Милосердие спецназа (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович - Страница 32

— Что?

— Жду, пока спросишь, получили или нет?

— Не хочу, — мотает головой, — скажешь потом, что получили посмертно.

— Доча! — мать всплёскивает руками. Но та, насупившись, только отмахивается.

— Нет, — смотрю в окно, — орден они получили, когда спасли почти два десятка женщин, которых держали в плену… Некоторых несколько лет, — смотрю на Палыча. Некоторые были беременные… — вопросительно киваю на бутылку.

— Беременные? — прикусывает губу Мила, — То есть их… это…

— Насиловали, — выдыхает Палыч разливая очередную порцию.

— Серёжа! — повышает голос супруга.

— Пусть знает, — зло бросает Палыч. И уже мне, кивая подбородком на грудь: — Тоже там? — киваю. — Но это не всё? Правильно понимаю?

— Правильно. Но о том, мы говорить не будем.

— Почему? — удивляется Мила.

— По кочану, — отрезает её отец. — Военная тайна, — и снова мне: — Живые?

— Один, — вздыхаю, — второй в бою под очередь встал, которую другому в спину выпустили, — и без паузы Миле: — А девушка не дождалась.

— Как? — широко открытый ротик и возмущённый взгляд.

— А вот так, попросили друга присмотреть за девушкой, вот он и присмотрел, — усмехаюсь, — надул ей пузо.

— Это не друг получается, — качает головой девушка. — А она их вовсе и не любила, значит.

— Да кто ж знает? Сегодня любила, завтра разлюбила, — Палыч цыкает и вдруг хохотнув выдаёт: — Готов поспорить, что парень тот какой-нибудь ботаник, мелкий страшный и совсем не герой. А? — подмигивает.

— Врать не буду, — усмехаюсь, — но мне его так описывали, — на лицо наползает дурацкая улыбка. — Парни сами себя перехитрили, когда такого выбирали. Ух и ржали мы над ними… Мда-а-а… — и тут же без перехода, брякнул сгоняя улыбки с лиц: — А ещё был Витька, который умер, приняв на себя взрыв гранаты, которая могла убить четверых из нас. Сознательно метнулся вперёд. А ещё Кирилл, — решаю, что не стоит называть Тунгуса чужим для него именем, — остался вдвоём с напарником, прикрывать отход группы уводящей из под огня гражданских, — замолкаю, сглатывая. В купе напряжённая тишина, никто больше не перебивает. Кажется, пора заканчивать с воспоминаниями. — Вдвоём против почти сотни врагов… — в горле встал комок и слова просто застряли в горле. Хватаю бутылку и, плеснув немного в стакан, заливаю в себя. Вроде, полегчало.

— Им приказали? — неожиданно тихо спрашивает Мила.

— Нет, — качаю головой. — Сами вызвались.

— Но ведь это глупо…

— Или двое, или все, — качаю головой. — Там по-другому на смерть смотришь.

— А напарник, он жив остался? — кажется, до неё доходит, что рассказываю только о тех, кто погиб.

— Остался, покоцало немного, но остался жив. До старшины дослужился, главное, что с катушек в тот раз не съехал.

— Так страшно было? — ёжится.

— Он раненого Кирилла на себе тащил и когда тот умер прямо на плечах, продолжал разговаривать с ним, думая, что жив. Да это было страшно…

— Ужас, — прижимает ладошки к лицу, рядом плачет Анна Ильинична, Палыч, задумчиво крутит между пальцев вилку.

— Вот как-то так, — развожу руками, — вы простите меня. Не стоило это всё вываливать на вас.

— Стоило, — неожиданно произносит Мила, — я сегодня, много нового о людях узнала, — и, сделав мимолётную паузу, многозначительно произнесла, — старшина.

Решаю, что про Вовку не стоит рассказывать. Во-первых, надеюсь, что он жив, а значит и говорить не о чем. Во-вторых же, хватит и того что наговорил, и так не слабо прошёлся по женской психике. Так что прекращаем о грустном.

— Досталось тебе сынок! — Анна Ильинична в очередной раз промокнула платком глаза. — Но ты жив и здоров, радуйся жизни. Твои друзья хотели бы этого.

Поднимаю глаза на эту добрую женщину:

— Спасибо, — пытаюсь улыбнуться, — я знаю. Но хватит о грустном. Вот вы откуда едете? Из отпуска?

Завязывается разговор на отвлечённые темы. Узнаю, что Палыч бизнесмен, имеет стабильный бизнес и хороший доход. В его понимании, конечно. В прошлой жизни, отец за мои выходки бывало больше платил, если суммировать за год, конечно. Хотя тут гордиться не чем, но я и не горжусь, просто привожу факты. Супруга его — домохозяйка, дочь — студентка МГУ. Были в гостях у родни, теперь едут домой в Москву. В общем, обычные люди. Хотя не буду скрывать, задал парочку, на первый взгляд, безобидных вопросов, но весьма каверзных при этом. Чисто убедиться. А не засланные ли казачки? Вроде всё в порядке.

— Егор, а ты сам-то откуда? Из Москвы? — интересуется Палыч.

— Да, у меня там отец живёт. Вот удивится, когда на пороге нарисуюсь.

— Почему? — удивляется его супруга.

— Меня же комиссовали по ранению. Так-то мне ещё два месяца служить.

— Ох, — всплёскивает руками, — а я что-то даже не подумала. Да и не знаю, когда уходят и приходят служить. Слышала только, что срок службы сократили.

— Это да, — киваю, — а я вот успел на всю ширину шага, — улыбаюсь.

— Это ты по мужски, — Палыч подхватывает вилкой кусок колбасы и забрасывает в рот. — Ну чему в армии за год научат? Вот я служил два, ты служил два, а они год. Так ведь ещё и от военкоматов бегают.

— А если бы я мальчиком была? — возмущённо вмешивается Мила. — Ты бы так же считал?

Палыч аж поперхнулся от такого наезда и, закашлявшись, принялся хлопать глазами, не зная, что сказать. Я только улыбнулся и, слегка пожав плечами, подколол его:

— Вот так-то, Палыч. Радуйся, что у тебя красавица дочь, а не красавица сын, — не выдерживаю и начинаю ржать. Некоторое время смотрят на меня, а потом до них начинает доходить, что я сказал. Нормально поржали. Последнее напряжение слетает, после, в общем-то, глупой шутки.

— Чем займёшься, когда дембель отгуляешь? — отсмеявшись, решает поинтересоваться Палыч.

— До сентября погуляю, а там учёба начнётся. Год остался, — и, предупреждая вопрос, пояснил: — У меня склонность к языкам.

— Английским владеешь?

— Я даже китайским владею.

Смеётся:

— Молодец. Учти, не сможешь устроиться на работу, обращайся, помогу.

— Буду иметь в виду, — меньше всего мне хотелось идти работать куда-нибудь в офис. — Хотя думаю, работу искать не придётся. Она меня сама найдёт.

— Это как? — Мила удивлённо, вскинула бровки.

— Разрешите представиться ещё раз, Егор Анатольевич Милославский, и многозначительно киваю. Дескать, ну вы поняли, аж сам Милославский. Любой московский бизнесмен, сразу сообразит. Заодно и посмотрим на реакцию…

Глаза, Палыча, округлились:

— Погоди, погоди. Милославский! Анатольевич! Точно! Как я сразу-то не сообразил. Сын?

— Нет. Дочь, — такого взрыва хохота, наши соседи по вагону точно раньше не слышали.

Отсмеявшись, некоторое время переводим дыхание.

— А я тебе, с работой предлагал помочь, — мужчина снова заулыбался. — Тебе оно надо?

— Тем не менее, спасибо, Палыч. Не часто в наше время, встретишь участие в людях. Так что спасибо, — протягиваю руку для пожатия. — Пойду покурю, а то всё пьём-пьём, а свежим воздухом не дышим.

— Конечно, иди, — кивает. — Я, слава богу, бросил, так что компанию не составлю.

Выхожу в коридор, за окнами вагона ночь. Не торопливо двигаясь вдоль закрытых дверей купе, вышел в тамбур. Достал сигарету, прикурил.

Дверь за спиной открылась, вошла Мила, достала тонкую, дамскую сигарету.

— Поухаживаешь?

— Конечно, — достаю зажигалку, крохотный огонёк освещает красивое лицо девушки.

— Значит, ты богатый наследник? — приподнимает вопросительно бровь.

— Типа, того.

Молчим, думаем каждый о своём:

— Мне плевать, я за тебя замуж не собираюсь.

— Ты к чему это? — если сказать что данное заявление меня удивило, то это будет правильно.

— Когда у тебя, последний раз, была женщина? — в глазах девушки, явственно разгорается огонёк.

— Давно, — пожимаю плечами.

Мила, страстно прижимается ко мне, захватывая в плен мои губы. Обнимаю её, поглаживая спину и аппетитную попку.