Маг поневоле (СИ) - Алексин Иван - Страница 21

— На каком постое? — Деланно удивился, потихоньку приближаясь, Тимофей. — Кто видел то? Подорожнички ваши спят без задних ног, а больше послухов и нету. Сами вы сбежали. Как есть сами! — Щербатый сокрушённо взмахнул руками. — Ну, это не беда! Мы отцу-опричнику повинимся за недосмотр и пообещаем его исправить. Всей деревней ловить будем! — Горячо заверил нас Тимофей. — И если Трое благословят, обязательно, со временем, споймаем. — И весело подмигнул мне, гадёныш.

— Думаешь, послушник поверит? — Решил вмешаться в разговор я. — Со стигмой убегать, дураков нет. Тем более, вдвоём.

Не поверит, конечно, — легко согласился, со мной, Тимофей. — Только ему дела нет до вас. Раз такие олухи, что схватить себя дали, значит, на то воля Троих будет. А жрецам и князю сплошная польза. И вас вернут, и ещё шестерых в довесок получат!

— А не боишься, что я заору сейчас? — Сухо поинтересовался Гонда, напряженно всматриваясь в Тимофея. — Вои то по соседству ночуют, — кивнул он на освещённые окна. — Не спят ещё, поди.

— Ещё как спят, — неожиданно подала голос Глашка. — Дядька Никодим их от души напоил. А меня послал, только когда убедился, что спят все крепко. — Баба причмокнула губами и звонко рассмеялась. — Тяжко им завтра будет. Уж точно не до вас.

— Ну, хватит из пустого в порожнее переливать, — похрустел пальцами щербатый, повернувшись к Гонде. — Ты парень ушлый. Это я сразу понял. Ты же для себя его, зачем то бережёшь. — Кивок в мою сторону. — Но сейчас тебе бы самому ноги унести. Мы можем забрать вас обоих. Но этот малохольный, — и опять, сволочь, в мою сторону, кивает, — кое в чём всё-таки прав. Двое из четверых многовато. Поэтому уговор такой. Мы твоего дружка забираем, Глашке под крылышко. Она у нас баба горячая! — Тимофей сладостно причмокнул. — И ей в радость, и ему хоть какое-то утешение напоследок. А ты иди себе, досыпай. А поутру скажешь, что не выдел ничего. А мы за то вам гостинцев с избытком занесём. И всем хорошо будет!

Гонда не ответил, продолжая не сводить с Тимофея глаз.

— Прав он, Гонда, — решил я развеять колебания друга. — Нечего тебе из-за моей дурости пропадать. Что смог, ты сделал. — Несмотря на мокрую одежду и довольно прохладный ветер, меня бросило в жар. — Видно судьба у меня такая.

Гонда смерил меня взглядом, с ног до головы, и неожиданно расхохотался. — Не обижайся Вельд, но ты и вправду странный какой-то! Какая судьба?! Всё Трое решают. — Он повернулся к Тимофею и, с вызовом, добавил. — И сегодня они решили, что Глашка будет спать одна!

— С чего бы это? — Мгновенно напрягшись, щербатый сделал ещё шаг в нашу сторону.

— С того это, что мы не спим давно, — раздался злой голос, от двери.

— И молчать поутру не собираемся, — согласился, с другом, Марк.

— А может, вы нас всех четверых повяжете? — Вкрадчиво поинтересовался Гонда, у насупившегося Тимофея. — Одного отец-послушник даже не заметит, двоих, поморщившись, простит, но всех утащить! — Гонда, с показным восхищением, развёл руками. — Я даже не представляю, что будет. — Друг озадаченно почесал голову. — Просто о такой наглости даже старики не рассказывали. О вашей деревне легенды слагать будут!

— Вернее о том, что от неё останется, — решил поправить Гонду Лузга. Он, прислонившись к дверному косяку, с интересом наблюдал за разворачивающимся действом.

Тимофей несколько секунд, с каким-то злым интересом, рассматривал моего друга, потом что-то решив для себя, сплюнул и растворился в темноте. Мужики, так и не проронившие, за время переговоров, и полслова, всё так же молча, последовали за своим вожаком.

— Жаль я у ворот тебя не пришиб, — послышалась уже издалека и вскоре всё стихло.

Я, молча, вытер холодный пот со лба, чувствуя, что меня начинает изрядно потряхивать.

— Нескучно ты живёшь, Вельд, — широко зевнул Лузга, отлепляясь от косяка. — Я тебя только один день знаю, а ты уже умудрился столько раз в дерьмо вляпаться, что и иная свинья, столько не отыщет!

— Ты смотри. Трое пока тебя берегут. Но им может и надоесть. Боги так непостоянны, — добавил Марк, направляясь вслед за другом.

— Пошли в тепло. Ты продрог совсем, — положил мне руку на плечо Гонда. — Тебе, с твоим везением, ещё и простудится, не хватало. Тут хоть умри, возницы в свои телеги не пустят.

Внутри было относительно тепло. Печка весело потрескивала, только что закинутыми дровами, рядом с ней, положив под себя по два тюфяка-матраса, громко похрапывали Марк с Лузгой. Я даже позавидовал. Тут иной раз весь извертишься, пока уснёшь, а эти только коснулись головой подушки и уже в царстве Морфея.

— Снимай одежду и к печке двигайся, — деловито распорядился Гонда. — Продрог вон весь. А тут ещё и дует со всех сторон. Подхватишь горячку — нянчись тогда с тобой.

У меня подкатил комок к горлу.

— Опять ты меня выручил, — покаянно посмотрел я на друга, скидывая промокшие обноски. — Во всём прав это урод. Придурок я и с головой не дружу. Ты же говорил, что в деревне остерегаться местных нужно и что напоить могут и даже с бабой угадал. Вот только, сколько осляте псалтырь не читай, он умней не станет. Вот и я… Как тот осёл. — Я горестно уставился на, весело подмигивающий в печи, огонь.

— Да не расстраивайся ты так сильно. — Гонда кряхтя, задвинул на дверях массивный засов, (собственно говоря, единственную прочную вещь, в полуразвалившейся халупе). — Это из-за пустоши всё. У нас в деревне бают, что даже если милостью Троих кому-то оттуда невредимым выбраться удаётся, то он всё равно несколько дён сам не свой ходит. И глупости разные вытворяет. Видно Лишний так забавляется! Даже отцы-радетели ходоков, в запретный город, только раз в седмицу посылают, чтоб в себя прийти могли. Тогда хоть надежда есть, что с добычей вернутся. А у тебя ещё и с памятью беда. Чего же хорошего ожидать? Но я думаю и у тебя, со временем, всё наладится. Главное до Вилича благополучно дойти. Но тут я уж пригляжу.

Мой друг ненавязчиво забрал, из моих рук, одежду и ловко пристроил на небольшие жердины возле печки.

Я почувствовал, как на глазах начали наворачиваться непрошенные слёзы. Пусть мир тут поганый и могучим властелином мне, похоже, не быть, но хоть с другом повезло. И, похоже, сильно повезло. Что люди здесь в основном дерьмовые и каждый, ради грошовой выгоды, готов ближнего своего на куски порвать, мне и дня хватило понять. И тем невероятнее была удача подружиться с Гондой. Другом, который поможет, научит, да и просто в беде не бросит. Вон даже рискнул, с Тимофеем сцепится, хотя мог просто, в сторону, уйти.

— А почему ты на предложение Тимофея не согласился? — Решил поинтересоваться я, подвигаясь поближе к печке. Языки пламени весело танцевали на осиновых поленьях, окутывая теплом. — Положение то безнадёжное было. Ещё и тебя бы из-за меня схватили. Это же просто чудо, что Марк с Лузгой так вовремя проснулись. Вон как храпят, — мотнул я головой в их сторону. — Их и из пушки не разбудишь!

— Так ты не понял ничего?! — Весело рассмеялся мой друг, присаживаясь рядом. — А ну да. Ты же не от мира сего. — Хлопнул он меня по плечу. — Всё же с самого начала ясно было. Как только мы в деревню прибежали! Люди здесь плохие. Вот в чём дело то.

— Ну, это-то понятно, — согласился я с ним. — Хорошие ворота закрывать бы не стали.

— Да нет, — поморщившись, Гонда сокрушённо покачал головой. — То, что ворота перед нами закрыть пытались, это как раз нормально. Кому какое дело до чужого обоза? Свои лапти дороже чужих сапог. Так что, если бы обоз не жреческий был, ни в жизнь не открыли бы. — Юноша неспешно развязал узелок и, достав небольшую деревянную баклажку, смачно приложился к ней. — Будут они рисковать из-за случайных путников! Если волколаки за ворота проскочат — беда будет. Живучие твари! — Баклажка перекочевала ко мне. — Года три назад к нам в деревню две такие зверюги заскочили. Фомка-кривой вару на посту нажрался и чего-то там не доглядел. И зачем он ворота открыл? У него уже не спросишь. Они его первого загрызли. Насилу этих тварей одолели. А если бы их больше было?