Вторжение (СИ) - Волков Тим - Страница 19

— С момента первого обращения в черного и опять в человека сколько времени прошло? — спросил я, прикидывая в уме. — Часов тринадцать?

— Наверное, — пожал плечами пацан. Было видно, что сейчас его эти вопросы не заботят. Внимание было полностью уделено крылышку, такому маленькому, что и есть там нечего. Но Алешка упорно обсасывал его, с такой тщательностью, что мне невольно стало стыдно за себя — крылья своего голубя я просто выкинул в сторону. — По-разному.

— В смысле?

— В основном да, где-то часов двенадцать-пятнадцать. Но однажды меня держало всего лишь три часа. А другой раз я целых двое суток промучился.

— А ты сколько раз в монстряка превращался?

Пацан пожал плечами.

— Вначале часто, потом понял, что переходы в систему видят темные и могут меня легко обнаружить и стал сокращать до минимума. Превращался только когда это было действительно жизненно необходимо.

— Приятно слышать, что мое спасение ты посчитал необходимым, — улыбнулся я.

— Конечно, дядь Костя, ты ведь тоже меня спас.

— Хороший ты пацан, правильный, — вдруг разоткровенничался я, хотя раньше за собой такого не замечал. — Хоть и живешь в такое непростое время.

Алешка пожал плечами — мол, вам виднее, — и продолжил трапезу.

— Ладно, будем считать, что в расчете, — я потрепал пацана по плечу. — Отдохнул немного? Тогда пошли, доковыляем до центра города, там схоронимся в многоэтажках до вечера, а потом уже, когда я вновь стану нормальным, пойдем до базы, если не поздно будет. Да хорош уже этого голубя терзать! Возьми с собой, вечером догрызешь. Будет еще предостаточно времени.

Алешка нехотя согласился.

Вновь двинули в путь. Прошли первые дома, миновали гостиницу, в которой, по слухам, одно время жили какие-то сектанты, очутились на широкой шестиполосной главной улице некогда многолюдного города. Теперь же здесь стояли только брошенные машины, некоторые изрядно проржавевшие или сожженные мародерами. В многих виднелись обустроившие себе жилище мелкие грызуны или вороны. Попался также автобус, весь оплетенный такой плотной паутиной, что даже страшно было представить какие там живут в нем пауки. Несмотря на общий унылый постапокалиптичный вид местности, жизнь в городе все же кипела, правда совсем иного рода. Судя по обшарканным бамперам машин и характерному помету, поблизости проходит тропа кабанов, весьма огромных. На крыше соседнего здания скулили и грызлись одичалые псы. Одного, совсем еще щенка, мы даже встретили по пути. Увидев нас, он вдруг оскалился, зарычал, хвост его вздыбился, а глаза налились злобой. Потом пес присмирел, словно узнал в нас своих бывших хозяев, вильнул хвостом, звонко тявкнул, приглашая поиграть. Алешка хотел погладить щенка, но я остановил.

— Лучше не надо, — мягко отстранил его.

— Почему? Смотри какой он забавный! Играться хочет!

— Слышишь — грызня на крыше прекратилась? Глянь — они все сейчас за нами пристально наблюдают.

Пацан поднял голову. И вправду, с крыши на нас смотрела стая собак, следя за каждым движением.

— Обойдем стороной, — сказал я.

Пацан не стал спорить.

Осторожно маршируя по пустынным проулкам и улицам мертвого города, мы в какой-то момент стали ощущать странное чувство — будто кто-то следит за нами. Я поделился своими мыслями с Алёшкой, и он сказал, что испытывает тоже самое.

— Может, собаки? — робко предположил пацан.

— Возможно, — ответил я и сразу же понял, что ошибся.

То, что вышло из тени дома прямо к нам, точно было не собакой.

— Мертвец!

Алешка попятился назад, спрятавшись за мою спину. Вновь почти беззвучно прошептал:

— Мертвец! Мертвец!

Зомби мне еще не доводилось видеть, да и не верил я — по крайней мере до этого момента, — в их существование. Рассказы рейдеров с соседней базы про неупокоенных, которые шастали на кладбищах и жрали путников, были откровенной выдумкой. Но сейчас, глядя на стоящего перед нами, я невольно поверил в то, что зомби — это не плод чьего-либо больного воображения. Несомненно, это был человек, не инопланетянин. Но людского от него мало что теперь осталось. Вместо лица — жуткие лоскуты, среди которых отчетливо виднелись желтые зубы, одежда пропитана кровью, синие руки едва заметно подрагивают. Мертвец утробно зарычал и неуклюжей походкой направился в мою сторону. Судя по злобному виду намерения у него были не дружественные.

— Йа-к-х-х!

Я бы убил его одним ударом, но что-то меня смутило, я даже не сразу понял, что именно. Продолжал завороженно глазеть на идущего покойника, несмотря на мольбы Алешки, пока не понял — это одежда мне знакома. В кровавых лохмотьях было трудно разглядеть хоть что-то, но я увидел на груди висящий желтый вышарканный значок звездой «Готов к труду и обороне» и ошарашенно произнес:

— Петрович?

Такой знак был только у него, и начальник базы «Свобода» очень гордился им, говорил, что получил еще в молодости за успехи в каких-то районных соревнованиях, с тех пор практически никогда не снимал его.

Зомби остановился, вопросительно посмотрел на меня.

— Петрович, это ты? — повторил я.

Мертвец начал что-то шептать. Голос его напоминал свист ветра в стоге сена — сухой и шелестящий.

— Петрович, это я, Костя, — произнес я и вдруг понял растерянность стоящего. Вид у меня сейчас был не лучше какого-нибудь клыкорыла. — Правда я, только немного в другой… хм, оболочке.

— Костя? — прохрипел зомби.

— Да. Что с тобой…

— Дядя Костя, не стоит к нему подходить! — заверещал пацан. — Он же кровь твою выпьет!

— На базу напали! — выдохнул Петрович, падая на колени — видимо сил стоять уже не оставалось.

— Кто напал?

Запоздало я понял, что это был никакой не зомби. Петровича просто изувечили, не оставив на теле живого места.

Старик начал хрипеть. Я подскочил к нему, взял на руки.

— Я думал, ты яйцеголовый, — улыбнулся шеф. С учетом того, что от его губ практически ничего не осталось, улыбка получилась жуткой.

— Нет, не яйцеголовый. Просто… в общем долго рассказывать. Ты лучше скажи кто напал на базу?

— Они… они… — слова словно застряли в горле. Петрович закашлялся, изо рта хлынула темная кровь.

— Кто «они»?

— Они… — последний раз произнес Петрович и умер.

— Кто?! Кто это сделал?!

Но старик молчал, глядя на меня стекленеющими глазами.

Я аккуратно положил Петровича на асфальт. Внутри у меня все клокотало, я был готов разорвать любого, подвернувшегося мне под руку, на куски, знал бы только, что он повинен в смерти начальника базы. Но убийц нигде не было. Да я и не знал кто эти самые «они», о которых говорил шеф. Яйцеголовые? Мародеры? Кто?

Я нашел в стоящей у дороги машине выгоревший чехол от сиденья, накрыл им тело старика. Насобирал в охапку кирпичей и камней от разрушенного строения, и соорудил небольшой холмик, стараясь плотнее закрыть мертвеца. Так зверье не доберется до тела.

Некоторое время я стоял молча, уставившись на могилу, пытался вспомнить слова какой-нибудь молитвы, да так ничего и не придумал путнего. Лезла в голову ерунда какая-то, намешанная с полынной горечью и расстерянностью. И сквозь это пронзительным визгом всверливалось — умер! умер! умер!

Ко мне не подошел Алешка.

— Пошли, — произнес он, тревожно поглядывая по сторонам. — Нужно найти убежище чтобы переждать твое превращение.

— Нет, не будем, — ответил я.

— Почему? Мы же…

— Ты найди себе место по безопаснее, отсидись там, пока я на базу смотаюсь. Прямо сейчас пойду. Мне нужно разобраться с теми, кто убил Петровича.

— Зачем?! В таком виде на людях показываться?! Ты же вызовешь на себя весь их гнев, они же не знают, что ты — это ты!

— По-другому я поступить просто не могу. Петрович мне как отец был. Это безнаказанно с рук не сойдет. А с людьми… что-нибудь придумаю.

— Тогда я с тобой тоже пойду! — твердо сказал пацан.