Колодец Ангелов (СИ) - Медянская Наталия - Страница 18

Да и склад ничуть не походил на продукт воображения. Светлый, маленький, исключительно чистый, с умиротворяющим жужжанием грузовых роботов и лифтов, урчанием кондиционеров и холодильника. Ряды полок до потолка; пирамиды коробок и ящиков; блеск упаковок, то приглушенные, то яркие тона. Диссонансом этому были похоронные лица сидящих за накрытым столом людей и музыка: рокот ударников и завывающий тенор не в лад, исходящий из уст дергающегося в конвульсиях на экране певца. Изображение было несколько растянуто, но через пару секунд до Марцелева дошло, что это все-таки мужчина.

— Последний хит из альбома «Моя любовь крылата», — печально пояснил субтильный юноша с волосами, отброшенными за худую спину и свисающими ниже сиденья табурета. Половина волос была черной, вторая — соломенной.

— Это Максик, наш дизайнер, — представила Эмма, бурно дыша Кириллу в плечо. Максик кивнул, тряхнув гривой. — Это он разработал стиль белья «брокколи».

— Угу. Переплетенные ленты и кружева на тканевой основе с вкраплением люминофорных нитей…

— Раньше из-за состава ткани оно могло быть только белым, — поведала Эмма с придыханием. — Но благодаря нашему Максику обрело цвет. Он не только дизайнер, он текстильный гений.

— Максик гений. А вы следователь? — пухлая светлокожая блондинка одарила сыскаря недоверчивым взглядом из — под челки. Волосы у нее были такие же густые и длинные, как у дизайнера, только ярко-рыжие, «венецианские». Да и фигурка, плотно обтянутая полосатым джемпером, тянула на каноны рубенсовских богинь.

— Я инквизитор, Марцелев Кирилл Юрьевич, — он пожал протянутую боком ладонь.

— Лозовая Марфа Тимофеевна.

— Наша белошвейка.

— Программист швейного оборудования, — уточнила пухлая.

— Но «Кристиана Грэя» она шила, как в старину, ручная работа.

Марфа сдавленно икнула и прикрылась ладошкой.

Эмма вытянула для Марцелева из-под стола свободный табурет. Стол, как уже заметил сыскарь, был накрыт к чаепитию с поистине купеческим размахом. Круглый самовар с начищенными медными боками, тонкостенная гжельская посуда, покрытый изобильными кремовыми розами початый торт. Кир не удержался, уцепил розу мизинцем и отправил в рот. Вытер пальцы салфеткой с мережкой.

— Что празднуем?

— Творческий успех отмеча… ли, — Марфа опять икнула.

— Мы хотели соответствовать гению, — уставившись в недопитую чашку, буркнул Макс.

— Кристиан Грэй в нашем городе! — подхватила Эмма Даниловна. — Это событие поистине вселенского масштаба.

— Билеты за месяц до концерта были раскуплены.

— Понимаете, — Лозовая прижала ладони к пухлой груди. — Он был в творческом кризисе. Он скитался по галактике от планеты к планете, как…

— Идиот, — пробормотал Кирилл, краем глаза следя за кривляющимся мужиком на экране и подозревая, что это и есть тот самый Грэй.

— Да, метеор.

— Его девушка бросила, — Максик запустил длинные пальцы в контрастные волосы. — Он переживал. Для мира искусства его уход со сцены был бы невосполнимой потерей. И когда он вернулся… мы посовещались… мы захотели…

— Белье мужское или женское? — спросил Марцелев деловито.

— Женское, — Марфа намотала прядь на палец. — Когда найдется та, что исцелит разбитое сердце, он смог бы…

И захлюпала, роняя слезы в чай.

— Тише, гражданочка, — похлопал ее по предплечью Кирилл. — Откуда оно пропало?

— Вон оттуда, — Эмма указала на полуоткрытую коробку на столе у стены. Под коробкой, шурша от сквозняка, трепыхались и поблескивали груды упаковочной бумаги; свисали кружевные капроновые ленты. Бледно-сиреневые. Определенно знакомый цвет. — Мы хотели взглянуть еще раз. Насладиться. А… а там…

— Во сколько это случилось?

— В четыре!

— В начале пятого, — не сошлись в показаниях Максик с Лозовой.

— Отмотайте по записи, — подала дельный совет кареглазая Эмма. — Крыся тогда как раз вот эту пел:

Марцелев постарался не загоготать. Нельзя настраивать против себя свидетелей. «Крыся!» Ну, надо же! И почему мужик поет от женского лица?

— В шестнадцать двадцать две, — объявил дизайнер торжественно.

— Коробку кто-нибудь трогал?

— Я, — покаялась Марфа.

— Мы все, — уточнила Эмма. — Мы ее трясли. И под стол заглядывали. Там только целлофан остался.

— На коробке имелись повреждения? Механические, термические?

Все трое дружно покачали головами. Марцелев подошел к столу и, не притрагиваясь, осмотрел коробку с блестящим внутри целлофаном, груду подарочной бумаги и сиреневые ленты.

— Я пришлю экспертную группу. Вам придется пройти личный досмотр, сдать отпечатки пальцев и ДНК. Записи камер наблюдения тоже скопируем.

— Вы полагаете, что мы… мы… — побагровела Марфа.

Сыскарь сцепил пальцы:

— Я прошу вас об этом одолжении. Для пользы дела. Когда комплект был положен в коробку?

— В три мы показали его Патрикеевне… Ой…

Кир усмехнулся и сделал вид, что оговорки не заметил.

— Она дала «добро», и мы спустились на склад. Уложили его в коробку, но решили ее не закрывать.

— Пока не отметим, — Максик судорожно вздохнул. — А в 16.22 его уже не было.

Кирилл Марцелев ненавидел рутину. Нет, он бывал занудой, педантом, въедливым и скрупулезным. Но при этом монотонность работы вгоняла его в тоску. А потому Кир просто сидел перед компом и гонял на ускоренной перемотке туда и обратно ролик со знаменитым комплектом. Был «Кристиан Грэй», как сыскарь почему-то и подозревал, нежно-лилового оттенка. И прилагалась к нему в качестве «вешалки» знойная рубенсовская красавица Лозовая Марфа Васильевна. Так что Кир понимал теперь, отчего она жарко покраснела при невинной просьбе показать «Кристиана» в записи.

Кстати, эксперты проверили, записи камер наблюдения программист не подправляла. И, учитывая сложность попадания на ведущий склад «Леди Годзиллы», версий происшедшего у инквизитора оставалось ровно три. Либо наличие коллективного сговора в организованной преступной группе (Кир снова посетовал на профессиональную деформацию, заставляющую его подозревать черт те в чем обыкновенных хороших людей). Либо попытка логиста номер один создать себе алиби: «Даже Марфа и Максик тут в виде исключения, с личного разрешения Патриковны и меня», — как наяву прозвучало для него признание Галы, то есть, Эммы. Либо — все трое говорят правду и впрямь чисты, как слеза младенца. А комплект элитного женского белья исчез из коробки самым загадочным образом. Вот только осталось выяснить, каким.

Кир ткнул в экран, заставляя Марфу Лозовую застыть, и, созерцая сиреневый бюстгальтер в увеличении, задумчиво произнес:

«Плащик исчезает — девушка появляется — белье исчезает… Вот такие пирожки с котятами, их ешь… Холера!»

— Девушка появляется!

Он поскреб щеку с отрастающей щетиной и трезво добавил.

— Но на Арсене не было элитного белья.

Кир еще раз на всякий случай перебрал видео и фотографии Арсены на тот момент, когда ее нашли, и не поленился залезть в сейф за срезанным с ее руки оплавленным браслетом. Тонкая электроника спеклась в нем начисто, и если там и хранилась какая — то информация, то сейчас она была безнадежно утеряна. А материал — обыкновенное серебро с примесью никеля, молибдена и пластика. На рынке электроники за пучок пятачок и чехол в подарок.

Звонок заставил сыскаря отвлечься от горестных мыслей, бодро бася: «Положь трубку, кому говорят? Положь трубку!» Это набивался на беседу Котов Тарас Андреевич, и у Кира сразу улучшилось настроение.