Тарч (СИ) - Демин Игорь - Страница 27

Ощущения казались странными и непривычными, но необычность ситуации на этом не заканчивалась. Вокруг было слишком тихо: ни отдаленного говора из караулки на первом этаже, ни звуков работы со склада, ни даже шума генератора, с которым Тарч успел свыкнуться, но теперь, когда он исчез, заметил это сразу. А еще во рту торчал тряпичный кляп, и ремнями была зафиксирована даже голова, обычно свободная.

Долго лежать связанным не пришлось. Как только Тарч попытался выплюнуть кляп и покрутить головой, пытаясь оглядеться, заскрипело кресло, к нему подошел Дуст, освободил рот и встал у ног, так чтобы было удобно смотреть даже с зафиксированной головой.

— Итак, мой друг, не хочешь ли ты мне что-то рассказать?

Пытаясь найти в пересохшем рту хоть каплю слюны, Тарч смог издать только недоуменный хрип и уже после того, как знахарь отвязал голову и осторожно напоил, переспросил:

— Рассказать что?

— А ты, мой друг, не знаешь, чем тебе стоило бы со мной поделиться? — Дуст даже голову на бок наклонил, стараясь подчеркнуть степень недоумения.

— Не больше, чем обычно. Хочется тебя убить. Раз десять подряд. А потом оживить и извращенно изнасиловать той арматурой, которую ты мне воткнул в бедро во время последнего пробуждения. Так что все обычно, как говорится, в ритме вальса.

— То есть, вообще ничего? Ничего такого, что мне, как знахарю, обязательно стоило бы знать?

— Да что говорить то? — Тарч начал выходить из себя, — Объясни, в чем дело, и я тебе все расскажу! Как будто у меня здесь, в твоей белой тюрьме, могли появиться секреты! Ты вообще-то меня резал несколько дней подряд, тебе стоит подумать в первую очередь о том, что я сделаю, когда ты меня отвяжешь.

— Во-первых, мой друг, ты не сделаешь мне ничего, — совершенно спокойно и без тени угрозы произнес Дуст, — По нескольким причинам. Причина первая. Я быстрее и сильнее тебя. А еще опытнее. И у меня есть оружие. Ты можешь проверить, я не против. Я собираюсь тебя сейчас освободить. А ты нападай. Но лучше побереги и свое, и мое время, тем более, у нас его не так уж и много.

Причина вторая. Эмоции сейчас пройдут. Я давно заметил, что ты умеешь держать себя в руках и смотреть на мир с позиции логики. А логика тподскажет, что ты не только абсолютно здоров, но и намного сильнее, чем раньше. Когда мы расстанемся, а это произойдет очень скоро, исследуй возможности ног. Это не дар Улья и даже не жалкое подобие — всего лишь адаптация тканей, как я и обещал. Попробуй проколоть кожу в любом месте на ногах, попробуй сломать кости хотя бы пальцев — ты, конечно, не Росомаха, но поверь мне, подобными характеристиками может обладать только кожа и кости кваза. А ты не кваз и даже видимых изменений удалось избежать.

Причина третья. Ты продолжаешь оставаться аномалией и дар даже не начал проявляться, но я накачал тебя таким количеством… хотя я это уже рассказывал. Скажем так, количество ресурсов, потраченных на тебя за последние дни, увеличилось более чем вдвое и представляет сейчас сумму такого размера, что ее даже произносить неприлично. А пришлось то — только несколько дней потерпеть.

— Потерпеть… — Тарч выругался, — Ты меня вообще не убедил. Ты отрезал пальцы прямо у меня на глазах!

— Ну, во-первых, не на глазах, а на ногах. А во-вторых, все уже давно отросло, ты же видишь. Но главное не это. Есть и четвертая причина, по которой ты как минимум отложишь разборки, а, скорее всего, навсегда о них забудешь. Я тебя отвяжу. А ты не начинай драться, пока не подойдешь к окну.

Вид из окна действительно вышиб из головы Тарча любые мысли о мести. База представляла собой жалкое зрелище. Разгромлено все, что только можно было сдвинуть с места, не прибегая к атомной бомбардировке: во всех здания выбиты окна, снесены двери и ворота, крыша склада, собранная из профилированного металла, частично сорвана, как будто на базу обрушился тайфун. Боевая техника, вся выведенная из гаража во двор, разбита и искорежена, но не взрывами, вокруг ни воронок от попадания снарядов, ни характерных следов от взрывчатого вещества, а какой-то невероятной силой, настолько большой, что Тарчу невольно вспомнился виденный в родном кластере «саблезубый слон».

Собственно, то, что все произошедшее — следствие атаки монстров, понять можно без труда: то тут, то там взгляд натыкался на трупы мутантов, пронзенные пулями, взорванные гранатами, разорванные прямыми попаданиями из крупнокалиберного оружия. Гарнизон базы даже после прорыва периметра сопротивлялся до последнего и монстры несли огромные потери, но это не помогло, и сейчас от бойцов и рабов остались только блеклые красные пятна на земле и стенах строений. Крупные монстры, а здесь явно побывала элита, сжирали тела целиком, не оставляя ни костей, ни обрывков одежды, ни даже личного оружия, которое защитники базы наверняка не выпускали из рук до последнего.

— Спрашивай уже, — Дуст и сейчас остался верен своей любимой глубокомысленной интонации.

— Как это все произошло?

— Неправильный вопрос. Еще одна попытка?

— Почему мы живы?

— Очень хороший вопрос. А теперь ответь мне на него, пожалуйста. Почему мы живы?

— Я не знаю.

— Это я не знаю. А ты — знаешь. Но почему-то не хочешь говорить. А ведь знахарь — он и есть знахарь, чтобы все ему рассказывать. И в ответ получать квалифицированную помощь опытного человека. Ни один знахарь не начинает практику, пока не пройдет полуторагодовое обучение у опытных специалистов. И врачебная тайна для нас — это не мифическая клятва Гиппократа — это вопрос жизни и смерти. Раскрой душу, грешник. Как ты это сделал?

— Так это сделал я? — Тарч с ужасом взглянул за окно, но Дуст его перебил.

— Да, конечно же, нет. Улей тебя подери, я о другом. На базу напали монстры. Столько монстров, что за минуты прорвали периметр и рвали здесь всех со скоростью света. Каждый уголок в каждом здании обшарили. Но в нашу комнату не сунулась ни одна тварь. И это точно не моих рук дело. А значит — твоих! И то, что ты лежал без сознания, вообще ни о чем не говорит. Ты точно не знаешь, в чем дело? Я про подобное даже не слышал. А слышал я очень многое.

— Наверное… — Начал Тарч нерешительно, — …может, у меня дар появился?

— Да, тут помог бы дар скрыта. Но ни один скрыт не действует так долго. Да и нет у тебя дара. Ты по-прежнему пустышка.

— Слушай… я не знаю, — Тарч постарался вложить в голос как можно больше искренности, — Ты, конечно, тот еще гад. Но я бы сказал, честно.

— Ладно, нет, так нет, — как-то слишком быстро сдался знахарь, — В конце концов, я все равно узнаю. Кстати, — Дуст вдруг резко повеселел, — По поводу твоего вопроса, что здесь произошло. Ты даже не представляешь, кто это все устроил.

Знахарь несколько раз чему-то усмехнулся, потом начал смеяться, как будто вспомнив невероятно веселую шутку, и, наконец, расхохотался так, что Тарч всерьез озаботился его психическим здоровьем. Но когда Дуст отсмеялся и, вытирая слезы, начал рассказ, составленный им из увиденного на базе, докладов патрулей, разговоров на летучках руководства гарнизона, собственного опыта и, частично, откровенных домыслов, причина смеха стала яснее некуда. Хотя сам Тарч ничего веселого в этой истории так и не нашел.

Фарт стоял на берегу небольшой реки, вглядываясь в горизонт остекленевшими глазами и упирая ствол собственного пистолета себе под подбородок. Он наклонил оружие таким образом, чтобы пуля, не оставив ни единого шанса, гарантированно прошла в мозг и превратила его в кашу. Фарт ждал только команды, но ее все не было.

Девушка, стоявшая напротив, колебалась. В глазах то появлялась смертельная решимость, то потухала. Взгляд иногда сверкал лютой ненавистью, но тут же гас, с каждым разом все быстрее уступая другим, более осмысленным эмоциям.

Вишня смотрела в пустые глаза рейдера и колебалась. Ей очень хотелось отомстить. Убить этого мужчину, одни словом заставив ответить за все унижения, за всю боль и пережитый ужас. Но разум подсказывал, что это будет неправильным решением. Поступком, который принесет мгновенное удовольствие, но который при этом лишит ее возможности не только к дальнейшим осмысленным действиям, но и, возможно, единственного шанса на выживание. Девушка отвернулась, подавляя остатки злобы, и задала вопрос, который интересовал сейчас намного сильнее, чем месть и желание убивать: