Война родов. Последствия (СИ) - Романович Роман - Страница 22

Всю ночь он провёл в больнице с дочерью. Сына и её мать отправил домой под охраной, чтобы выспались. Те сопротивлялись, но мужчина настоял. Сегодня они его сменят, а Амону придётся заняться делами.

– А меня можно приподнять? – прохрипела дочь. – Я что, в бинтах? Дерьмо, дерьмо... я что, обгорела?! – в её голосе послышалась паника.

– Есть немного. Не переживай. Всё уже хорошо. Ты идёшь на поправку и через неделю ожоги сойдут на нет, а может и раньше.

– Ожоги... Насколько всё плохо?

– Ну... – замялся мужчина. – Причёску тебе придется сменить.

– Что? Дерьмо Пасти!

В этот момент дверь палаты открылась, вошла медсестра, помогла Амалии сменить положение, дала ей воды и какие-то лекарства, после чего ушла, оставив дочь наедине с отцом.

– Так что произошло? – взяла девушка себя в руки.

– Это была месть. За войну, – прямо ответил мужчина.

– Мда, – покачала головой Амалия, но скривилась от прострелившей её боли. – И что теперь, мы на осадном положении?

– Теперь да. Не переживай, я решу проблему.

– Не сомневаюсь, – криво улыбнулась дочь. – Так, а Эдвард знает, что я тут?! Только не говори ему!

– В смысле? – напрягся отец.

– Ну, я сейчас так ужасно выгляжу!

– Куда катится мир, – возмутился Амон и покачал головой. – Это единственное, что тебя беспокоит?

– Нет, но... У него и так сейчас проблем хватает.

– Выдохни, дочка. Он был здесь и видел тебя. А ещё он излечил тебя от яда. Ты пострадала не только от ожогов.

Амалия прикрыла глаза, сделала большой вдох и выпустила медленно воздух.

– Но, думается мне, – продолжил Амон. – Нам надо с тобой поговорить.

Мужчина уставился на дочь, прикидывая, подходящий это момент, чтобы прояснить давно назревавший вопрос или нет. Это когда всё случилось, отец не задумывался о поведении Клоза, а сейчас, когда напряжение отпустило, это бросалось в глаза. Тот без лишних слов поехал с ними, хотя не должен был. Более того, он вёл себя так, будто только так и надо. Амону даже показалось, что возрази он и попробуй не пустить парня к дочери, тот начнет пробиваться с боем. Да и сама дочка хороша. Первым делом вспомнила о нём, а не о ком-то другом.

– Ой, пап, что-то мне не хорошо, – заканючила девушка.

– И не стыдно тебе врать отцу?

– Ой совсем плохо что-то...

– Не прибедняйся. Я тоже в целительстве разбираюсь и вижу, что ты в порядке.

– Ну пап, что ты такое говоришь...

– Хватит. Насколько у вас всё серьёзно с Эдвардом?

– Я не знаю, – всё же ответила дочь.

– Это как так?

– А вот так. Как я могу что-то утверждать, учитывая... всё учитывая.

– Мда, ситуация не однозначная... – вздохнул отец. – И как тебя угораздило?

– Как-то угораздило, – фыркнула дочь. – Где он сейчас? И как воспринял случившееся?

– Переживал. Где сейчас – не знаю.

– А можешь его набрать?

– То есть, набрать Эдварда, а не мать, брата или кого-то из родственников?

– Пап! Они и так скоро будут здесь. А у меня какое-то предчувствие не хорошее.

– Какое? – напрягся Амон.

– Ты набери Эдварда, Просто набери.

Амон покачал головой, но сделал, что просили. Эдвард молчал. Сейчас одиннадцать утра, попрощались они с ним в восемь вечера.

– Не отвечает. Может спит? Последние дни вышли напряжёнными, – предположил мужчина.

– Звони ему домой, – твёрдо и напряжённо сказала дочь, как-то разом подобравшись.

– Ты уверена?

– Звони домой! – ещё более нервно бросила Амалия.

В этот раз ответили быстро. Амон выслушал от дворецкого, что господин дома не появлялся, положил трубку, после чего тоже выругался. Теперь и сам мужчина чувствовал, что происходит что-то не то.

– Он далеко, папа, – ответила дочь. – Я чувствую, что он сейчас очень далеко.

– Но живой?

– Да. Живой.

Амон не хотел в это верить, но он догадывался, где может находиться парень.

Второе название Демгорода – город пяти крепостей. Пасти здесь были старые, им больше пятисот лет, как утверждали источники. Рядом с ними ещё в давние времена построили крепости, где люди укрывались и жили. Да и от внешних врагов защищаться тоже можно было.

Пять старших родов как раз базировались в этих крепостях. Мда... Средневековье какое-то. Надо увидеть своими глазами, чтобы сделать выводы.

Приземлился самолёт в третьем часу ночи. Повезло с прямым рейсом. Как вышел из аэропорта, сразу направился к нужному мне роду. Пока летел, было время подумать. Это давалось с трудом, но... Медитации, очистка напряжения и эмоции удалось успокоить. Что отнюдь не уменьшило моей решительности.

В момент, когда я увидел Амалию, раненную и едва живую... Когда осознал, что её чуть не убили... Да как! Сожгли заживо! Во мне что-то треснуло. Плотину сорвало и меня затопил гнев. Обжигающий, горячий, требующий ответить незамедлительно. Если бы в тот момент передо мной поставили виновника – я бы его разорвал на части голыми руками.

А потом была методичная работа. Сначала яд выводил, следом подробности дела вычислял, где-то там удалось взять себя в руки, чтобы не показывать своих настоящих эмоций. Когда один остался, то поехал сразу в аэропорт и отправился... Сначала хотелось тупо перебить всех уродов и выплеснуть бурливший и разъедающий гнев внутри, но... Спасибо самолёту. Когда несколько часов летишь и ничего делать не можешь, то вольно или нет, у тебя есть время подумать.

Вот я и подумал. Признал и осознал, что да, как-то у меня слишком много эмоций поднялось. Даже заподозрил влияние Пасти, и это остудило меня ещё больше. Страшно стало, потерять себя. Ненадолго правда. Гнев нет-нет, да пробуждался вновь.

Разобравшись в себе, пришёл к выводу, что спихивать на Пасть будет опрометчиво. В другом тут причина... Сам себе удивился, потому что раньше я другим был. Но что есть теперь, то есть и пока непонятно, что с этим делать. Пока что я не могу назвать Амалию женщиной всей моей жизни. В конце концов, наш роман длится не так долго. Есть ли у меня к ней чувства? Да, в этом я не собирался врать себе. Но расстанься мы и убиваться из-за этого я точно не собираюсь, потому что дел хватает и без игр в любовь. Хотел ли я развития с ней отношения? Разумеется. Не вижу ни одной причины, почему от этого стоило бы отказаться. Семья? Тут и без личной симпатии понятно, что это выгодная для меня партия. Да и с её родом отношения вроде как за последнии дни сильно шагнули вперёд. Но пока рано об этом думать.

В прошлой жизни у меня были девушки. Не одна и не две, но семью я так и не завёл. Тридцать лет почти стукнуло, но чем я только не занимался, кроме этого. Посвящал всего себя тренировкам, получил образование, участвовал не в одном военном конфликте и думал, что у меня вся жизнь впереди. А потом это оборвалось. Но речь о другом. Раньше у меня были женщины, я к ним относился хорошо, но... В этот раз было что-то другое.

Когда Агрон чуть не убил Эрминию при битве в родовом квартале, у меня тогда сорвало тормоза, и я пошёл его убивать, не смотря ни на что. Сейчас была схожая реакция. Амалию задели и прошло совсем немного времени, а я уже топаю к домам тех, кого собираюсь убивать, не смотря ни на что.

И за всем этим стояло жгучее чувство, что тронули МОИХ. Эрминия не моя девушка уж точно, но я считаю её своей. Кем-то вроде младшей сестры. Но она моя. Это странное чувство собственности, которое я никогда до этого в себе не видел. С Амалией аналогично. Она мне точно не как сестра, а именно как возлюбленная, нас связывает секс и, надеюсь, какие-то чувства, но её я тоже считаю своей. И готов объявить войну только за то, что её посмели тронуть.

Даже тот факт, что мою землю атаковали и там тоже есть раненные, задел меня не так сильно. А тут мощная, выраженная реакция, требующая уничтожить всех, кто покусился на моё.

Причём мне было бы плевать, атакуй они меня. Да и сколько всего было за год? Взять того же Степана. Он пытался меня убить, а теперь мы с ним почти нормально общаемся, обмениваемся информацией и даже дрались вместе против общего врага. За себя я не готов сокрушать любого, а вот за девочек – готов.