Кровавые тени (ЛП) - Андерсон Эвангелина - Страница 36

Друага тоже смотрел на нее. Его маленькие, жадные глазенки наполнились похотью.

— Ну и ну, как вы прекрасны сегодня утром, моя дорогая, — сказал он Гвендолин.

— Спасибо.

Она подарила ему ледяную улыбку и села рядом со мной на диван. Я обрадовался, когда наши бедра соприкоснулись. Воистину, её доверие ко мне росло!

— Доброе утро, mon ange, — тихо произнес я, легко целуя в висок. — Полагаю, мы можем приступить к трапезе.

— Конечно! — Друага поднял большую серебряную крышку, открывая ассорти земных деликатесов. Я нахмурился: он действительно изучил Гвендолин — почти все блюда были её национальной кухни. Откуда он столько знает о ней?

Гвендолин удивленно посмотрела на еду.

— Ух ты, ты только посмотри! Блины, оладьи, бекон, яйца, булочки с корицей… Всё выглядит просто потрясающе!

— Тогда не отказывайте себе! — Друага начал жадно наполнять тарелку. — Не хотите ли пирожное или два? — Он попытался передать ей полную фарфоровую тарелку, но она покачала головой.

— Нет, я не могу.

— Но вы должны, моя дорогая, — настоял демон-кабан.

Гвендолин любезно улыбнулась Друаге, хоть и натянуто.

— Благодарю за беспокойство, но боюсь, что растолстею и Лаиш больше не возжелает меня, — беспечно сказала она. — Поэтому вынуждена отказаться.

— Не беспокойся, — сказал я непринужденно. — Я никогда не перестану хотеть тебя, mon ange. Но уверен, Друага поймет, что твои диетические требования не позволяют употреблять тяжелую пищу.

Друага нахмурился.

— Но она должна что-то съесть и выпить. — Он попытался передать ей стакан сока, но она отказалась.

— Я буду только воду, — сказала она, доставая пластиковую бутылку с этикеткой «Зефириллс».

— Но она должна поесть! — сказал Друага, посмотрев на меня. — Вы знаете правила!

— Я прекрасно знаю, что каждый из нас должен разделить еду и напиток, — спокойно сказал я. — Но ты не уточнил, что мы обязаны принять именно твою еду. Вчера вечером я сказал тебе, что Гвендолин соблюдает особую диету.

— Очень хорошо, она пьет свой напиток, — проворчал он. — Но что насчет еды?

— Я позабочусь об этом.

Я достал ритуальный нож с черной рукояткой, который припас специально для подобного случая, и поставил на колено тонкую фарфоровую тарелку. Аккуратно разрезал вену, держа запястье над тарелкой. Порез не мог навредить мне, но причинял адскую боль. Я сохранял бесстрастное выражение лица, держа порезанное запястье над тарелкой. Три рубиново-красные капли упали на неё и превратились в кусочки фруктов, свежий хлеб и мягкий сыр.

Я вытер лезвие и запястье чистым белым носовым платком и убрал его в карман пиджака. Затем передал тарелку Гвендолин. Она приняла её, но не притронулась к еде.

— Лаиш, — сказала она после минуты молчания. — Можно тебя на пару слов? Наедине?

— Боюсь, очень невежливо покидать стол до окончания трапезы, — фыркнул Друага, прежде чем я успел ответить. — Многие могут расценить этот жест как нарушение соглашения.

— Что? — Гвендолин посмотрела на меня. — Правда?

— К сожалению, да. — Я наклонился и понизил голос. — Тебя беспокоит еда, которую я призвал?

— Ты чертовски прав. — Она тоже говорила тихо, но её глаза горели зеленым огнем. — Ты же знаешь, я не могу есть адскую пищу и знаешь почему.

— Эта еда не из Ада, — терпеливо объяснил я. — Она из меня.

— Да, но ты из Ада. Ты — демон.

— Это мой вид, — признал я. — Но не моя сущность. — Пристально посмотрел ей в глаза. — Помнишь, я говорил тебе, что не всегда был таким, каким ты видишь меня сейчас?

Я не хотел вдаваться в подробности и не только потому, что Друага жадно наблюдал за нами, без сомнения, впитывая каждую деталь нашего разговора, хотя мы говорили почти шепотом. Не хотел слишком глубоко копаться в прошлом — даже с Гвендолин. Эта боль — такая забытая и в то же время такая острая. Она ранит гораздо глубже, чем черный ритуальный нож.

— Я помню твои слова. — Гвендолин неохотно кивнула. — Также помню историю о Персефоне и гранатовых зернах. Она съела всего шесть зернышек, чем привязала себя к Аду на шесть месяцев в году.

— Клянусь тебе, Гвендолин, ты не разделишь её судьбу. Пожалуйста… — Я положил руку ей на плечо. Она напряглась, но я приободрился, когда она не отпрянула. — Пожалуйста, — повторил я. — Доверься мне настолько, чтобы съесть один кусочек — это всё, о чем я прошу. Это всё, что необходимо для выполнения договора.

Она подняла бровь:

— Всего лишь кусочек?

— Да, всего лишь один кусочек, — заверил я её.

— Ну…

Понимал, о чем она думает. Она убеждала себя, что даже если я обманываю её, один кусочек приравняется лишь к месяцу в аду. Конечно, это не совсем так, но я не видел необходимости объяснять дальше, поскольку говорил правду.

— Гвендолин, — сказал я, снова поймав её взгляд. — Клянусь тебе: еда, которую я предлагаю, не проклянет тебя и не заманит в ловушку в мое царство. Объясню позже, а пока, пожалуйста, откуси кусочек. — Я ждал. Достаточно ли она доверяет мне? Согласится ли попробовать еду? Я надеялся на это.

— Ладно. — Вздохнув, она взяла сочный кусочек дыни и отправила его в рот. Прожевала и сглотнула. — Вкусненько. — Потом она выбрала виноградину и предложила мне. — Ты тоже попробуй.

Она ошибалась, если думала, что еда отравлена. Однако не возражал есть из её рук — мне это нравилось, если уж на то пошло. Открыв рот, позволил ей положить виноградину между моих губ. Откусил — и сладкий сок наполнил мой рот. Я не сводил глаз с Гвендолин. Она была такой же зрелой и сочной — я с нетерпением ждал возможности попробовать её сок.

Гвендолин, должно быть, заметила желание в моих глазах и быстро отвернулась.

— Вот, — сказала она, покраснев. — Мы поели и попили. — Она кивнула на чайную чашку рядом со мной в тон фарфоровым тарелкам. — Теперь мы можем уйти?

— Не вижу, почему нет, — заметил я. — Наш договор выполнен.

— Возможно, тот, что я заключил с вами, повелитель Лаиш. — впервые за несколько минут сказал Друага. — Но боюсь, что соглашение, которое я заключил с вашей очаровательной наложницей всё ещё не выполнено.

— Что? — Я повернулся и свирепо посмотрел на него. Фарс Друаги испытывал мое терпение. — Чего ты хочешь? Как ты смеешь претендовать на мою Гвендолин?

Он пожал плечами, темно-оранжевый костюм немного сместился.

— Не вините меня, повелитель Лаиш. Не я был инициатором договора. Гвендолин заключила его, когда приняла туфельку от бесенка.

— Что? — переспросил я. — О чем ты говоришь? Мы потеряли её на центральной площади.

— И она была найдена и доставлена в мое заведение бесенком, — фыркнул Друага. — Он предложил её вашей наложнице, которая приняла туфельку. Она собиралась отплатить человеческой едой, кажется, бутербродом, но оплаты не последовало. Так что, за ней остался долг.

Мое сердце упало. Я посмотрел вниз и увидел, что на Гвендолин действительно были обе черные туфельки. Как я мог упустить такую деталь?

— Это всего лишь бутерброд, придурок. — Глаза Гвендолин сердито сверкнули. — И я не смогла отдать его лишь потому, что маленький бастард предпочел джему мясо моей руки.

— Кроме того, бесенок нашел и вернул туфельку, а не ты, — заметил я. — Поэтому я могу признать долг перед бесенком, но не тобой.

Морда кабаноголового демона приняла упрямое выражение.

— Бесенок незаконно находился на территории моего отеля. Поэтому по закону я имею право претендовать на любую его собственность. Я требую туфельку вашей наложницы, за которую мне ещё не заплатили. Я требую компенсации!

— Тебе нужна эта чертова туфля? — Гвендолин сняла балетку и швырнула её в голову Друаги. Та ударила его по лицу, от чего он снова хрюкнул и встряхнул золотыми бивнями. — Ну вот, теперь она твоя.

— Конечно, мне не нужна эта туфля, я не могу её взять. Тебе её предложили, ты же приняла её, моя дорогая, — заметил он, бросая туфлю обратно. — Мне нужна законная плата за туфлю.