Так сражались чекисты (Сборник) - Петраков Иван Тимофеевич - Страница 16

За время с 23 августа по 3 сентября подразделениями полка, как свидетельствуют боевые донесения того времени, было подбито до 150 вражеских танков, около 40 орудий, уничтожено примерно шесть батальонов пехоты.

Третьего сентября противник нанес по обороне полка самый сильный удар. На нас устремилась, грозя смять, втоптать в землю, целая танковая бригада. Около пяти батальонов вражеской пехоты пошли в атаку. Авиация совершила до 15 налетов, в каждом из которых участвовало по 30–40 самолетов.

За день мы трижды переходили в контратаки, чтобы удержать рубежи, отбили четыре танковые атаки, сожгли около двух десятков машин. Не менее 150 гитлеровцев нашли себе могилу перед окопами полка. В критический момент (боя комсорг полка Дмитрий Яковлев бросился с гранатами под танк…

Многое уже написано и сказано о Сталинградской битве, в которой советские люди продемонстрировали беззаветную любовь к своей великой Родине, готовность умереть за нее. Но никогда не изгладится из моей памяти день 14 сентября 1942 года. Гитлеровское командование, уже более двух недель безуспешно пытавшееся захватить непокорный город, предприняло в этот день новое решительное наступление. Против нашего полка и соседних подразделений были брошены крупные силы пехоты с большим количеством артиллерии и минометов. Целая эскадрилья немецких бомбардировщиков и истребителей «перепахивала» наши боевые порядки. Все вокруг горело, плавилось, превращалось в прах. Казалось, человеку невозможно выжить в этом аду. Но защитники города словно вросли в землю!

За один только день непрерывного боя полк пять раз переходил в контратаки и уничтожил около 1300 немецких солдат и офицеров, много боевой техники. В плен, было взято 170 человек, в том числе вражеская полковая кухня со всем поварским штатом.

Люди сделали невозможное. Никакой памятник не в состоянии отразить все величие их подвига. Этот подвиг вечно будет жить в сердцах человеческих…

За всю мою долгую жизнь мне только урывками, на ходу удавалось учиться грамоте, читать книги. Зато воинскую науку я постиг в совершенстве: как сел на боевого коня в 23 года, так и не сходил с него. Враги всех мастей мечтали задушить молодую Республику Советов, и поэтому приходилось держать порох сухим. Нет на моем теле места без пометки войны.

Довелось мне участвовать и в боях за Сталинград, за великую Волгу. 33 дня и 33 ночи рота стояла насмерть, отражая атаки до зубов вооруженного противника. Ни артиллерийские обстрелы, ни непрерывные бомбежки не могли сломить волю воинов-чекистов.

В одном из боев я был тяжело ранен. Меня отправили в тыл, за Волгу. Но и в госпитале я мысленно был с моими боевыми друзьями. Не раз бессонными ночами думал я об истоках того мужества, с каким защитники Сталинграда сражались среди его обугленных развалин. Это мужество было рождено великой любовью к родной земле, верой в свое правое дело.

Ежедневно, ежечасно мои товарищи показывали пример того, как должны жить и сражаться настоящие коммунисты, чекисты.

Однажды командир отделения Парфил Тройнинов получил задание достать «языка». В первом часу ночи вместе с пятью бойцами он перешел линию фронта, но был замечен врагом. Как быть? Отойти назад, не выполнив задания? Тройнинов и его товарищи — два узбека, два русских, один азербайджанец — решили принять бой. Семь часов длилась эта беспримерная схватка. Воины уничтожили 28 гитлеровцев, подожгли два танка, подавили пулеметную точку. Почти все они погибли, не отступив ни шагу назад.

Бессмертный подвиг совершили бойцы 2-го взвода под командованием Василия Струкова, которым было приказано занять один из участков Мамаева кургана. Стремительным броском взвод захватил западный склон высоты. Было уничтожено около полусотни гитлеровцев, три пулеметные точки врага.

Противник открыл ураганный огонь из всех видов оружия. Бойцы ответили штыковой атакой. Четыре часа длился непрерывный бой. Все меньше людей оставалось во взводе. Не отдав врагу ни пяди земли, все воины взвода вместе со своим командиром Василием Струковым полегли во имя победы.

Во имя победы пролил свою кровь на Мамаевом кургане и я, Христофор Черкасов, командир роты, чекист.

Время неумолимо. Более трех десятилетий прошло уже с той поры, когда отгремели последние залпы великой битвы на берегах Волги. Но память защитников Сталинграда не стареет. Всплывает какой-нибудь эпизод далеких боев — и словно бы у тебя в руках нить от большого клубка, которая уводит снова в прошлое.

…Август — сентябрь 1942-го. 10-я дивизия войск НКВД ценой огромного напряжения и тяжелых потерь сдерживает захватчиков, рвущихся в город. И моя 2-я рота первого батальона 269-го стрелкового полка делит судьбу с остальными подразделениями. Смерть вырывает из наших рядов все новых и новых товарищей. Живые мстят за погибших.

В сентябре рота располагалась у подножия Мамаева кургана. Позиция удобная. Только правее нашей обороны — лощина, ведущая прямиком от нас к немцам. Противник обстреливает ее из станкового пулемета, «прошивает» насквозь. При контратаках это — как нож в сердце. Бойцы гибнут, не успев подняться в полный рост.

Как-то поздно вечером к нам пробралась, наконец, полевая кухня. С питанием было туговато все эти дни: то из-за непрерывных боев не до еды, то кухня к нам не может попасть. И вот теперь горячая каша! По тем временам почти роскошь.

По всей вероятности, движение в наших окопах заметили гитлеровцы. Начался сильный обстрел. Тот самый проклятый пулемет наповал уложил повара. Сидим мы в окопах, и у всех одна и та же мысль: как отомстить фашистам, как устроить им «ужин» поплотней?

Сейчас я уже не помню, кто предложил использовать «новый» вид оружия — связки гранат и бутылок с самовоспламеняющейся жидкостью. Привязали мы бутылки к гранатам бинтами — и к окопам «соседей» поползли по кустарнику. Пулеметчик Алексей Обухов, боец Петр Шевляков, связист Наумов, санитар Бресткин и я решили прежде всего покончить с немецким пулеметом. Подкрались незаметно. И устроили немцам адский фейерверк. Рвутся гранаты, горючая смесь поливает гитлеровцев огненным ливнем. Видно, как уцелевшие фашисты разбегаются, на ходу пытаясь потушить горящую одежду…

Возвращались обратно без потерь и с трофеями. Принесли разбитый станковый пулемет, один ручной в полной сохранности и пять автоматов. А помимо оружия, прихватили с собой и раненого гитлеровца. Планшет его по сей день хранится у меня как память о боях за Мамаев курган.

Вылазка наша окончилась так же неожиданно для немцев, как и началась. Опомнившись, противник обрушил на собственные окопы целый дождь снарядов и мин, но нам они повредить уже не могли.

Последним вернулся в свой окоп связист Наумов. Оказывается, он встретился с немецкими «друзьями» по профессии, выиграл рукопашную охватку, а потом с великими предосторожностями стал тянуть в нашу сторону гитлеровский телефонный кабель. Пока осколок или пуля не оборвали провод, Наумов «беседовал» с ошалевшими немцами на чистом русском языке.

Ненависть к подлым захватчикам удесятеряла наши силы. Она помогла нам выстоять в самых жестоких схватках. Сержант Василий Струков, назначенный командиром взвода, поджег в бою бутылками с горючей смесью два фашистских танка. Сержант Алексей Обухов, потеряв в сражении весь пулеметный расчет, продолжал драться один, отбивая яростные атаки вражеской пехоты. Его тяжело ранило, он потерял сознание. Однако бой уже был выигран, атака отбита.

«Ни шагу назад!» — было нашим девизом. Мужество вело нас вперед.