Маг-искуситель (СИ) - Денисенко Кристина - Страница 2

— Прекрати, нас могут услышать, — эльф заломил ей руки за спиной и закрыл рот большой ладонью, — ничего неисправимого не произошло. Ты же знаешь, что безвыходных ситуаций не бывает.

Эльфийка обмякла и медленно опустилась на колени, издавая душераздирающий рев, заглушенный настойчивыми пальцами.

Силимэри почувствовала, как где-то под сердцем лопаются струны терпения, и злость с примесью обиды комом подкатывает к горлу. Этим эльфом оказался Анк-Морхорке. Силимэри узнала бы мужа даже с закрытыми глазами, даже по запаху одеколона, который он не поменял бы ни на какой другой. А вот изменять жене уже давно вошло в привычку: что ни весна, то новая пассия. Силимэри собралась с духом и прислушалась к их разговору.

— Не бывает безвыходных ситуаций, но бывают ситуации, выход из которых не устраивает, — огрызнулась ревунья. — Ты не заставишь меня избавиться от ребенка. Я рожу от тебя сына, и тебе придется его признать, иначе вся империя узнает о…

Анк-Морхорке безжалостно заставил ее замолчать, ударив по лицу с такого размаху, что звук резал по ушам острее бритвы.

— Да ты грязная дешевка. Что твои слова по сравнению с моими? — кричал он. — Ты знаешь, сколько у меня медалей и орденов? Я герой Империи Эльфов, а ты обычная шлюха. Мало ли, кто отец этого ребенка. Почему я должен тебе верить? А даже если и так, то мать моего сына должна быть как минимум из приличной семьи. Так что, прости, ни о каком разводе с Силимэри даже не заикайся.

Эльфийка истерически билась в ногах разъяренного любовника, произнося невнятные фразы, напоминающие просьбы о помощи. Она хваталась за штанины, спрятанные в сапоги, обвивала ноги и плакала.

— Ты ведь клялся в любви, — смогла разобрать Силимэри. Она впала в состояние ступора: не шелохнуться, и только руки невольно дрожали. Хотелось выйти из укрытия и посмотреть ему в глаза, плюнуть в лицо, высказать все, что накопилось.

— Любовь?! Ты вроде взрослая, а в сказки веришь. Все это чушь. Любви нет. Есть секс. Вы только для секса и созданы! Очнись, дура, сними розовые очки! — Анк-Морхорке присел на скамейку. — У меня есть хороший доктор, — сказал он мягче, — я все оплачу, куплю тебе билет на юга: отдохнешь, а как вернешься, и думать обо мне забудешь.

Незнакомка подползла к нему, с трудом поднялась и опустилась рядом:

— Ты так легко не отделаешься, — прошипела она как змея.

— Твои условия?

— Я хочу дом в столице! С прудом, лебедями, беседкой и единорогов в конюшне! — засмеялась она заливисто, будто бы и не плакала до этого.

— И ты сделаешь аборт?

— Да. Только еще вот что: ежемесячное содержание, — звучало как требование.

Анк-Морхорке на удивление Силимэри согласился.

— Ну, что же, Тэдиэн, ты свой выбор сделала, — он встал и осмотрелся по сторонам, будто бы знал, что находится под наблюдением, — завтра я заеду за тобой во второй половине дня.

Силимэри съежилась, когда он смотрел в ее сторону.

— Мерзавец, — подумала она, — и что же эта Тэдиэн знает о тебе такого, что ты готов купить ей дом с лебедями на пруду?

— И знай, Морхи, — вымогательница назвала его уменьшительным именем; раньше и Силимэри называла его так, но это было так давно, будто и не было вовсе, — если со мной вдруг произойдет несчастный случай, как с твоей Элеонорой, мой брат отправит тебя за решетку. Я ему все рассказала, так что прежде чем что-то предпринять, подумай, стоит ли.

Анк-Морхорке недовольно сжал кулаки и стиснул зубы, ничего не ответив. Он поторопился исчезнуть в ночном тумане.

Луну заволокли свинцовые тучи, а эльфийка в разодранной одежде все сидела, не собираясь уходить. Силимэри искоса посмотрела на ее согнутую фигуру, опущенные  плечи, растрепанные волосы, и сама обмякла. Скользя по дубовой коре, она сбросила широкий капюшон и резким движением развязала шнурок на шее. В черноте ее платиновые волосы свободно упали на плечи крупными локонами, и в роще стало светлее, словно лунный свет проник сквозь тучи и сень густой листвы. Силимэри растерла по лицу горячие несдержанные слезы, и потекшая тушь испортила искусный макияж серо-зеленых миндалевидных глаз. Тонкие стрелки, направленные к виску, стерлись и оставили следы косметики на дрожащих пальцах. Обнимая колени, Силимэри сжалась в клубок и горько зарыдала, стараясь не издать ни единого звука. Она уткнулась лицом в ворох скомканного плаща с мыслью: «Почему мне так не везет?»

Две эльфийки плакали от жалости к самим себе. Не из-за Анк-Морхорке, который был для одной — законным мужем, а для второй — любовником. И если Тэдиэн давно мечтала занять место Силимэри, то Силимэри неожиданно вдруг подумала, что с радостью поменялась бы с ней местами. Любовницей быть приятнее, чем женой: главное не строить иллюзий. Ведь быть любовницей, как говорят, — это страсть, новые наряды и украшения, а женой — носки, посуда, безразличие и новые любовницы. К тому же  Тэдиэн носила под сердцем ребенка, а Силимэри уже девятнадцать лет не могла забеременеть. Силимэри тяжело выдохнула и собралась с мыслями. — Как быть?

Осушив слезы, она выпрямила спину, расправила плащ. Под ним виднелся обтягивающий корсет с кружевами в зоне декольте, вздымающаяся упругая грудь и амулет с синим сверкающим кристаллом на изящной цепочке. Длинными тонкими пальцами с массивными кольцами, которые подымали боевой дух и приносили удачу на охоте, но не доставляли ни радости, ни восторга, Силимэри собрала волосы на затылке и закрепила прическу парой изысканных шпилек. Она вынула их из потайного кармашка левого кожаного сапога с мифриловыми вставками  — в правом лежал обсидиановый кинжал с персональной гравировкой: "Непревзойденная Силимэри".

Правда, — размышляла Силимэри, — не пора ли пролить свет на некоторые события, о которых я почему-то ничего не знаю? — она вышла из тени и направилась к громко рыдающей Тэдиэн, а перед глазами кинолентой пронеслись воспоминания.

Силимэри за последние годы научилась контролировать свои эмоции: она могла казаться сухой и бездушной, надменной и холодной, такой будто ее уже ничто не волнует и не способно вывести из себя. Не многим было известно, как ей тяжело давалась роль сильной эльфийки, когда в душе она слабая и беззащитная, как вывалившийся из гнезда птенец. И только здесь у моста Милреоси Силимэри могла дать волю чувствам, да и то уже не так, как прежде.

Одиннадцать весен назад Силимэри едва не покончила жизнь самоубийством. Тогда ей стало известно, что у Анк-Морхорке роман с Сариэль  — дочерью трактирщика из таверны «Семь небес для настоящего героя». Он не ночевал дома или приходил на рассвете со следами помады на шее. Сариэль нарочно оставляла метки: хотела, чтобы Силимэри знала, что и она тоже есть. Не замечать явных признаков Силимэри не могла. Она устраивала скандалы, била посуду, собирала вещи, уходила к родителям, уезжала на спецзадания в отдаленные уголки Империи, но Анк-Морхорке каждый раз возвращал ее домой: слезно просил прощения на коленях, клялся в любви и обещал, что подобное больше не повторится. Силимэри хотела верить, поддавалась уговорам и старалась понять и простить, а он все равно гулял и часто называл ее в порыве страсти "Сариэль". Силимэри стала постоянным клиентом таверны старика Нокуари — отца Сариэль. Днями и ночами напролет она пила эль, отдала за бесценок свои украшения, доставшиеся не только в качестве подарков от мужа за те восемь весен, на тот период прожитые вместе, но и фамильные драгоценности своей матери. Силимэри заливала горе спиртным, и ее облик увядал, в то время как пятнадцатилетняя  Сариэль расцветала, щеголяя в браслетах, ранее украшавшим запястья знаменитой Маранонэ — оперной певицы, бабушки Силимэри. Но со временем все фамильные драгоценности все-таки были выкуплены и хранились у  Силимэри в надежном месте.

Анк-Морхорке будто доставляло удовольствие наблюдать, как его жена убивается из-за отчаяния. В минуты ясного ума Силимэри даже считала, что таким образом он поднимает свою самооценку: мол, я эльф нарасхват, и богат, и умен, и чертовски красив. Они ругались, мирились, он обещал порвать с Сариэль, но их отношения все равно продолжались, и однажды такой же ночью, когда над городом висел печальный диск луны и каменные фигуры на мосту звали в загробный мир,  Силимэри вломилась в бюро ритуальных услуг, чтобы выбрать гроб, в котором будет удобно лежать.