Понь бледный (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич - Страница 14

— Вот видите, — сказал Сталин, — А товарищ Флаттершай наверняка искренне полагает, что мантикору победила она.

Флаттершай что-то утвердительно пискнула из своего угла и сконфузилась.

— Какого черта? — Рэйнбоу Дэш грозно зыркнула на всех по очереди, — Какого черта это означает? Ты, усатый, кажется, самый умный здесь, а? Тогда рассказывай! Я не хочу, чтоб потом мою победу над мантикорой приписали кому-то другому! Это была моя мантикора!

— Расскажу, — терпеливо кивнул Сталин, — Но перед этим — еще одно испытание для вашей памяти, товарищи. Вспомните, как именно вы подружились с Рарити и Твайлайт Спаркл.

— Ну это просто, — махнула ногой Эппл Джек, — Твайлайт просто спустилась на воздушном шаре из этого самого… ну и… там уже…

— Ну да, она спустилась, а Рарити уже была, и мы…

— Мы… подружились! — пискнула Флаттершай и на всякий случай смутилась, — Я хочу сказать, она была… они обе были ужасно милые. Они нам понравились. И мы стали друзьями.

— Вы впятером всю жизнь прожили в Поннивилле и, зная друг друга, никогда не считали себя друзьями. Но стоило появиться Твайлайт Спаркл — загадочной Лучшей Ученице — и вы вдруг образовали крепкую команду, связанную узами дружбы. Которую, как мы выяснили, объединяют лишь воспоминания, которые странным образом разнятся. Время для вопроса, товарищи пони. Может, эти узы были не узами дружбы?…

— Тысячи громовых облаков! Теперь я и сама не могу вспомнить, отчего мы все так быстро сдружились! То-то я удивлялась, что меня так тянет к этим бескрылым копушам!

Работает. Сталин смахнул бы пот со лба, если бы пони умели потеть. Он никогда не считал себя хорошим спорщиком и в споры предпочитал не лезть, помня, что в войне слов даже победившая сторона не получает ничего достойного. Были в партии те, у кого язык без костей. Бухарин, Каменев, тот же Лейба Давыдович… И где они сейчас? С кем нынче спорят?

Сталин всегда старался избегать споров. Свою репутацию он зарабатывал делами, а с его делами не спорил никто. Или спорил, но очень недолго.

«В этот раз я действую иначе, — подумал Сталин, наблюдая за тем, как раздражение на обращенных к нему мордах пони сменяется растерянностью и неуверенностью, — Пятьдесят лет назад я хватался за гранаты. Теперь я действую словом. Может, эта медовая страна волшебных пони в некотором роде — моя собственная работа над ошибками? Шанс второй раз зайти в ту же реку, которого не хватило комдиву товарищу Чапаеву? Слишком часто я забывал про слово и решал проблемы привычными методами. Предпочитая решать вопросы на месте, не задумываясь о том, что выброшенное на свалку семя сорняка рано или поздно даст всходы…».

Он воспользовался воцарившейся тишиной, чтобы раскурить трубку. Проверенный прием, который он не раз использовал на заседаниях Политбюро и Генштаба. Погружая собеседников в искусственную тишину, в то время, как сам возишься с трубкой, заставляешь их чувствовать себя неуютно, размышлять о реальных и мнимых грехах. Пытка ожиданием, неизвестностью. Точно и не трубка раскуривается, а майор НКВД терпеливо высчитывает минуты, чтобы вызвать подозреваемого в кабинет для допроса…

Очень непросто раскурить трубку, если у тебя вместо рук — четыре неуклюжие лошадиные ноги. Поэтому пауза продержалась даже слишком долго. Когда Сталин наконец выпустил изо рта дым и поднял голову, в глазах, которые на него смотрели, уже не было презрения или злости. Он понял, что можно начинать.

— Теперь я расскажу свою историю, товарищи, — неторопливо начал он, наблюдая за тем, как сизые перья табачного дыма тянутся вверх, — Историю про одну Принцессу, которая, как и всякая особа королевской крови, была жадным пауком, питавшимся соками своего окружения. Она выжимала из своих подданных жизненные силы, потому что сама ничего производить не могла и не умела, если не считать магических фокусов. А фокусы не накормят, товарищи, лишь труд, упорный и тяжелый. Чтобы обезопасить свое будущее от тех, кто смог бы ее обвинить, эта Принцесса искусно вплела в свои коварные сети нити иллюзий. Она внушила своим подданным, что печется о них, а вовсе не объедает. Что вершит справедливость, а не судилище. Что вооруженная гвардия из Кантерлота — защитники, а не надзиратели. Это была очень… нехорошая принцесса, товарищи.

— Сейчас будет самое интересное! — Пинки Пай пришла в себя мгновенно, точно кто-то невидимый щелкнул выключателем, ее хвост намагниченной пружинкой встал торчком, — Моя любимая часть! Я слушала ее восемнадцать раз!

— Для утверждения своей власти коварная принцесса опиралась не только на гвардию. Тот, кто уповает лишь на меч, рано или поздно встретит клинок еще длиннее. Ее тирания зиждилась также на обширнейшей сети шпионов, которые денно и нощно, пользуясь магией, вынюхивали, выслеживали и уничтожали врагов принцессы. Все они были единорогами, приближенными к царствующей особе паразитами. В каждом городе принцесса имела своего резидента… Это главный над местными шпионами.

Эквестрийский табак был непривычен, от него пахло фиалками и кардамоном, но к этому, наверно, можно привыкнуть. Сталину, на миг прикрывшему глаза, вдруг показалось, что все вернулось на свои места. Он сидит в привычном кабинете, затянутый в потертый военный френч, товарищ Поскребышев замер над печатной машинкой, в окно колотится упрямая и злая вьюга…

— В Поннивилле резидентом прежде была одна белоснежная единорожица, которая очень любила блестящие драгоценности и роскошь. Такова уж природа единорогов. Она много лет заведовала здешней шпионской сетью. Подслушивала, докладывала королевским палачам о неугодных, строила козни, чинила саботаж… До тех пор, пока принцесса не обратила на Поннивилль свое пристальное внимание. Он стал ей интересен. И она прислала в Поннивилль нового резидента, который должен был создать собственную сеть и стать центром целой шпионско-диверсионной ячейки. Глубоко законспирированной, конечно.

— Ох ты ж горькое червивое яблочко! — выругалась Эппл Джек, — Я с самого начала чуяла, что что-то с ней неладно!

— Новому резиденту, прибывшему из Кантерлота, понадобились свои собственные агенты. И она легко завербовала их, действуя тонкой магией. Внушила сильнейшую иллюзию об их совместных подвигах, о спасении жизни, о великой цели и о грандиозной миссии. Ведь куда легче завербовать того, кто чувствует себя связанным с тобой, а также и обязанным. Так появились Элементы Гармонии. Оковы, навеки сковавшие умы четырех ничего не подозревающих пони.

— Но Твайлайт всегда была добра к нам! — воскликнула, не удержавшись, Флаттершай со слезами на глазах, — Она помогала нам!

— Нет, товарищ, — мягко возразил Сталин, — Это не она помогала вам. Это вы помогали ей. Точнее, Принцессе Селестии, чьими послушными марионетками были все это время. Победили анархиста Дискорда, бросившего вызов единоличному царствованию Принцессы. Изгнали миролюбивое племя параспрайтов. Совершили карательный набег на деревню драконов. Положили начало апартеиду на исконных землях бизонов. Выжили из Поннивилля неугодных Принцессе фабрикантов Флима и Флама, отказавшихся платить грабительские налоги в казну Кантерлота. Все это время Принцесса Селестия загребала жар вашими копытами, товарищи. Вы были ее агентами влияния, исполнителями, шпионами и саботажниками. Лучший агент — тот, кто даже не знает об этом. А еще вы были ее постоянными информаторами. Сами слали ей отчеты и докладные записки. «Дорогая Принцесса Селестия, осел Данки Дуддл распространяет пораженческие настроения и сомневается в милосердии Кантерлота. Возможно, ему лучше исчезнуть…». Впрочем, наверняка в ваших собственных глазах это выглядело как «Дорогая Принцесса Селестия, сегодня я поняла еще один важный урок дружбомагии…»

— Я не верю! — крикнула Рэйнбоу Дэш зло, — Это все неправда!

— Правда, товарищ пегас. Как и то, что Принцесса решила прикрыть вашу сеть в свое время. Когда решила, что агенты Твайлайт чересчур засвечены. Вы помните свою командировку в Кристальную Империю и борьбу с Сомброй?