История халифа Хакима - де Нерваль Жерар - Страница 9

• Предыдущая
• 9/9

За потайной дверью неф поставил меня на колени, как если бы собирался отрубить мне голову, он два или три раза взмахнул мечом, но, убедившись в моей твердости, сказал, что все это была игра, испытание, что принцесса хотела проверить, действительно ли я столь храбр и так предан ей, как говорил.

– Будь завтра к вечеру в Каире у фонтана влюбленных, там тебе назначат новое свидание, – прибавил он, прежде чем вернуться в сад.

После этого рассказа у Хакима больше не оставалось сомнений относительно обстоятельств, которые разрушили его планы. Его удивляло только, почему ни измена сестры, ни любовь, которую питал юноша низкого происхождения к его сестре, не вызывали у него гнева. Быть может, после стольких кровавых казней он устал карать или, сознавая свое божественное начало, ощущал ту отцовскую любовь, которую бог должен испытывать к своим чадам? Беспощадный к злу, он чувствовал себя бессильным перед всепобеждающим даром молодости и любви. Была ли виновна Ситт аль-Мульк в том, что отвергла брак, который казался ей преступным? Был ли виновен Юсуф, когда полюбил женщину, не ведая, кто она? И вот халиф решил явиться на назначенное Юсуфу свидание, чтобы простить их и благословить этот союз. Только с этой целью он вызвал Юсуфа на откровенность. Но в голове у него проносились мрачные мысли, теперь его беспокоила собственная судьба. Обстоятельства складывались неблагоприятно, и даже его воля бессильна перед ними. Прощаясь, он сказал Юсуфу:

– Мне жаль приятных вечеров, проведенных в океле. Мы туда еще вернемся, ведь халиф отменил указы, запрещающие гашиш и опьяняющие напитки. Мы вскоре опять увидимся, друг мой.

Возвратившись во дворец, Хаким вызвал к себе начальника охраны Абу Аруса, который в ту ночь нес дежурство во главе отряда в тысячу человек, и приказал всем быть в казармах; он хотел, чтобы все ворота Каира были заперты, когда он отправится в свою обсерваторию, и только одни ворота должны были открыться по условленному сигналу, когда он соблаговолит вернуться. В тот вечер его проводили до конца улицы Дарб ас-Сиба; там он сел на осла, которого его люди держали наготове в доме у евнуха Несима, стража ворот, и он выехал за город, как обычно, в сопровождении пешего слуги и юноши раба. Взобравшись на гору и еще не успев подняться в башню обсерватории, он взглянул на звезды и вскричал:

– Ты все же появился, предвестник несчастья!

Затем он встретил несколько всадников-арабов, они узнали его и попросили о помощи, он отправил их со своим слугой к евнуху Несиму, чтобы тот дал им денег; затем он поехал по дороге к некрополю, расположенному слева от горы аль-Мукаттам. Он почти уже достиг мавзолея Фоккай, как вдруг в местечке, называвшемся Максаба, где росло много тростника, на него напали трое вооруженных кинжалами; но едва они нанесли первые удары, как один из них при свете луны узнал Хакима и бросился на двух других. Он дрался с ними до тех пор, пока сам не упал рядом с халифом, крикнув: «О брат мой!». Так по крайней мере рассказывал раб, которому удалось спастись. Он прибежал в Каир и известил Абу Аруса, но, когда стражники прибыли на место убийства, они не нашли ничего, кроме окровавленных одежд и серого осла по кличке Камар, у которого были перерезаны сухожилия.

Так закончилась история халифа Хакима. Шейх замолчал и погрузился в глубокую задумчивость. Рассказ об этой жизни, полной страданий, правда, менее трагической, чем жизнь Христа, меня глубоко взволновал – может быть, потому, что во время своего недавнего пребывания в Каире я видел места, где разворачивались эти события: карабкался по склонам горы аль-Мукаттам, на которой сохранились остатки обсерватории Хакима. Кем бы он ни был – богом или человеком, халиф Хаким, столько раз оклеветанный коптскими и мусульманскими историками, по-видимому, стремился установить царство разума и справедливости. Я увидел в новом свете события, описанные аль-Макином, аль-Макризи, ан-Нувейри и другими писателями, чьи книги читал в Каире, и я оплакивал горькую судьбу, которая обрекает всех реформаторов, пророков, мессий на насильственную смерть, а позднее на людскую неблагодарность.

– Вы мне не рассказали, – заметил я шейху, – кто из врагов Хакима приказал убить его.

– Вы читали историков, – сказал он, – и, наверное, знаете, что Юсуф, сын Давваса, отправился на свидание к фонтану влюбленных. Там его встретили рабы, они отвели его в дом, где ждала переодетая принцесса Ситт аль-Мулюк. Ей удалось уговорить Юсуфа убить Хакима, сказав, что Хаким собирался предать ее смерти; она обещала Юсуфу выйти за него замуж. Ее слова сохранила нам история: «Отправляйся на гору, он придет туда один, его будет сопровождать только слуга. Затем он спустится в долину, беги за ним и убей его; убей и слугу его, и юношу раба, если тот будет с ним». Она вручила ему обоюдоострый кинжал – яфур; затем она дала оружие двум рабам, велев им следовать за Юсуфом и убить его, если он не выполнит своей клятвы. Только нанеся первый удар халифу, Юсуф признал в нем своего спутника по ночным прогулкам; Юсуф пришел в ужас и бросился на рабов, но тут же упал, сраженный их ударами.

– А что сталось с телами? История говорит, что они исчезли, на этом месте нашли лишь осла и семь плащей Хакима, застегнутых на все пуговицы.

– Разве я говорил вам, что были тела? В наших преданиях об этом ничего не сказано. Звезды обещали халифу восемьдесят лет жизни, если он избежит опасности в эту ночь – двадцать седьмого шавваля четыреста одиннадцатого года хиджры. Неужели вы не знаете, что в течение шестнадцати лет после его исчезновения народ Каира все еще считал, что он жив?

– Мне действительно приходилось слышать нечто подобное, но частные явления Хакима обычно приписывали самозванцам, таким, как Шерут, Сиккин и другие; они были похожи на него и пользовались этим сходством. Такое нередко случается с выдающимися правителями, жизнь которых становится народной легендой. Копты утверждают, что Иисус Христос явился Хакиму, который просил у него прощения за совершенные злодеяния и долгие годы каялся в пустыне.

– Наши книги говорят, – сказал шейх, – что Хаким не умер от нанесенных ударов. Его подобрал неизвестный старик, и он пережил ту роковую ночь, когда его должны были убить по приказу сестры; но, устав от власти, он удалился в пустыню Аммона и там создал учение, которое позднее поведал его ученик Хамза. Его последователи, изгнанные из Каира после его смерти, ушли в Ливан и там дали начало народу друзов.

Все эти легенды перепутались у меня в голове, и я собирался еще раз навестить друзского вождя, чтобы как следует расспросить его об учении Хакима, но буря, которая удерживала меня в Бейруте, улеглась, и я должен был отправиться в Сен-Жан д'Акр, где надеялся заинтересовать пашу судьбой пленника. Я пришел к шейху, только чтобы с ним попрощаться, и не посмел заговорить с ним о его дочери, не сказал, что видел ее.

• Предыдущая
• 9/9