Монохромный человек (СИ) - Поспешная Юлия - Страница 75

Корнилов посмотрел голубые глаза Аспирина, и кивнул.

— Я учту, товарищ генерал.

— Хорошо. — он кивнул на допросную. — Потом доложишь по результатам.

— Есть.

Генерал вышел, а Стас подумал о близнецах.

В последнее время они что-то слишком часто стали возникать на его горизонте.

Корнилов уже решил было войти в допросную и сменить Колю, но у него зазвонил телефон.

Стас достал смартфон. Номер был неизвестный.

Он принял вызов.

— Корнилов?! — без приветствия и предисловий заорали в трубке. — Подполковник Корнилов, это вы?!

Стас узнал его.

— Это доктор Шамов! Господин подполковник Вам нужно приехать немедленно! У нас тут такое!.. Это… Вы должны это увидеть! Срочно!

— Шамов? — Стас чуть нахмурился, отвернулся от зеркала Гезела. — Что у вас произошло?

— Гудкова!

— Что с ней? Суицид? — Стас бы не удивился, если бы это произошло.

— Чёрта с два! — вскричал в трубку Шамов.

И Стас услышал в его голосе отчетливую смесь злости и пережитого потрясения.

— Она сбежала! И ещё… Вам лучше все это увидеть самим.

— Я сейчас буду. — пообещал Стас. — Ждите.

— Поскорее. — голос Шамова вздрогнул он отключился.

Стас спрятал телефон и вышел в коридор.

Кровь монотонно стучала в голове. Словно какая-то птица целенаправленно выклевывала висок слева.

Неприятное, тревожное чувство подкатывало из глубины тела, и подобно холодному спруту плотно охватывало скользкими щупальцами грудь и живот.

Это чувство стискивало ребра и грудную клетку, и вселяла мучительно переживание.

Однако перед тем, как выйти на парковку, он зашел в их кабинет. Здесь Ника сидела с вещами Платона. Она должна была увидеть его воспоминания. И узнать, что или кто привел его к клубу «Горный путь» возле Туманного бора.

Когда, Стас зашел в кабинет, она что-то старательно выискивала на его компьютере.

Стас доверял Лазовской, пожалуй, даже больше, чем Сене и Коле.

Поэтому не боялся, что она может забраться в папки или архивы, где ей делать совершенно нечего.

Она увидела его. Синие глаза сверкнули из-за монитора.

— Ты не мог бы подойти?

— Конечно. — Корнилов не сдержал улыбки.

Чуть робкая вежливость Лазовской всегда вызывала у него нежное умиление.

Стас подошёл к своему столу.

Ника чуть повернула монитор.

— Вот… — на мониторе застыл щуплого вида мужчина в дорогом деловом костюме.

У него были пышные темные волосы, темными пуговками блестели радужки глаз и над верхней губой темнела полоска жидких усиков.

— Лукьян Курбатов. Главный редактор журнала «Философский проспект».

— И что с ним не так?

— Во-первых, — Ника опустила взгляд на свой блокнот.

Стас заметил, что у девушки он новый.

Теперь обложка её блокнота была нежно бирюзового цвета из мягкого кожзама с чешуйчатой текстурой и белыми нашивками в виде мотыльков.

— Он был в клубе «Горный путь» в ту ночь, когда он сгорел. И вместе с ним там были некто Марк и Майя. Я не знаю кто это…

Она с опечаленным лицом качнула головой.

— Я видела только силуэты.

— А, что во-вторых? — спросил Стас, глядя на изображение Лукьяна мониторе?

— А во-вторых это он позвал туда Платона. — сказала Ника.

— Зачем? Если Лукьян замешан в убийстве тех людей, вряд ли ему нужно, чтобы кто-то это заснял?

— Все, кто участвовал в поджоге и убийстве… — Ника взглянула на Стаса. — Они наверняка переживали, боялись… нервничали и…

Стас уже понял.

— Могли со страху явиться в полицию и разболтать все, что знают… Лишь бы избавиться от постоянного ужаса, что за ними придут в любую минуту.

Стас уже такое видел.

Человеку, как это ни прискорбно нужно не так уж много времени и усилий чтобы решится на убийство ради собственной выгоды.

Даже на массовое.

Но потом… Потом, у большинства людей, чей разум всё-таки привык существовать в определенных социальных рамках и пределах моральных принципов начинаются приступы совести.

И если сперва это лишь раздумья над содеянным, то потом это перерастает в постоянные, перманентные обсессии.

Преступивший закон, нарушивший самые страшные запреты человек начинает ежедневно накручивать себя.

Обвинять и ругать себя за совершенное злодеяние.

Невыносимое чувство вины, к которому как соус примешивается и неукротимая пугающая уверенность, что его обязательно найдут и арестуют… Всё это убийственной смесью проникает в разум мучающегося страхами и раскаянием человека и отравляет его ум, прочно опутывает его сознание.

Человек больше не может ни о чем другом думать. Лишь о совершенным, лишь о том, что он наделал.

Ему начинают снится кошмары… Он видит галлюцинации…

Постоянно, везде… всё чаще… Ему кажется, что он слышит голоса, тех, кого убил… Ему кажется, что все вокруг всё знают и рано или поздно за ним придут, его поймают, его арестуют и посадят!

Овладевающий человеком ужас пульсирующей опухолью разрастается и разбухает в сознании.

Виновный отчаянно сходит с ума…

Чтобы унять эти страдания обычно виновные или бегут… или сдаются добровольно с написанием чистосердечного признания.

— Курбатов и хотел, чтобы Плансон всё заснял. — кивнул Стас.

— Чтобы держать остальных в повиновении. — сказала Ника с грустным, но сердитым осуждением. — Благодаря этому они все были повязаны. Проболтается один, сядут все.

— Да уж, надежно.

Ника кивнула, она хотела было что-то сказать. Но вдруг скривилась, крепко зажмурила глаза, зашипела.

Стас обеспокоенно коснулся её плеча. Девушка встряхнула платиновыми волосами, замотала головой, что-то промычала.

— Ника, что?.. — Стаса не редко пугали приступы видений у Вероники.

Потому, что он чувствовал жуткую растерянность и совершенно не знал, как и чем ей помочь. И надо ли?..

Он не редко видел, что Нику буквально терзают нахлынувшие видения.

Но так же не знал, какие будут последствия если он попытается прервать её.

И все-таки каждый раз, при виде мучений Ники от видений, сочувствие и жалость болезненно сжимали его сердце.

Девушка внезапно открыла глаза. Пару секунд она с осоловелым видом глядела перед собой.

Затем подняла взгляд на Стаса.

— Я… — выдохнула она. — Я еду с тобой…

— Что? — чуть нахмурил брови Корнилов.

Пульсирующее напряжение уступало место чуть сонливому спокойствию.

— Куда ты собираешься?..

— В больницу. — быстро сглотнув, произнесла Ника.

Её искрящиеся синие глаза взглянули на Стаса.

Корнилова пробрала смесь неловких чувств.

Он бы никому никогда не признался, но он довольно часто чувствовал легкую растерянность и почти мальчишескую неловкость, когда чарующий взор синих глаз девушки сосредотачивался на нём в такой непосредственной близости.

— В больницу. — повторила Ника, пристально глядя в глаза Стаса. — К… Ксении Гудковой…

— Ника. — Стас уже понял, что девушка только, что увидела его воспоминание.

Есть один серьёзный минус в общении с Лазовской. Ты никогда не знаешь, какое твое воспоминание она увидит.

Был случай, Ника увидела воспоминание Стаса о первом свидании. А это один из главных секретов легенды все Московского сыска, о котором ни знает ни одна живая душа!

Потому, что, то самое первое свидание Стаса было неудачным и позорным! Этот эпизод относился к тем, которые бравый следователь очень бы хотел забыть и не вынес бы, стань катастрофический провал его первого свидания достоянием гласности!

Так, вот Лазовская это увидела, и потом с её губ пол дня не сходила снисходительная, чуточку ехидная улыбочка.

Но, благо Ника давно поняла, что её дар не игрушка. И последнее для чего он нужен-это, издеваться над людьми зная их сокровенную правду.

Никогда Лазовская не позволяла себе ничего подобного. Даже в шутку. Даже с самыми отъявленными негодяями.

Напротив, эта синеокая девушка крайне трепетно относилась к человеческой душе, и никогда бы не посмела ранить её, выплюнув в лицо гадкую правду.