о Чертополох. Отважная девочка отдала все, чтобы привести их туда. — Нам нужно было многое изучить, чтобы найти способ уничтожить Поглотителя жизни.

Трое юношей многозначительно переглянулись, и Бэннон задумался, не сболтнул ли чего лишнего.

Амос с непривычным дружелюбием хлопнул его по спине.

— Бэннон, друг мой, у тебя такие интересные истории. — Он медленно пошел по выложенной плиткой дорожке между темными изгородями к дверному проему, где на табурете сидел мужчина, охраняя вход. — Это наш любимый питомник. Здесь разводят самых прекрасных шелковых яксенов.

Оранжевый свет внутри здания обеспечивал достаточное освещение, но дальние углы тонули в тенях. Мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и клочковатыми волосами сидел у двери на удобном деревянном сиденье. Его одежда, хотя и ладно скроенная, была кремового и коричневого цветов, а не ярких оттенков знати. Медный горшочек возле табурета был полон монет. Мужчина одарил парней сдержанной улыбкой, хотя в глазах читалась подозрительность.

— Добро пожаловать, господин Амос. Всегда рады вам. — Тон его голоса говорил об обратном.

Юноша бросил монеты в помятый медный горшок.

— Это за нашего нового друга, Бэннона Фермера. Возможно, он не знает, как тут себя развлечь.

— Меня можно научить, — сказал Бэннон, все еще чувствуя себя неуверенно. — Я отлично обращаюсь с мечом, потому что Натан научил меня.

— В квартале удовольствий нет необходимости в оружии. — Портье с сомнением взглянул на Крепыша у бедра Бэннона. — Сегодня вы будете пользоваться другим клинком, молодой человек.

— Крепыш останется при мне, чтобы защитить нас, если понадобится, — сказал он, но теперь до него стало доходить. Квартал удовольствий? Судя по приглушенному оранжевому свету, тихому смеху и еле слышному разговору внутри, это мог быть игровой притон. Когда они вошли в здание, Бэннон увидел очаровательных женщин, отдыхающих на кушетках, и понял то, о чем должен был догадаться с самого начала.

— Шелковые яксены — это проститутки? — Несколько женщин были заняты благородными клиентами, а другие смиренно ждали у стены. — Питомник… просто… бордель?

— Промежность Владетеля, не обычные проститутки! — сказал Амос. — Шелковые яксены — куртизанки, специально выведенные для этой цели.

Все еще чувствуя в голове приятный гул от вина, Бэннон не мог придумать довод или отговорку. Он позволил трем своим друзьям провести его вглубь помещения. В небольших жаровнях курились благовония, добавляя запах гвоздики и меда необычному терпкому дыму, проплывающему по комнате.

Амос повернулся к портье:

— Мелоди свободна?

— Как всегда, она в вашем распоряжении. Нашему новому гостю я могу предложить Кайлу. Она прекрасна и уже готова.

— Да особой разницы и нет, — пробормотал Джед. Он пошел туда, где у стены возле жаровни с благовониями стояли пять необыкновенно красивых девушек, залитых оранжевым свечением. С отсутствующим выражением на лице они смотрели на какой-то воображаемый объект посреди комнаты.

— Кто из вас Кайла? — спросил Брок.

На него взглянула женщина с длинными вьющимися локонами цвета корицы. Улыбка затрагивала только ее губы.