Король шутов - де Нерваль Жерар - Страница 35

• Предыдущая
• 35/37
• Следующая

Не пришло ли ей в голову, что это ее сын?

Орлеанский в коротких словах передал Мариете д'Ангиен о том, что сын ее в Париже, и о своей встрече с ним, которая могла окончиться для него печально. Он успокоил ее относительно этого неудавшегося покушения и обещал возвратить ей сына. Отсюда-то и произошла ее ошибка.

Между тем, пока Карл VI оканчивал свой туалет, чтобы во всем блеске идти со всем двором в залу заседаний Государственного Совета, Гонен в темном углу эстрады указывал Ришару на герцога Бургундского, неподвижного и безмолвного, и говорил ему на ухо:

– Ты видишь этого человека. Несколько часов тому назад это был самый счастливый, самый торжествующий из сеньоров мира христианского. Его лелеяли золотые сны при радостных восклицаниях народа, между тем как Орлеанский слышал на пути своем только ропот и даже оскорбления. И вот этот последний проронил с уст своих несколько слов, изменивших все. Его тоже восторженно приветствовали, и этот поворот только усилил ненависть, которую Бургундский питает к Орлеанскому, а известная баллада прибавила ко всему еще муки ревности. Хоть по этому-то больному месту и нужно ударить! Следуй моим инструкциям, ступай прямо к герцогу и найди предлог заговорить с ним о Долине любви.

– Почему же вы сами не сделаете этого? – спросил Ришар.

– Потому что я только шут и имею право только смешить. Ты ненавидишь того, как и он, слейте вашу обоюдную ненависть воедино.

Гонен так настоятельно требовал, что Ришар сошел с эстрады и, не обращая внимания на Рауля д'Актонвиля, не отходившего от герцога и не спускавшего с него глаз, он медленно подошел к герцогу, который теперь походил на каменного рыцаря, какие ставились на могилах и который теперь, сбросив с себя оцепенение, несколько раз повторил:

Потом, в необыкновенном возбуждении, Бургундский сжал кулаки и прошептал: -«Подлец!». В этот момент он увидел Ришара.

– Ваша светлость, – сказал юноша, сильно взволнованный.

– Кто ты такой?

– Человек, которого вы сегодня освободили от казни.

– Чего же тебе нужно?

– Помощи против высокого и могущественного сеньора.

– Против кого?

– Против герцога Орлеанского.

– Что может быть общего между им и тобой?

– Мать моя.

– Объяснись.

Ришар рассказал ему о бегстве отца, то есть того, кого он считал отцом, о похищении своей матери и задержании ее. Он, Ришар, сам ходил в отель де Брегень, чтобы требовать мать свою от самого герцога, и его вытолкали за дверь, сказав ему, что отель де Брегень не то, что отель д'Артуа, куда может войти всякий мужлан, а так как Ришар кричал, отбивался и поносил герцога всяческими словами, как он того заслуживал, то его связали и представили парижскому старшине.

– Стало быть ты не знаешь, где заперта твоя мать?

– Метр Гонен, знающий если не все, то почти все, утверждает, что она должна быть непременно около того места, что называется Долиной…

– Долина любви! И ты хотел бы туда пробраться?

– Да, герцог.

– Каким образом?

– Благоволите, ваша светлость, выразить желание, чтобы на празднике, который в честь вашу даст герцог Орлеанский, был и метр Гонен со своей труппой, а так как я теперь состою в труппе…

– Так, но это еще не все, что же ты сделаешь потом?

– Метр Гонен поможет. Во-первых, в отеле де Брегень обыкновенно отдается в распоряжение короля шутов и его труппы, для приготовлений к представлению, часть галереи, прилегающей к «Val d'Amor», кроме того, я уж не знаю каким образом, – но у метра Гонена есть ключ от потайного отделения отеля.

– Хорошо, мы вместе войдем в этот вертеп, в эту долину любви; ты пойдешь, куда укажет тебе долг сына… я же – хочу удовлетворить свое любопытство.

– Но, ваша светлость, я очень боюсь, что ваш уход может возбудить внимание, особенно, если вы встанете и пойдете не обычным путем…

– Не бойся ничего, – сказал Рауль д'Актонвиль. – Я заведу ссору между нашими людьми и людьми герцога Орлеанского и в суматохе можно будет сделать, что угодно.

– Ну, да будет так, – сказал Бургундский, вставая с места.

Герцог направился в игорную залу: там шел спор, дело доходило до драки.

В ту минуту как Ришар шел к Гонену, Рауль говорил своему господину:

– Я с этого мальчика не спущу с глаз. Дело ему найдено, наказание будет полное.

Иоанн Бесстрашный ничего не ответил и вошел в игорную залу, где шум как будто стал потише.

Время появления игры в кости неизвестно: она существовала с незапамятных времен, и до царствования Карла VI никакой другой игры во Франции не знали. Рассказывают, что брат Людовика Святого был отчаянный игрок. Дюгесклен проиграл в кости все свое имущество и умер бы с голода, если бы ему не помогал Карл VI.

Людовик Орлеанский любил игру так же страстно, как и женщин. До сумасшествия Карла VI, братья часто играли вместе и обыгрывали друг друга дочиста.

Когда для развлечения больного короля выдуманы были карты, то они заменили игру в кости. Карты вошли в моду и производили фурор. Отель де Нель, обращенный в игорный дом, часто бывал свидетелем кровопролитных стычек.

То же самое, как мы видели сейчас, чуть-чуть не произошло во дворце короля. Вмешательство дядей короля прекратило скандал.

Иоанн Бесстрашный только прошел через залу, простился с игроками и вышел.

В соседней комнате Карл VI, уже одетый в роскошное платье, вероятно под влиянием насыщения после мучительного голода, уснул в креслах, служивших ему троном.

Этот благодетельный сон продолжался до утра.

Пробудившись, Карл VI почувствовал себя свежим и бодрым. Рассудок вернулся к нему вполне. Он собирался заседать в Государственном Совете, между тем, как брат его думал только о том, как бы ему уехать в замок де Боте, чтобы принять из рук Гонена молодую девушку, которую герцог приказал ему привести. Но еще ранее, ему нужно было навестить королеву. Он отозвал Жакоба с дежурства в галерее и тот, конечно, не сказал ему о причине своего обморока, но сел на лошадь и поехал вслед за принцем, с истинно сыновней привязанностью.

Орлеанский уже не думал о брате, у которого в течение нескольких минут видел проблески разума, на которые, по его мнению, не стоило и обращать внимания.

Карл VI, одетый во все королевские регалии, вступил в зал Государственнаго Совета с величием, совершенно не согласовавшимся с его вчерашним ужасающим видом. Королева, едва оправившись после родов, поспешила одеться и пришла туда же. Она села рядом с супругом на стуле, который был ниже королевского. За ней стали две статс-дамы. Позади них разместились на табуретах другие придворные дамы.

За огромным овальным столом, после короля, разместились герцоги Беррийский, Анжуйский и Бурбонский, затем герцог Бургундский, оставалось одно пустое место – место герцога Орлеанского; группа сеньоров обеих партий дополняла собрание.

• Предыдущая
• 35/37
• Следующая