Похищение Зеленой Хризантемы (СИ) - Этери Анна - Страница 21

Почтальон поднялся на локтях, осматривая туманным взором своё «лежбище» — скамью, оплетённую вьюном с маленькими розовыми цветочками, — и ничего не понял. Как он здесь очутился?

«Ах да, посылка!» Он спешно проверил почтовую сумку, оказавшуюся пустой. «Я её отдал?.. Кажется». Пряча лицо в ладонях, юноша просматривал череду событий и картин, увиденных в особняке достопочтенного Анемона Арахуэнте, и по его телу пробежала дрожь. «Если ещё раз придётся нести туда посылку, то… то… то я этого не переживу! Что делать? Что делать? Что…»

Шензу сгрёб сумку, разглядывая её, как обезумевший.

— А, собственно, что мне терять? Сменю работу.

Воодушевлённый и успокоенный сей мыслью, Шензу умиротворенно смотрел на цветы вьюна, пережидая дождь.

То, что кажется иллюзией — иллюзия и есть,

Один я настоящий.

Миено,

один из восьми герцогов, из трактата по философии «Правда жизни»

Дверной колокольчик жалобно звякнул, впуская первого посетителя. Владелец конфетной лавки с интересом оглядел раннюю пташку и остался доволен презентабельным видом клиента; слегка надменные манеры выдавали в нём аристократа.

— Леденцов! Самых лучших и побольше! И да — побыстрее! — поступил заказ.

Пока девочка-помощница доставала резные лари со сластями — разноцветной фруктовой карамелью, похожей на россыпь драгоценных камней — мужчина наблюдал за посетителем, у которого на лице застыла странная, отрешённая улыбка. На товар, продемонстрированный ему с особой любезностью, юноша лишь мимолётно взглянул, словно качество не сильно-то его и волновало.

— Это всё? — поинтересовался он под конец, когда на отполированном прилавке появились порядка двадцати деревянных лакированных ларчиков, по одиночке легко умещающихся в ладони. — Тогда я возьму вот эти. — Всего три фигурных коробочки перекочевали с прилавка в руки клиента, оставив владельца недоумённо хлопать глазами — он-то надеялся сбыть весь предоставленный товар, а тут…

Мужчина хотел намекнуть, что «побольше» это никак не три маленьких упаковки, но не успел, застигнутый врасплох внезапной переменой настроения визитёра. Подтянув атласные белые перчатки с таким рвением, будто хотел от души кому-нибудь врезать, тот неожиданно зло выдал:

— Ну, держись, придурок! Я иду! — Язвительный смех прокатился волной злорадства, разбиваясь о стены небольшого, но весьма уютного магазинчика.

Юноша, гордо задрав подбородок, проследовал на выход и звякнул дверным колокольчиком, оставляя после себя тонкий, едва уловимый аромат гиацинтов.

***

Торми вздыхал и тоскливо рассматривал пятнистые бока большой щуки, заботливо выложенной на искрящееся на солнце ледяное крошево. Рыбина ещё находила в себе силы изредка взмахивать хвостом и разевать зубастую пасть, но надежды на спасение уже не было.

Четвёртый час…. Четвёртый час он находится в этом богами проклятом месте, медленно поджариваясь на успевшем подняться солнце, вдыхая умопомрачительный рыбный запах и не забывая таскаться за учителем, как приклеенный. Мальчик поудобнее перехватил ручку корзинки, наполненной аккуратно упакованной рыбой, и прислушался к разговору.

— Так вы говорите, сначала надо отварить курицу? — переспрашивал учитель у дородного мужчины за прилавком, делая при этом пометки в крошечной записной книжке с рецептами рыбных блюд.

Торговец, весь вид которого говорил о достатке и довольстве жизнью, благосклонно кивнул внимательному слушателю.

— Всё так, господин Арахуэнте, — мужчина ещё раз вдумчиво кивнул. — А вот после этого и добавляем потрошённую рыбную мелочь и хвост с плавниками и головой судака. Посмотрите, кстати, какой у меня замечательный судачок есть!

На прилавок тотчас же легла рыбная тушка с золочёной спинкой в тёмных продолговатых пятнышках. Учитель, согласно кивая, провёл пальцем по рыбьему хвосту.

— Торми, положи в корзинку. Мы его возьмём, уважаемый Латирус, — улыбнулся Анемон торговцу, протягивая монеты и вновь доставая книжечку. — Так что там дальше, как отварим?

— Процедить бульон, — с готовностью отозвался хранитель очередного уникального рецепта ухи, ловко заворачивая рыбину в плотную желтоватую бумагу и передавая Торми.

Мальчик посмотрел на свёрток как на личного врага. До сегодняшнего утра учитель не проявлял даже намёка на столь пламенную любовь к рыбе. Впрочем, утро изначально не предвещало ничего хорошего, поскольку его разбудил бодрый учитель с заявлением, что солнце давно уже встало и если кто-то хочет позавтракать, то у этого кого-то есть ровно четверть часа на сие действо. После объявления новостей, Анемон, жизнерадостно напевая, скрылся за дверью и обнаружился вновь на кухне в обществе кота и госпожи Мазахаки ещё более мрачной, чем раньше. Оглядывая частично убранный накануне разгром и натягивая поспешно прихваченный белый пиджачок, мальчик наивно надеялся на плотный завтрак. К большому сожалению, на столе присутствовали лишь традиционный полу-экзотический чай и остатки вчерашнего печенья, что домработница успела состряпать во время уборки. Но даже этими нехитрыми яствами Торми не дали насладиться в полной мере.

Анемон, попивая чаёк, допрашивал свеженанятую прислугу на предмет, чего она способна приготовить из рыбы. Услышав в ответ: «Всё что пожелаете! Но за продуктами мне щас идти некогда!», учитель ещё больше взбодрился и, вытащив ученика из-за стола, крикнул передавать привет Лайн и, захватив в кладовой корзинку, потащился за рыбой. Поспешно дожёвывая прихваченное печенье, Торми так и не успел возмутиться, пока не оказался в торговых рядах. Правда, на его бурчание о пользе завтраков не обратили внимания. По прошествии четырёх часов внезапная страсть учителя к обитателям вод превысила все допустимые для разумного человека пределы, а чаяния ребёнка поскорее закончить с покупками и всё-таки нормально поесть успели не только скончаться, но и самозахорониться.

«Наверно, уже семнадцатый рецепт за утро» — обреченно подумал ученик, снова возвращаясь к созерцанию рыбного изобилия на лотках. Влажные бока рыб серебристо поблёскивали. Пятнышки и полоски судаков, яркие плавники окуней, золотистая чешуя карасей и карпов, длинные тёмные тушки налимов, гребешки ершей, благородное розоватое серебро форели — разнообразие приятно радовало глаз, но жестоко ударяло по обонянию характерными ароматами. Торми уже всерьёз подумывал, не упасть ли ему в обморок, для профилактики? Но учитель так красочно описывал ожидаемое к ужину рыбное пиршество, что ребёнок неизменно воодушевлялся и, предаваясь грёзам о нежной розово-оранжевой мякоти форели, послушно плёлся за учителем до следующей лавки и очередного уникального рецепта.

Наконец, выспросив у уже взмокшего продавца все подробности и секреты приготовления ухи из судака и приобретя ещё один рыбный свёрточек, довольный Анемон отлип от прилавка, спрятал книжечку в карман тёмно-зелёного жилета и жизнерадостно возвестил:

— Купим курочку, и, пожалуй, всё.

Торми вытаращил на него глаза. Неужели и с курицей повторится тот же кошмар? Мальчик и без того уже представлял, какие ужасы ему будут сниться в ближайшее время на почве рыбной экскурсии, а если к этому прибавить ещё и упитанных дохлых кур… Скрипя зубами и морально не готовый ещё раз десять прошвырнуться по торговой площади в поисках самой сочной курицы, Торми волочился за учителем, занятым розыском кульминационного ингредиента для ухи.

— Ну, всё, идём домой, — быстро вернувшись от прилавка с развешанными птичьими тушками, сообщил Анемон, держа на весу куль, полюбовно перевязанный зелёной лентой (никак продавщица оказалась одной из поклонниц зеленоокого учителя?)

Домой?! От этой новости мальчик едва не выронил корзинку, не веря своему счастью, ибо сегодня оно не особо к нему благоволило. Признаться честно, Торми уже перестал мечтать о скором возращении в столь желанный, прохладный и овеянный легендами у местного населения учительский дом, который он уже считал родным.