Чернокнижник. Первый класс (СИ) - "Андроид" - Страница 26

Отвернувшись, гном слышал хлюпающий звук лопающихся сереца и крови, обильно стекающей на горячий песок пустыни. Устало вздохнув, Мордок повторил ритуал воскрешения, поднимая второго брата-демона.

Бел’тааз встал, взирая на своего нового хозяина голубым светом своих глазниц. Из его груди все еще вытекали струи крови, окропляя песок под ногами черным. Мордок приказал новому слуге принести ему его палаш, что мгновенно исполнил восставший труп.

— На нем все еще ЕГО кровь, — гном интонационно выделил «его», предчувствую скорую расправу над целью. — Вы не справились первый раз, я дарую вам второй шанс. Найдите его, кровь вам в помощь.

Два трупа секунду посмотрели на клинок, а затем пошли в северном направлении. Потом побежали, все ускоряясь, ускоряясь до того момента, пока все, что было видно, так это лишь две поднимающиеся волны песка, быстро удаляющиеся за горизонт.

Мордок шумно вдохнул воздух, доставая из под тряпья кулон. Пару минут посмотрев на вложенную туда фотографию, он захлопнул крышку украшения, засунув его обратно под тряпки.

Сутки на сборы и разговор с директором насчет внепланового выходного, и вот Гриша уже на «Ласточке» летит в Каир, куда тяжело раненного Андрея спешно реанимировали.

Осталось каких-то полчаса, и парень наконец-то за последние три месяца увидит деда. У него накопилось слишком много новостей и еще больше вопросов для того, чтобы обсуждать это по телефону, да и увидеться после затяжной зачистки пустыни было самое то, поэтому Хвостовыми единогласно было принято решение встретиться.

Гриша аккуратно поправил кепку. Пускай на зачарованном магией острове и были стандартные для умеренного климата поры года, что позволяло носить шапку, прикрывая рога, то для поездки в жаркий Египет пришлось достать из закромов летнюю одежонку, включая кепку. Кстати, дед из Египта ее и привез, если парню не изменяла память. Так что вот, отправляется на родину.

Чернокнижник безмятежно улыбался, ожидая скорую встречу. Он смотрел в иллюминатор, но мыслями был далеко от прекрасного зрелища, которое творилось за стеклом.

***

Придя домой для того, чтобы собирать вещи для полета, Гриша застал Яшку, заливающего в себя четвертую банку энергетика. Изумрудные глаза оборотня выражали вселенское смятение, а улыбка была какой-то странной, можно сказать, улыбка умалишенного. Услышав зашедшего на кухню друга, Яшка встал, подошел к Грише, тыча в того пальцем.

— Если ты еще один раз оставишь меня с этой ведьмой один на один, я, клянусь, стану паладином и проведу обряд изгнания демона! — прошипел оборотень. Глаза его сверкали злобой и усталостью.

— Прости, но я уверен, что был лишним, — примирительно выставив ладони, сказал Гриша.

— Эх, — сев обратно на стул, Яшка открыл пятую банку любимого напитка, — понимаешь, я, так-то, многое за свои пятнадцать лет повидал. Все-таки жизнь в стае оборотней обязывает. Но чтоб девушка так искусно материлась. Клянусь, я таких словосочетаний даже не то, что не слышал, не представлял, что они вообще могут существовать!

Гриша, смотря на оборотня, долго пытался держаться, но, в итоге, все равно засмеялся. Лицо друга выражало настолько большой шок от услышанного, что, казалось, он увидел, как разноцветные зонтики жонглируют ежами под какой-нибудь тяжелый рок. Хотя и это не смогло бы настолько удивить Яшку.

— А самое главное знаешь что? — продолжил Фенриров, подождав, пока Гриша отсмеется. Чернокнижник, смахивая проступившие слезы, покачал головой. — Да то, что я так и не понял, чего она орала-то!

И тут Гришу просто порвало. Он завалился на пол, хватаясь за живот и прямо-таки давясь от смеха. Спустя минут пять конвульсий и дикого хохота, он встал, отряхнулся, и как ни в чем не бывало, спросил:

— Так о чем она говорила?

— Да кабы я слушал, — отмахнулся оборотень, залпом допивая энергетик и ударом об стол сминая банку.

— Не, ну а серьезно, — усмехнувшись, сказал Гриша.

— Затирала про то, чтоб я особо про это не распространялся, иначе мне каюк, — пожал плечами Яшка. — Я вежливо слушал-слушал, она говорила-говорила, но я так ничего конкретного не услышал. То она говорит, что это была случайность, и надо все забыть, то утверждает, что я маньяк-насильник, воспользовавшийся ее беззащитностью, затем доказывала мне, что она сразу же начала сопротивляться, просто, цитата: «тебя хрен спихнешь». Короче, бабы.

Яшка сделал такое выражение лица, а-ля «что же тут поделаешь». Гриша лишь вежливо кивнул, таких проблем, как у Яшки, с женским полом не имея. Это же надо было додуматься. Если бы Грише дали выбор между двумя вариантами, где в одном надо поцеловать девушку с характером Лины, а в другом прыгнуть в яму, кишащую гремучими гадюками, то он бы спросил: «а можно щучкой?».

***

А вот и Египет. Спустя час, отведенный на посадку, проверку багажа и документов, и остальную до безумия скучную волокиту, Гриша на машине, пригнанной Леонидом Афанасьевичем, мчался в направлении больницы, где сейчас проходил лечение Хвостов-старший.

Больница представляла комплекс из трех-четырех зданий различной высоты, связанных между собой мостами-переходами. Два комплекса возвышались над остальными, на одном из которых была какая-то надпись, вероятно, название. Возвышающиеся бетонно-стеклянные гиганты были практически идентичны, если забыть про надпись на одном из них.

Внутри, в принципе, все было так, как Гриша себе представлял: белая плитка, железные лавочки, холодный свет ламп и все в этом типичном больничном духе, в том числе и этот самый дух. В приемной сильно пахло каким-то сиропом, вероятно, кто-то пролил.

Леонид Афанасьевич, показав подошедшей медсестре какую-то бумажку, объяснил ей что-то на арабском (к сведению, призрак знал около тридцати языков, в том числе латинский и шумерский), а затем они с Гришей проследовали к лифтам.

Очутившись в кабине с зеркальными потолками, Гриша долго прилизывался, глядя на то, чтобы рога не было сильно видно. Благо, те не были большого размера, поэтому не сильно выпирали. «Пресвятые бесы» — думал он, так и эдак поправляя кепку.

Наконец, лифт, пикнув, остановился на восьмом, последнем этаже. Дворецкий вышел вместе с парнем из кабины, и, пройдя по прямому коридору, очутились у палаты номер восемьдесят восемь. Чернокнижник с минуту смотрел на дверь, а затем, глубоко вдохнув, резко ее открыл, входя в белоснежную палату.

Зайдя, парень сразу заметил его. Сложно было не заметить двухметровую фигуру в синем халате и тапочках, стоящую прямо у окна. Дед обернулся и развел руки для объятия.

— Ну, внучок, иди, обними деда! — пророкотал Андрея, белозубо улыбаясь.

— Что… — у Гриши защипали глаза и только усилием воли он не дал слезам скатиться.

Из рукавов халата вместо привычных загоревших широких рук торчали два протеза. Две стальные ладони, слабо светящиеся синеватым светом на сгибах пальцев и костяшках.

— А, это, — с механическим шумом дед согнул и разогнул пальцы. Сначала в кулак, затем поочередно, начиная с мизинца и до большого пальца. Почесав протезом затылок, старый чернокнижник улыбнулся еще шире. — Да вот, обычными руками уже не повоюешь. Видишь, как демоны задницу надирают в последнее время деду.

Гриша, не выдержав, подбежал к Андрею и обнял того. Правда, не смотря на свой высокий рост, он все равно упирался тому лишь в грудь, но это ни чуть не помешало воссоединению последних из Хвостовых. А затем Гришу прорвало. Он стал рассказывать и рассказывать, рассказывать и рассказывать, пока, наконец, не дошел до позавчерашнего дня. Громко вздохнув, чуть поломавшись, парень снял кепку.

***

Андрей долго смотрел на рога внука, вспоминая, были ли они три месяца назад. "Видимо, я очень хреновый дед, раз непомню, как выглядел мой внук" — думал Хвостов-старший, глядя на пятисантиметровые рожки Гриши. Стараясь придать себе максимально спокойный вид, Андрей сказал:

— Э, это очень необычно, — щелкнул пальцами старый чернокнижник и улыбнулся. Ожидая реакции деда, Гриша, видимо, сильно волновался, так как после демонстрации рогов и слов Андрея, успокоившись, выдохнул.