Толстолоб (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 63

- Я верю в Бога, - твердо заявил он. - И ни во что больше.

- Но вы верите и в дьяволов, вы сами сказали мне в баре. Если верите в Бога, то должны верить в его противников.

- Да! - закричал он. - Да, верю в дьяволов, да. В демонов! В Люцифера! В Утреннюю Звезду и Гребаного Повелителя Воздуха и Повелителя Лжи... ДА! - священник заскрипел зубами. - Но... их... не должно... быть... здесь!

- Откройте свой разум. - Теперь обе ее руки ласкали ее грудь. Большие темные соски набухли. - Не будьте столь суровым. Не все дьяволы торчат в аду.

Ее слова эхом отозвались у него в голове. Она приблизилась, шлепая по полу босыми ногами, с развратной ухмылкой на лице, низ живота будто горел огнем. Священник просто стоял и смотрел.

Она схватила его за горло и потянула на пыльный бетонный пол. Он попытался сопротивляться, но ее сила была сверхъестественной, подкрепленной тем проявлением зла, с которым она встретилась в озере. Ее тело внезапно оказалось на нем, он лицом и грудью чувствовал ее скользкую от пота кожу. Шестьдесят девять, - пришла ему в голову ехидная мысль, Зверь с двумя спинами (Имеется в виду положение при совокуплении, когда половые органы находятся в соприкосновении со ртом партнёра - прим. пер.). Он читал об этом в "Нэшнл Лампун" ("Национальный пересмешник" - молодёжный сатирический журнал - прим. пер.) или где-то еще. Она расстегнула ему мокрые штаны, высвободила член, в то время как светлый мех ее лобка покоился у него на носу. Он изо всех сил попытался оттолкнуть ее, но ничего не произошло. С таким же успехом он мог попытаться толкать танк "М60".

- Священник, - простонала она. Она схватила его за яйца и сжала так, что он вздрогнул. Ее бедра буквально обволокли его лицо. - Полижи мне задницу, - приказала она. - Полижи мне задницу, будь умницей, иначе я сделаю из твоих двух орешков кашу.

Хватка усилилась. Его тело напряглось от подступающей боли. Он покорно высунул язык и принялся лизать расщелину между ее ягодиц.

Он ощутил запах затхлой озерной воды, усиленный резким запахом пота. Почувствовал вкус соли, грязи и рыхлой кожи.

- Лижи. - Его яйца у нее в руке были все равно, что тропический фрукт. Еще одно нажатие, и они превратились бы в зернистую кашицу. - Суй туда язык. Суй на всю длину.

Жаждущее отверстие ее ануса раскрылось. Теперь он чувствовал привкус не только соли, но и остатков последней дефекации, смердящих, переваренных остатков печенья с сиропом и пирогов с белкой. Он чувствовал вкус ее дерьма.

- Теперь лижи, вылизывай все. Вылизывай дерьмо из моей задницы, вылизывай и глотай, или я раздавлю тебе яйца, вырву тебе глаза и вытащу из тебя кишки. - Где твой чертов Бог, ты, набожный прохвост? Вылизывай мое дерьмо, или я задушу тебя твоими же внутренностями.

Александер поверил ей, его яйца готовы были треснуть в ее тисках. И знаете, что он потом сделал? Человек, истинно верующий? Человек, лишенный страха милостью Божьей?

Он стал делать именно то, что она ему приказала. Стал вылизывать ее дерьмо.

Стал вылизывать прямо из раскрывшегося ануса. Он представлял себе машинку для производства мягкого мороженного с открытым краном. Только мороженное было теплым, слегка сладковатым и солоноватым одновременно. И он глотал его, как ему было велено.

- Да, - выдохнула она. - Маленький извращенец. Сперва ты пьешь мочу монахинь, а теперь ешь дерьмо кокаинистки. Вкусно, святой отец? Лучше, чем приходская еда?

Ее собственное лицо вжалось в расщелину между его ягодиц. Шейные позвонки словно отделились, и она наклонила голову под углом, который можно было назвать невозможным. Но на этом невозможное не закончилось. Ее язык.

Ее язык проник ему в анус, вытянувшись в длину, словно горячая карамельная конфета. Сперва он проскользнул ему в заднюю кишку, как некая сверхъестественная змея, а затем стал углубляться в горячие недра. Наконец, Александер почувствовал, как тот извивается у него в животе, после чего удаляется, превращается в шарообразную подушечку, которая прильнув к простате, начинает ее вылизывать. Затем весь рот Джеррики полностью втянулся в его прямую кишку и принялся сосать эту чувствительную железу, словно это был пенис. Ее рука выпустила его яички и взялась за член...

Потребовалось три или четыре движения вверх-вниз, чтобы он кончил. Накопившееся за двадцать лет безбрачия семя выстрелило на несколько футов вверх. Оно походило на белую пряжу, падавшую на его вздымающийся живот, на ее мокрые светлые волосы, на пол. А затем... Затем Джеррика принялась слизывать его.

- Вот хорошо, молодец, священник. Столько спермы! - обрадовано воскликнула она. - У священников сперма гораздо гуще, чем обычная - как домашний творог, и гораздо более вкусная!

Александер отвернул голову и беззвучно исторг из себя рвоту, избавляясь от порции ее дерьма, которую ему пришлось проглотить.

- А теперь начинается настоящее веселье, - пообещала она. Голос у нее был горячим, как автомобильный капот в августе, налитые кровью груди покачивались из стороны в сторону. - Как долго твой праведный член не бывал в женской "киске"? С колледжа? С Вьетнама? Наверное, лет двадцать-двадцать пять. - Она плюнула на его полупоникший член, смазала его слюной. Тот моментально отвердел. Затем она оседлала Александера, ее рука вцепилась ему в горло, словно стальной зажим, и сдавила так сильно, что он едва не потерял сознание. - Теперь ты трахнешь меня, святой отец.

Конечно же, он не мог ничего ответить, но и думать он тоже не мог, будто ее неестественно сильная рука пережала его мысли. Затем ее свободная рука схватила его член и приготовилась ввести его...

            БАМ!

... когда дверь в конце коридора с грохотом распахнулась.

2

- Где... где они?

- Боже, какое жуткое место, - заметила Чэрити. Они припарковали грузовик и вошли в аббатство. Они знали, что Джеррика и священник здесь, потому что и "Миата" и старый "Мерседес" стояли у входа. Но в главном зале было очень темно. Лишь пара спиртовых ламп освещала коридор. Женщины прошли мимо нескольких комнат. Заглядывая в них, они видели лишь картотечные шкаф, голые койки, прикроватные тумбочки, покрытые буквально несколькими дюймами пыли.

- Их здесь нет, Чэрити, - сказала Энни. - Лучше нам уйти.

- Нет. Мы не уйдем, пока не найдем их, живыми или мертвыми. Мы не уйдем отсюда...

- Тогда они должны быть снаружи. Идем.

Чэрити последовала за своей тетей к выходу тем же путем, которым они пришли.

3

            Дзинь!

Вот как это звучало: как жесткий и сильный удар по колоколу...

Джеррика свалилась со священника.

Из тени появились две фигуры. Послышалось хихиканье. Черные силуэты потирали руки в радостном нетерпении.

- Я же говорил, что мы найдем их, Дикки! - А затем...

            Дзинь!

Александер оцепенел. Теперь он знал, чем они ударили Джеррику по голове: монтировкой. Той же штукой, которой они ударили и его по голове.

Двое парней из бара, - с трудом пытался мыслить он. Но на этом, пожалуй, все. Сознание уходило и возвращалось.

- Я отдеру эту городскую блондинку в задницу так жестко, что она выблюет мою "молофью"! - радостно воскликнул один голос.

- О, брось, Боллз. Это нехорошо. Нас поймают и бросят в тюрягу на всю жизнь.

- Черт, ты такое сыкло, Дикки! Мы, что, добирались в такую дыру, чтобы просто уйти? - Темное лицо парило над священником. Длинные волосы, бейсболка тракториста, козлиная бородка и злобная ухмылка. Этот тип был похож на Люцифера. - Эй, святоша, хочешь знать, как мы тебя нашли?

Александер не мог ответить. Он начал опасаться, что удар по голове мог быть смертельным, и что для него наступил Золотой час (ограниченный промежуток времени вскоре после тяжёлой травмы, позволяющий наиболее эффективно оказать медицинскую помощь - прим. пер). Раздробленный черепной свод, субдуральная гематома... я могу умереть через несколько минут. Но допустит ли это Бог? Господи, после всего, через что я прошел за свою жизнь, я умру от рук двух деревенских дебилов? Это казалось несправедливым.