Ночь упавшей звезды (СИ) - Медянская Наталия - Страница 36

-- Если бы... -- Сианн почти вовремя прикусил язык и закончил: -- Ясно...

-- Ядовитое растение, -- пробормотала я, -- запах в закрытом...

Тут меня точно оглоблей по голове огрели. Я резко села, скидывая плащи:

-- Ты о какой оранжерее говорил? О Твиллегской? -- круглыми глазами я уставилась на Мадре. -- И мы с тобой там... там... где они умерли... на том же месте?!

Порывисто соскочила и, не поднимая плаща, выскочила под дождь.

-- О, Судия... -- пробормотал Сианн. -- Опять...

Я возмущенно оглянулась на нахала, намереваясь пригвоздить его к месту ледяным взором, и встретила слегка ошалевший взгляд Мадре. Он похлопал глазами и недоуменно произнес:

-- Какая муха тебя укусила, Триллве? Иди сюда, ты намокнешь.

Я сглотнула душивший меня комок и со слезами в голосе выкрикнула:

-- Плевать! Ну как ты мог! Там же, где они умерли!

Закусила губу, до боли сжала кулаки и заозиралась, соображая, где мы оставили коней.

Тут до Одрина похоже дошла причина моего внезапного отчаяния, потому что он выскочил под дождь, железной хваткой сковал мне запястье и утащил обратно под навес. Я ожесточенно упиралась, свободной рукой пытаясь откинуть с лица мокрые волосы, но, почувствовав вокруг плеч знакомое кольцо сильных рук, уткнулась ему в грудь и затихла.

-- Успокойся, Триллве -- он еще крепче прижал меня к себе, а от его дыхания щеке сделалось чуть щекотно, -- это было очень давно. И давно это место перестало казаться мне страшным... И потом, я в тот момент меньше всего думал о смерти.

-- Давно? Очень? -- я почти перестала дрожать.

-- Тысячу лет назад, -- вместо отца тихо ответил мне Сианн. -- В прямом смысле.

Я покраснела. Мне очень трудно было воспринять СТОЛЬКО лет.

Одрин разомкнул руки, оглядел меня с ног до головы и вздохнул. Потом легко подхватил на руки и обернулся к Сианну:

-- Ты идешь, Алиелор? Может, все же стоит просушиться у огня?

Сианн зябко передернул плечами и, встав со скамьи, нагнулся, подхватив с земли сброшенные мной плащи.

Глава 10

Таверна встретила нас благодатным теплом и ароматом жареного мяса, в который вплетался легкий горьковатый запах сушеных трав. Сябик, благополучно продремавший все это время на половичке у очага, поднял светлую всклокоченную голову, прищурился, зевнул и пробормотал что-то навроде "Где это ночами мотает мевреттов без меня -- не ясно"... Потом подтянул затянутые в кожаные штаны колени поближе к животу и сонно подложил руку себе под голову, всем своим видом показывая, что сходить с места он не намерен.

Одрин усадил меня на скамью, поближе к огню и укоризненно покачал головой:

-- А ты еще собралась ехать в Сатвер... Да за тобой даже во дворе присмотр нужен. Где ты умудрилась потерять обувь?

Сианн вошел следом, бросил на скамью плащи и, бесцеремонно подвинув серенького, примостился рядом с ним на половичке.

Мадре коротко глянул в сторону трактирщика и, подняв руку, призывно щелкнул пальцами. Хозяин тотчас подскочил с заискивающей улыбкой.

-- У тебя есть полотенца, милейший? -- сурово спросил мевретт. -- Не видишь, мы все вымокли до нитки!

Корчмарь выпучил не него чуть раскосые желтоватые глаза, испуганно кивнул и резво потрусил куда-то вверх по деревянной лестнице.

Я наклонилась, грея руки над огнем и вглядываясь в пляшущие огненными мотыльками искры. Еще раз пытаясь осмыслить, сколько же прожили на этом свете Алиелор и... Одрин. Не осмыслялось. Губы у меня дрожали, и я сердито прикусила нижнюю.

-- Очень легко отравить кого-то ядовитым запахом в закрытом душном помещении, -- внезапно для себя сказала я. -- Ароматом цветов, например.

Сианн повернул ко мне лицо, задумчиво отжимая мокрые черные пряди:

-- Вы думаете? А могло ли на утро не остаться и следов этого аромата?

-- Достаточно было выбить шибу, -- ответила я. -- В оранжереях часто вылетают стекла, никто бы не заметил. Особенно -- если заслоняют растения.

Одрин поморщился.

-- Я всегда подозревал, что это убийство. И всегда подозревал определенную особу... Но у меня не было доказательств -- так, шестое чувство.

Он с досадой хлопнул ладонью по столу, чем тут же разбудил Сябика, причем, похоже, окончательно и бесповоротно. Мальчишка сел и с мрачным видом уставился на Мадре. Я, если честно, вполне могла его понять -- когда кто-то будит тебя по два раза за ночь, это уже раздражает...

-- Ой... Я что тут проспал? -- поинтересовался мальчик.

-- Ничего, -- утешил его Сианн, снимая промокшую куртку. -- Важного точно ничего. Так, семейные беседы на свободную тему...

-- Скорее, обсуждение семейных разборок... -- констатировал Лери. Надо же, проницательный какой... -- я улыбнулась -- похоже, даже постоянное общение с единорожкой не разучило его восстанавливать содержание разговора по тону его продолжения.

Одрин наконец-то перестал маячить столбом и сел рядом на скамейку. Немного помолчал, опустив голову и нахмурившись, потом настороженно покосился в мою сторону:

-- Триллве. В замке никуда не ходи одна, договорились?

-- Да, -- смиренно кивнула я, разглаживая манжет рубашки и не уточняя, что все равно на рассвете уеду.

Сианн посмотрел на отца и спросил:

-- Да, кстати...с какой радости ты приглашал к нам эту, как ее? Дочку великого скульптора?

Сябик тотчас же повернул любопытную физиономию в нашу сторону.

На скулах Мадре заиграли желваки, а лицо враз стало старше:

-- Я ее не приглашал. Это Анфуанетта Иса эйп Леденваль, Ведьма с Гнилого Болота, -- он пристально посмотрел на сына. -- Алиелор, держись от нее подальше.

-- И не подумаю! -- Сианн поднял голову и перестал просушивать рукава у камина. -- Она оскорбила мою мать. И приемного отца.

Брови Сябика поползли вверх, юное лицо сделалось озадаченным и немного встревоженным, мальчишка присвистнул:

-- С Гнилого Болота? Вот тума-ан...

-- Я бы оставил ее вечно торчать под стенами замка, -- Мадре невесело улыбнулся. -- Но некоторые знатные элвилин не захотят со мной согласиться. Потому что боятся ее. Или не понимают, что Иса одержима идеей захвата власти для своего сына и захватом моего сердца лично для себя.

Я моргнула.

-- Сердца? А вот это -- пусть и не думает. Или я ее вместе с ее колдовством в брусчатку закатаю. Честно.

Сианн прищурился, пристально глядя на отца.

-- Так это она -- мать Торуса, верно?

-- Торуса? -- эхом переспросил Сябик и сосредоточенно нахмурился. Видимо, имя было ему смутно знакомо. Как и любое другое имя, имеющее отношение к мевреттам и прошлому. В смысле, так же смутно.

-- Верно, -- мрачно кивнул Одрин сыну и, посмотрев на мое пылающее праведным гневом лицо, грустно улыбнулся: -- Не связывайся с Исой, Триллве. Я сам с ней разберусь.

Я встала со скамейки и, развернувшись, встряхнула мевретта за плечи:

-- Не свяжусь. Если она тебя не тронет.

-- Бедная Иса, -- насмешливо протянул со своего места Сианн, потом вдруг помолчал и мрачно спросил: -- Отец, это... она убила их?

Одрин поднялся и порывисто притянул меня к себе:

-- Я так боюсь за тебя... -- шепнул он, на миг прижавшись щекой к щеке. Я сплела руки у него за спиной и уткнулась носом в серебристый шелк, слушая быстрый стук сердца элвилин. Интересно, он просто взволнован, или у них всегда так?

Мадре между тем обернулся к сыну:

-- Я не знаю, Алиелор. Мне почему-то кажется, что она. Но доказательств у меня нет.

-- Значит, у меня будут, -- жестко бросил Сианн, скрипнув зубами.

-- Меня не так-то легко отравить, -- шепнула я Одрину. -- Кроме того, кто предупрежден, тот вооружен. Скорее это я утоплю ее в замковом рву, если что -- я повернула голову. -- ...Сианн! Я с вами! Мы найдем доказательства! Вот только... -- я сглотнула и про себя добавила: "Вот только вернусь из Сатвера".