Монохромный человек (СИ) - Поспешная Юлия - Страница 86

Да куда там!.. Постояв, даже не оборачиваясь они снова пошли вперёд.

— Нет! — отчаянно вскрикнула я.

У кого из них пистолет? Если мне удастся это понять, возможно Стас придумает, как нейтрализовать загипнотизированного ребенка и спасет остальных.

Но времени нет. Вообще. Совсем. Они идут в воду, ещё несколько шагов и самому высокому из них вода достанет до горла. А тех, что младше… накроет с головой.

Я подалась вперёд.

Мне не осилить гипноз Гудковой. Я это понимала. Да и какой из меня гипнотизёр, я в этом совсем и абсолютно ничего не понимаю.

Зато у меня есть воспоминания…

И я их вижу. Вижу отрывки мелькающих перед глазами эпизодов.

— Миша! — позвала я. — Твоя мама ждёт тебя здесь… со мной… Она зовёт тебя!.. Вас всех зовут ваши мамы! Они же любят вас, как никто! Вы ведь не хотите расставаться с ними! Даша!..

Это было имя одной из девочек, худенькой, маленькой, лет восьми.

— Даша, твоя мама очень хочет обнять тебя! Пожалуйста, повернись! Постой! Она же зовёт тебя!

У меня дрогнуло сердце, замерло дыхание. Девочка остановилась.

Буря вокруг усиливалась. Ветер завывал над головой, носился над озером, плескал воду.

В небе раздавались угрожающее утробное рычание грома.

Молнии полосовали небо.

Погода ухудшалась. Необъяснимым образом усиливался дождь и ветер.

Мой капюшон отбросило назад. Я поспешно набросила его обратно, отчаянно удерживая обеими руками.

— Надя! — позвала я другую девочку. — Ты помнишь, как твоя мама водила тебя в цирк на твой последний день рождения? Помнишь, как твоя семья поздравляла тебя?! Тебе ведь подарили тот телефон, который ты так хотела! И даже пригласили на день рождения твоего любимого певца! Ты же не хочешь бросить их! Они ждут тебя, здесь со мной!

Девочка с русой косой внезапно обернулась.

У меня с надеждой подпрыгнуло сердце.

Она, что-то сказала, но я не услышала.

Зато я увидела, как один из мальчиков, на вид самый старший, оборачивается и поднимает руку.

Стас было дёрнулся, но я жестом остановила его.

Рука мальчика поднялась из воды, но в ней был не пистолет. Что-то другое…

Я напрягала зрение, чтобы рассмотреть предмет. Я не могла точно рассмотреть, но это походило на какое-то украшение.

Не знаю, что это. Но Надя внезапно тут же отвернулась и снова пошла вперёд.

Я выругалась.

— Ника это не помогает… — Стас за моей спиной нервничал.

Корнилов не мог допустить, чтобы дети совершили массовый суицид у него на глазах.

Я знала, что Стас, при всей его внутренней и внешней силе, такого может просто не пережить.

Я должна была остановить этих детей. Я не знаю, как. Я не умею… Но я… я очень хотела помешать им совершить то, что их заставляет делать гипноз Ксении.

— Там, куда вы сейчас идете нет и никогда не будет тех кто вас любит, кто готов на всё ради вас всех… Там во тьме, куда вы идёте, нет тех близких людей, для которых нет ничего дороже вашей улыбки и вашего счастья… — проникновенно, с чувством проговорила и почувствовала, как начало печь в глазах. — Слушайте… Поверьте… Туда, куда вы направляетесь вас ни ожидает ничего кроме холода, бесконечной тишины и темноты… Там не будет той любви, которой вас окружают ваши родители и родные… Там ни будет никого… Вы будете одни… А те, кто вас любит больше жизни, будут обречены на вечные страдания… Вы правда хотите этого?..

Я силилась убедить их, донести до них, достучаться до их порабощенного сознания.

Перед глазами у меня вихрями проносились их воспоминания. Их самые счастливые, наполненные теплыми и яркими впечатлениями дни… И я говорила с ними через эти воспоминания.

Я отчаянно взывала к тем чувствам, и светлым, чистым, восторженным эмоциям что жили в их счастливых воспоминаниях.

И я чувствовала, что они слышат меня. Я чувствую, как мне удается прорваться через окружающий их разумы туман гипноза.

Я чувствовала прикосновение к их сознанию… Они слышали меня.

Они ещё не могли остановиться, но они внимали… слушали… и верили…

— Ника… — позвал Стас.

Но я лишь покачала головой, не оборачиваясь.

А затем я заметила.

Буря стихала.

Ветер слабел. Угасал ливень. Слабели звуки грома и больше не сверкали зловещие зигзаги молний.

Через толщу черных туч внезапно просочилось слабое сияние чуть мерцающего света…

Он усиливался, становился ярче и вот на моих глазах, слой туч буквально пронзили ясные лучи бело-голубоватого мягкого света.

Они упали сияющими копьями, уперлись в воду озера.

Их свет проник в глубину озерных вод и разогнал клубившуюся там тьму.

А дети впереди внезапно замерли. Трое из них вдруг покачнулись упали, другие пошатнулись и тоже упали.

Я бросилась к ним, но к моему удивлению они не тонули. Они… Они как будто лежали и сидели на воде.

Но главное, что я заметила… они были свободны. Свободны от чужой, мстительной и злобной воли, которой было подчинено их сознание.

— Мама? — послышался чей-то жалобный голосок.

— Мамочка… — проговорила, какая-то девочка.

— Мама… — позвал другой мальчишка лет десяти.

Они растерянно вертели головенками по сторонам, в поисках своих родителей.

Я стояла по колено в воде, улыбалась и плакала одновременно.

— Сюда!.. — крикнула я слабо, и повторила громче. — Эй! Сюда… Дети…

Они увидели меня. Поднялись, пошатываясь, неуверенной походкой двинулись ко мне.

Их лица были ошарашены и перепуганы.

— Хорошо, хорошо… — подбадривала я их, попутно вытирая слезы с щек. — Давайте! Идите сюда! Скорее…

Они шли, многие спешили и снова падали… но не тонули. Они… словно поскальзывались на чем-то. Они словно шли по чему-то что было очень скользким.

Но они очень торопились, силились добраться до берега, стремились выбраться из воды.

— Всё хорошо. — улыбалась я им. — Осторожнее…

Они шли шлепая по воде и балансируя руками.

Я увидела их удивленные и впечатленные лица.

Первым до меня добрался мальчик в зеленой футболке с желтым песиком.

Я поспешила протянуть ему руку и сжала его ладонь.

— Всё хорошо… — повторила я, улыбаясь ему. — Всё хорошо, милый… Иди… Аккуратно…

Я помогла ему выбраться, затем протянула руку следующей за ним девочке.

Один за другим семь детей спешили выбраться из воды на берег.

Здесь их встречала я и Стас.

Я взяла руку последнего ребенка, им был мальчик лет одиннадцати со смешной челкой.

Одной рукой я помогла ему выбраться, а другой, глядя в глаза, осторожно забрала тяжелый пистолет.

— Всё хорошо… — убедительно и ласково проговорила я. — Всё будет хорошо…

Я врала ему. Ведь он ещё не знает, что его мать больше никогда не обнимет его. Мне стоило огромных усилий не обнять его, с сожалением и горьким сочувствием.

Я подняла взгляд в небо.

И по спине у меня сошла легкая дрожь.

Над нами нависало чистое, ночное летнее небо, озаренное волшебным светом звёзд и лучистой половинки луны.

И не единого клочка черных туч не было и в помине.

Я несколько мгновений глядела на это чудо, затем обескураженно оглянулась на Стаса.

Я увидела, что рядом со Стасом стоял и Коля, а за Колей три женщины, что обнимали и целовали перепуганных детей.

Я смотрела в глаза то Стасу, то Коле. И видела в их застывших взглядах настороженное недоумение и шок.

Я не знала, что говорить. Я и не хотела. Я вдруг почувствовала себя уставшей.

Но… счастливой и спокойной. Мы успели… Мы смогли…

— Я… — выдавила я. — Я п-посижу… в машине… Хорошо?

Корнилов кивнул.

— Иди.

Я бросила взгляд на Домбровского.

Коля владел собой на много хуже. Если Стас хоть не много контролировал свои эмоции, то лицо Николая выражало искреннее и шокированное недоумение.

Увы… У меня не было ответов для него, как и для себя.

Я взглянула детей, которых мы спасли.

Снова устало, радостно улыбнулась.

Что-то светлое теплело в груди и озаряло душу.