Колодец Ангелов (СИ) - Медянская Наталия - Страница 7

Пиратская тематика не оставляла и дальше. Чуть ли не пол стены занимало морское сражение, затянутое виртуальным вихляющимся дымом, то позволявшим разглядеть детали, то затруднявшим лицезрение начисто. Из скрытого в стене над панно динамика орало: «Четыре года рыскал в море наш корсар…» Из второго голосом обиженной нянечки верещал виртуальный интеллект: «Допустимый порог завышен на 17,334567893 процента! Немедленно убавьте громкость!» Этот участок сыскарь проскочил рысью и остановился перед портретом Эйнштейна. Портрет обрамляли лавровый венок из сусального золота и витиеватая кириллица: «Он тоже завалил математику! Наш человек!» Чуть ниже висел черный квадрат с табличкой «Малевич». Над фамилией была пририсована крупная «К». Дальше шли масляные картины в багетовых рамах — вполне приличного содержания; как явствовало из подписей — руки многочисленных учеников академии, меценатов и дарителей местного бомонда. И не местного — судя по количеству лун и солнц над почти земными пейзажами. Тут Кирилл даже задержался на какое-то время, удивляясь, что пропустил неожиданно интересное собрание.

Задержался он и перед виртуальной доской объявлений. «Экскурсия в Дивеево, запись до понедельника в 78 комнате, спрашивать Люсю». «Надя, все мои таланты — твои!» И ответ неизвестной Нади: «Ни одного не заметила». «Кто унес читалку из библиотеки? Она завирусована!» И так далее.

Сыскарь отвлекся от букетика фиалок и лютиков, заткнутого за угол панели, и вызвал лифт. Двери открылись, встречая гостя светящимися письменами, как в сказке «Аленький цветочек»: «Временно не работает! Клянемся, что временно! К шести вечера все будет тип-топ! Не верите? Ходите пешком, пешком ходить полезно! Перед старушками и мамочками с колясками извиняемся. Клятвенно обещаем исправить все неудобства! Руки у нас оттуда растут! Можем справку предъявить. Во, смотрите! Ремонтники». И стена лифта послушно высветила справку с десятком подписей и размытой лиловой печатью. Кирилл два раза прочитал бегущую строку, посмеялся и свернул на лестницу.

Та была парадной, широченной, мраморной, с прижатой медными прутьями ковровой дорожкой. О прут Кир и споткнулся, почти добравшись до площадки между пятым и шестым этажом — отвлеченный вибрацией навигатора. И едва не влетел в объятия черноволосому романтичному юноше. А вернее, едва не возлег ему на колени. Юноша, пребывая в меланхолии, сыскаря не заметил. Так и сидел под огромным витражным окном на широком подоконнике, терзая незажженную сигарету. Пол охотно глотал табачную крошку. Рядом с юношей на подоконнике лежала пачка «дамских» пахитосок и оригинальная тяжелая зажигалка в форме звездолета.

Сыскарь и без навигатора признал в страдальце искомого Калистратова.

— Добрый день, — сказал он, в легкой насмешке изгибая брови. — Курите?

— Балуюсь.

— А как к этому отнесется почтенная Зоя Прокопьевна?

Сигарета выпала. Пол с чмоканьем поглотил бренные останки. Юноша вскинул на Кирилла невообразимой синевы глаза с пушистыми по-девичьи ресницами. Такими сердца пробивать навылет, хмыкнул под нос Кирилл. Странно, что при подобной красоте юноша не пользуется успехом у противного пола. Э… противоположного. Вероятно, девушки ему до смерти завидуют. Хотя, трезво заметил Кирилл, дело тут не в зависти, а в маменьке, воспитавшей такой вот неприспособленный к жизни цветок. И женщины это чувствуют интуитивно, как и то, во что им выльется вельможная, своенравная свекровь. Как же тяжко парню избавляться от роли «сына великой матери». Жить с таким грузом не каждому удается, а уж сбросить его выходит у одного на миллион. Судя по всему, не быть Антону Калистратову таким миллионным. Его отец, известный инженер-звездолетостроец, окончивший престижную питерскую академию космического приборостроения, дома бывал редко. Вот и получила Зоя игрушку в полное свое владение. А, была еще и нянька! Но отнюдь не Мери Поппинс.

А парень не только очами и кудрями союзен. Фигура ладная. Худоватая — так это по молодости. И джинсы и синий джемпер к лицу.

— Вас маменька послала?

— Нет, Антон Ефимович. Присесть дозволите?

Антон неохотно кивнул.

— Тогда вы полицейский.

— Прозорливо, — Кирилл представился.

— Вы из-за нее?

Глаза юноши полыхнули, выдавая его с головой.

«Влюбился, — подумал Кир с жалостью. Романтично; переживает. Это ты, парень, зря. Не знаешь ты ее совсем. Да и девушка тебе потребна мягкая, хозяйственная, оберегающая. Та, на которую ты можешь положиться. Не по тебе Арсена, а скорее, ты не по ней.

Или склонен, как отец, посадить себе на шею монстра?

Впрочем, эту твою маменьку я хорошо понимаю, а подопечная доктора Крутикова для меня tabula rasa».

— Да что вы взволновались так, Антон Ефимович? Обычная процедура, мы просто побеседуем. Раз уж дело сие мне доверено, обязан я в него вникнуть. А кто лучше вас ознакомит меня с деталями?

Юноша облизнулся.

А ведь держит удар, поразился Кирилл, не лезет с вопросами.

— Да. Только можно без «Ефимович»?

— Не любите формально? Что ж, как вам будет угодно. Итак…

Кир задавал стандартные вопросы, но куда сильнее интересовала его реакция собеседника. И то, как долго парень выдержит, не расспрашивая встречь.

— …а девица Леденцова…

— Ей стало плохо на экзамене… по логике, — терпеливо вел Антон. — Я сопровождал ее в лазарет, а потом сюда.

— Что, преподаватель зверь?

Антон повозил носком туфли по полу.

— Припомните: в котором часу вы сюда прибыли?

— В… половине первого? Ой, мы же еще в «Двух лунах» сидели! А разве это имеет значение?

— Я пока не знаю, что важно, а что нет. Но информацию проверю, как и имя такси. Вы его запомнили, кстати?

— Ой, нет. Но Катя карточкой расплачивалась, в банке должны были отметить?

— Хорошо, продолжайте.

— Мы сели на террасе у Дуэльного зала. Да давайте я вам на месте покажу, — и Калистратов с готовностью вскочил.

— Вы зажигалку забыли, — насмешливо напомнил Кирилл.

— Да, это отцу на заводе подарили к юбилею. Он звездолеты строит. Вы, должно быть, знаете, простите.

— Незачем извиняться, юноша, — отозвался с легким пафосом Кирилл. — Вы ничего противоправного не совершили.

Сыскарь вовсе не был в этом уверен. Да, на первый взгляд, Антоша Калистратов казался чистым, как слеза младенца. Но, глядя на маячащую впереди спину, Марцелев был готов присягнуть, что парень о чем-то умалчивает. Возможно, о чем-то вовсе невинном, вроде шпаргалок на экзамене. Но интуиция вытягивала Марцелева не из одной передряги, и Кирилл склонен был ей доверять.

Они вышли на широкую, продуваемую ветром террасу, и Калистратов показал, где приземлилось вчера такси.

— Ничего подозрительного вы не видели? Машин, незнакомых людей?

— Я не обратил внимания. Я… устал после экзамена. Рано встал и перенервничал.

Кирилл хмыкнул. Такая фраза органично бы звучало в устах Зои Прокопьевны. Все же яблоко от яблони…

— А дальше вы пошли вот сюда? — указал сыскарь на дверь, через которую они вышли.

— Нет, через дуэльный зальчик до Катиной комнаты ближе.

Антон толкнул двустворчатые стеклянные двери.

— Да тут у вас просто дворец! — присвистнул Марцелев, любуясь лепными потолками, складчатыми маркизами на окнах и хрусталем жирандолей, отразившихся в наборном кленовом паркете.

— Мы тут занимаемся сценическим фехтованием. И еще падать учимся красиво, — со скромной гордостью пояснил Антон. — У нас театр.

— Так, может, поединок?

Студент кивнул и распахнул двери в тесную гардеробную, где хранились защитное снаряжение и оружие.

Кирилл проверил, удобно ли сидят маска и нагрудник. Покрутил кистью правой руки. Согнул, проверяя на гибкость, шпажный клинок. Марцелев сам не понимал пока, зачем ему нужен этот поединок. То ли хотелось блеснуть, то ли заставить Калистратова раскрыться…

Блеснуть не получилось. Антон атаковал так стремительно и жестко, что пришлось уйти в глухую защиту. И лишь всем напряжением сил Кирилл избежал позорного поражения. Они разошлись, отсалютовав друг другу.