Красные лошади - Погодин Радий Петрович - Страница 6

• Предыдущая
• 6/6

Надя присела возле собаки, взяла одного щенка и потянула. Сильва болезненно вскрикнула. Надя потянула сильнее. Щенок оторвался от материнского брюха, извернулся и цапнул ее за палец.

- Ах ты лютый! - сказала из-за Надиной спины Тамарка. - У него уже зубы.

Щенки висели, вцепившись в сосцы зубами. Они волочились по разбухшей от дождя земле, проваливались в выбоинах, застревали в спутанной мокрой траве, дергали и рвали нежное тело. Сильва шла, пошатываясь, немощная и искусанная, понимающая только одно: кормить их.

Когда Надя и Тамарка взяли на руки остальных щенят, Сильва ушла в картошку, остановилась в борозде и, широко расставив ноги, принялась кашлять. Она кашляла сипло, с присвистом, с трудом засасывая воздух в легкие, и снова кашляла, сотрясаясь всем телом.

- Астма у нее, - объяснил Сережка.

Начальник лагеря сказал:

- Молока бы. - Он стоял в освещенных дверях, черный и словно из фанеры.

Сережка пришел с молоком.

Потеснив Сережку, в дверь пролез Злодей, проворчал, обводя всех конфузливым взглядом, и улегся у Надиных ног. Лапы его были лишь слегка перепачканы глиной - неизвестно, как он так аккуратно прошел по земле, превращенной в сплошную лужу. Тамарка встретила его словами:

- Явился - лапок не замочил. Какой джентльмен. - Она посмотрела на боцмана, хмыкнула себе под нос.

Надя налила молоко в тарелку, поставила на пол. Она брала щенков одного за другим и тыкала их в молоко носами. Щенки фыркали.

- Ишь воеводы. Ишь с носов слизывают. Ишь фырчат. А мы поднесем вас аккуратненько к самому молоку поближе. Близенько поднесем и подержим.

Щенки пыхтели, залезали в молоко лапами, огрызались и, как все неразумные малые существа, помогали себе в этих действиях языком. И вдруг один за другим принялись лакать.

- Поехали, - сказала Тамарка.

Щенки толкались, брызгались и наконец погнали тарелку из угла в угол. Наевшись, они напустили луж и, волоча вздутые животы, заковыляли к Злодею. Урча, повозились возле его брюха и уснули.

- Нужно их утопить, - сказал молчавший все время боцман. Пустозвонят только и на людей лают. - Уловив затвердевшими от гордыни ушами неодобрительную тишину, боцман насупился. - И чего это у людей такая симпатия к собакам? От них антисанитария. Вот дельфины - это приматы.

Сережка фыркнул было, но, перехватив поскучневшие взгляды Нади и начальника, уставился в дверь, в лужу перед порогом.

Тамарка присела на корточки и, ничуть не страшась Злодея, взяла щенят на руки.

- Мне один студент, между прочим второкурсник, объяснил, что собаки это последнее звено, связывающее бескорыстно человека с природой. Все остальные связи - чистое потребительство... Не сомневайтесь, щенят я хорошим девчонкам раздам. - Проходя мимо боцмана, она выпалила ему в лицо: - Еще с поцелуями лезешь, авантюрист.

Боцман стал как бы хлипче, как бы ушастее.

- Я без умысла...

Тамарка, попрощавшись, ушла. Боцман за ней поплелся.

Начальник тоже пошел. Остановился в дверях и вдруг засмеялся наверное, освободился от груза своих временных тягот. Кадык его двигался вверх-вниз, как поршень машины, набирающей ход.

- Спите. Ночью опять ливень будет.

* * *

Девушка шла вдоль берега. Сумку с туфлями и другим дорожным припасом тащил Сережка. Начальник шагал налегке. Впереди, оборачиваясь и торопя остальных лаем, бежал Злодей.

Ноги оскальзывались на размытой ночными дождями глине. Тысячи красных русел и руслиц змеились между трав и кустарника; по ним еще бежала вода, она звенела со всех сторон, порождая в Сережкином воображении картину: голубые и зеленые лошади холодных тонов, красные глиняные горшки, пестрые усатенькие свистульки и девушка, которая куда-то уходит. "Еще мужика нужно темного", - подумал Сережка. Но темный мужик никак не влезал в композицию.

Сбежав с откоса, тропинка пошла к котловинке, заросшей осокой. Вчера котловинка была сухой, сейчас здесь разлилось озерцо, его питал шумный ручей, собирающий воду со всей покатой к этому месту земли.

Злодей топтался у края озерка. Девушка почесала ему за ухом, попрощалась с начальником и Сережкой, перекинула сумку через плечо и пошла по тропинке вброд. Вода едва доходила ей до икр. Злодей заметался по берегу, он скулил, нюхал воду, но ступить в нее не решался.

- Злодей, ко мне! - позвала девушка.

Злодей побежал вдоль ручья, пытаясь отыскать место, где перепрыгнуть можно, вернулся и снова забегал, дрожа и крутя хвостом. Наконец он шагнул в озерцо двумя лапами. Вода, сверкавшая, как сгущенный свет, сквозь который видны были девушкины следы, и трава, и столбики подорожника, почернела в его зрении, завилась, грохоча, потянула его в глухую, разрывающую грудь пучину. Злодей завыл.

Девушка взошла на противоположный бугор и, перед тем как скрыться, уйти насовсем, крикнула:

- Злодей, ко мне!

Злодей нырнул в черную пучину и летел сквозь нее, ничего не видя и не дыша. Вот-вот Злодеева грудь разорвалась бы, но он выскочил на тот берег, хватил воздуха судорожно, с хрипом и побежал на вершину бугра. И пропал за кустами, всхлипывая и скуля от радости.

Начальник вздохнул и сказал накатистым, бодрым от тоски голосом:

- Ну, Ван-Гог, о чем задумался, брат?

- Темный мужик в картину не помещается, - искренне сокрушаясь, сказал Сережка. - И я тоже...

- Ты поместишься. - Начальник положил ладонь на Сережкину голову и вдруг почувствовал, что с его глаз сошла пелена, образовавшаяся от неестественности его положения, что снова зажглись светофоры на его пути, пропахшем огнем и железом. - Я тоже сегодня уйду, - сказал он. - Я уже по металлу соскучился... Не знаю, гений ты или нахал, но ты ко мне в кузницу приходи, вот там действительно красные лошади обитают...

• Предыдущая
• 6/6