Кодекс Хранителя (СИ) - - Страница 12

* * *

Ррухи опять будила ее, опасливо косясь на часы.

— Только не говори, что опять меня сюда кто-то принес, — прошептала Хадиса, садясь в кровати. Голова гудела, словно улей, переполненный пчелами. А хуже всего было то, что в памяти опять был провал.

— Очень смешно, сейчас лопну от смеха! — взвилась Ррухи. Ее взволнованный голос резанул по ушам не хуже заточенного лезвия.

— Я серьезно. — Хадиса недовольно коснулась висков.

— И я тоже. Что с тобой происходит?! — Волчица встревоженно заглянула ей в глаза. — Я же вижу, что что-то происходит. Ты сама не своя в последние дни. Ещё и эти твои обмороки.

Кирин не знала, что ответить. Спрятав лицо в ладонях, она попыталась собраться с мыслями, но ничего, кроме смутных ощущений и обрывков ничего не значащих фраз, в памяти не всплывало.

— Хадиса, это совсем не смешно. Уж кто, а ты должна понимать серьезность происходящего. Может, тебе с кланом связаться? Или в медпункт сходить! В конце концов, я могу позвать Звездунова…

Глубоко вздохнув, девушка отняла руки от своего лица и внимательно взглянула на подругу:

— Все не так просто.

— Да и ежу понятно! Говори уже. — Ррухи выжидающе уставилась на нее.

И Хадиса даже произнесла то, в чем так боялась признаться. Вот только подруга не услышала. Меж их лиц заискрился золотым сиянием магический символ печати, и в ушах обеих девушек зазвенел басовитый голос ректора:

— Запрещено к разглашению. Предупреждение первое.

Кирин удивлённо захлопнула рот и снова спрятала лицо в ладонях.

— Это твой демон, да? — вдруг понятливо прошептала волчица. — Он проснулся? Ты под влиянием… Нет, мы все под ним, да?!

Хадиса тихонько кивнула головой.

— Запрещено к разглашению, предупреждение второе. — Снова между ними вспыхнула золотая печать.

— Ррухи, — демоница наконец-таки отвела ладони от лица. — Я не хочу проверять, что будет, когда печать вспыхнет в третий раз.

— А оно всегда так будет предупреждать, когда речь будет заходить о тво… Кгм, о травке?

Знак опять вспыхнул, но сиял теперь вовсе не золотом. Он был алым и отдаленно напоминал те чудаковатые красные лампы, которые использовали обычные люди при проявлении фотографий.

— Хадиса Кирин, зайдите к ректору Борин, пожалуйста. — Голос секретаря Мариты звучал громко и с треском, словно из колонки радио.

Демоница тяжело вздохнула. Накаркала, не иначе.

— Может, бежим? — вдруг спросила Ррухи.

Но Кирин молча поднялась с кровати и взглянула на часы. До начала пар оставалось пятнадцать минут. Может, она даже успеет к началу первой.

— В понедельник должна быть посылка от моего брата, — наконец тихо ответила она, застегивая на себе форменную блузку из плотной белой ткани. — Там должно быть средство от моего состояния.

— Эликсир? Лекарство? Пластырь?

Угрюмо взглянув на подругу, Хадиса молча натянула чулки, а после — юбку.

— Я не знаю, что мне пришлют, — наконец ответила она. — Ладно. Я пошла, пожелай мне удачи.

— Тебе зачем? — доброжелательно осклабилась Ррухи. — Сама справишься.

И таким тоном было это сказано, что плохое настроение вмиг улетучилось.

Часы в приемной показывали без пяти девять. Секретарь Марита неизменно и крайне сосредоточенно отстукивала на своей печатной машинке. За единственным окном, выходящим во двор, было видно, как шумными группками торопятся студенты на первую пару. На многочисленных мостиках, перекинутых через речку, расчертившую площадь аккурат на двое, было столпотворение.

Неожиданно на столе секретаря затрещал коммутатор, и Хадиса волей-неволей отвела взгляд от окна и прислушалась. Но как она ни старалась — ничего не услышала. Только видела, как внимательно вслушивается Марита.

— Кирин Хадиса. — Выключив коммутатор, женщина подняла взгляд на девушку. — Можете зайти. Крайняя дверь слева.

Жестом указав куда идти, секретарь вернулась к своему занятию, больше не обращая никакого внимания на послушницу факультета хранителей.

Поблагодарив ее, девушка направилась к неприметной серой двери без каких-либо обозначений.

Кабинет находился левее деканского.

Обычная ручка поддалась легко, и дверь без скрипа отворилась. В отличие от кабинета Звездунова, этот был раза в два больше. Здесь был и диванчик, и кофейный столик в правом углу. Огромнейший стеллаж с документами тянулся вдоль всей левой стены, огибая единственное окно, словно диковинная и вычурная рама. Ректорский стол так вообще был выписан в непередаваемый ансамбль из других столов, предназначенный явно для проведения совещаний, а не для единоличной работы. Нагромождение более всего напоминало треугольник, в центре которого стоял голопроектор. И, судя уже по знакомой стилистике исполнения, не дешевый.

Хадиса невольно задержала взгляд на нем, отмечая отсутствие каких-либо украшений, как и на звездуновском коммутаторе. И если наличие средства связи в кабинете было нормальным явлением, то присутствие голопроектора — крайне неожиданно.

— Садись. — Ректор Борин выплыла из какой-то боковой двери, которой девушка раньше не заметила. Махнув рукой, она опустилась в свое рабочее кресло. А тем временем столы, размещенные треугольником, пришли в движение. Они разъехались в стороны, а потом каждый из них, словно бумажный, сложился гармошкой и исчез за узкой дверцей в шкафу. Голопроектор же отъехал к столу, скрипя прорезиненными ножками по паркету.

Наконец Хадиса обратила внимание на госпожу Борин. Но та ничего не говорила, лишь продолжала сидеть, словно ждала чего-то.

Молчание затягивалось, разглядывание друг друга — тоже.

— Меня вызывали, — не выдержала девушка. Чувствовала она себя неуютно. Тем более, судя по опустевшей за окном площади, занятия уже начались.

— Садись, — хмуро ответила Эвереста. — Третий раз предлагать не буду.

Хадиса невольно зарделась и оглянулась. Удивлённо отметила стул, стоявший позади нее, и аккуратно села на него.

Эвереста Борин опять смотрела на нее молча. Нет, не так; она изучала сантиметр за сантиметром, чтоб ничего не упустить. И под этим взглядом было крайне неуютно. Хадиса даже на миг почувствовала себя породистым щенком на процедуре отбраковки.

— Н-да… — наконец процедила Эвереста и откинулась на спинку своего кресла.

От этого "н-да" Хадису передернуло. Полная негодования, она внимательно взглянула на ректора.

— Простите?

— Погода хорошая, — хмыкнула Эвереста, продолжая хмуро и явно с ехидцей. — Магический фон располагающий, тестостерона с эстрогеном предостаточно для разгона потенциала.

— Чьего потенциала? — перебила ее Хадиса. — Моего? Так зачем же вы тогда налепили на меня печать? Надо было так оставить, ещё и службу правопорядка вызвать?

— Надо было, — согласилась Эвереста, хмурясь, — но наша академия не выдала службе порядка ещё ни одного суккуба. Знаешь, почему?

Хадиса не ответила, не потому, что не знала, а потому, что женщине, сидящей напротив нее, не нужен был ответ. Она вела хорошо подготовленный монолог и явно получала наслаждение. Кто такая Кирин, чтобы портить ей удовольствие? Лучше потратить это время на отдых и приведение нервов в порядок. Пока стены Академии опять не схватило от ее энергетики.

Эвереста продолжала ехидно смотреть на нее.

— Дар суккуба — это крайне редкий подвид ментальной магии, Хадиса, — наконец вымолвила она, и тут же вспыхнула золотая печать между ними. Теперь она была больше и шире, словно ее размер зависел от расстояния между говорящими.

— Предупреждение первое, — прозвенел голос, и тут же вся ехидность вмиг слетела с лица Эвересты Борин, уступив место теплоте и участию.

— Хадиса, таких, как ты, можно по пальцам одной руки пересчитать. Однако, даже так ты однозначно сильнее других счастливцев. Твои ментальные атаки изощрены, молниеносны и сметают щиты за раз. И это пока ещё неоформившаяся сила. — Она на миг умолкла, слегка подалась вперёд, положив руки на стол. — С такими показателями и на боевой взять могут.