Избранница Тьмы. Книга 2 (СИ) - Богатова Властелина - Страница 26

Не нужно спешить, делать резких поворотов, пока всё идёт так, как он задумал. Сначала он доберётся до Ортмора и тогда будет уже действовать. Только ни черта это не приносит залога того, что стены не станут для него капканом, который захлопнется, как только он въедет в ворота. Наверняка совету и королю уже известно о том, что в его отряде ассару. И как узнать, что сейчас его люди не ступают по пятам Маара? Глотку сжало, а перед глазами встала слепая пелена, голова всё больше раскалялась железом, тяжелела так, что Маара вело. Он тряхнул волосами, сбрасывая накатывающую сонливость. Всё больше причин становится, чтобы у короля не возникло больше сомнений исключить исгара из рядов стражей. Если всё же Ирмус потребует Истану, Маар пойдёт против него. По губам Ремарта скользнула горькая ухмылка — ему больше нечего терять. Всё толкает его к тому. С его глаз спала пелена, теперь он ясно понимал, каким зыбким, неустойчивым было его положение при дворе. Несомненно, Маар долгое время стоял на пьедестале, он лучший воин в строю Ирмуса, но на его шее уже давно затягивалась петля. И в случае, если Маар поднимется выше, обретя личные силы, один неверный шаг, и пьедестал будет выбит из-под его ног, а петля затянется туже.

Сделав ещё пару глотков, Маар закрыл окно и отставил кувшин, решая, что на этом хватит, туманить голову он не хотел сильно, как и планировать. Завтра он всё решит и, кажется, он уже знал ответ.

Дождавшись лойона, Маар отдал ему приказ быть у двери асса́ру, вернулся в комнату, тяжело повалился на постель, потерев пальцами глаза. В висках бухала кровь, на грудь будто каменная плита легла. Ему делалось всё хуже. Маар смотрел в потолок, который освещал тягучий неровный свет лампы, размеренно дышал, пока стены не поплыли, а веки не налились тяжестью, его затянуло в пустоту. Исгар сомкнул ресницы, почти мгновенно провалился в сон, и где-то на краю небытия колыхнулось и обожгло вялое осознание

«Вино… Туда что-то подсыпали», — последнее, о чём подумал, погружаясь в густую топкую тьму.

После того, как страж ушёл, оставив меня в комнате, я долго смотрела в закрытую дверь. Моё тело не просто стало безвольным до тягучей тяжести в мышцах, а было раздавлено страстью и мощью исгара, расплавлено его жаром. Не осталось никаких мыслей, я просто упала обратно на кровать, прикрыв веки, и судорожно тянула в себя душный воздух из смеси острых пряных запахов близости, которыми полнилась комната. Меня топила нега, она плотным одеялом закутывала всю меня, пеленая. Меня словно перетряхнули и оставили без всякой надежды собраться вновь. Полежав немного, я всё же поднялась — сюда может зайти служанка. Пусть время позднее, но её может послать Маар с каким-нибудь поручением, или сам страж пожелает ещё вернуться. Нужно хоть как-то привести себя в порядок.

Я прошла к бадье. Каждое движение отзывалось трепетом внизу живота, плескалось ощущением Маара внутри. Губы пылали, соски горели, вынуждая вспомнить, как Маар прижимался к ним горячим ртом, выкручивал пальцами, кусал и посасывал. Жар опалил мои щёки, когда я испытала то же самое между своих ног, где сейчас горячо и влажно. Обжигающая страсть и ненависть — ядовитая смесь. Как это всё могло умещаться внутри меня?

Двигаться было тяжело, но я всё же постаралась хотя бы немного смыть явные следы мужского возбуждения. Отыскала новую сорочку, что скроили для меня портнихи Улрике. Выбора иного не было, ту, разорванную, нашла у стены — её только выкинуть. Приятная мягкая ткань легла на тело успокаивающе, я стала будто защищённее.

Вернулась на постель, откинувшись на спину бессильно. В какой-то миг поймала себя на том, что жду, когда он вернётся, ляжет рядом, и одно это ощущение будоражило. Нет, я с ума сошла, это всё усталость и излишние переживания дня. Мне просто необходима хоть какая-нибудь стабильность. Я устала от пути, вечных скитаний, устала от неизвестности. Рядом с ним мне никогда не найти покоя. Жить на грани, ходить по лезвию — вот что ждало меня впереди. Я надоем ему, и он расправится со мной, отдаст на потеху своим людям. Маар не простит, и я не могла простить, согласиться, принять. Это невозможно — добровольно отдаться тому, кто меня разрушил. Но откуда такая тоска, такая тяга сейчас — заснуть рядом с ним? Столь сильная, что хочется выть. Другая моя часть изнывала и болела по нему. Сумасшествие. То, что сделала я, не забыть бесследно…

Так и не найдя в себе утешение, я погрузилась в дремоту, но стоило мне уснуть, как за дверью послышались глухие шаги. Это не были тихие шаги служанки, они были тяжёлые и быстрые, принадлежали мужчине. Но сюда никто не спешил заходить — Маар верно приставил к двери стража. Створка распахнулась с грохотом, вынудив меня вскочить с кровати, а в следующий миг в комнату вошёл незнакомый. Я слетела с постели, отбежала к дальней стене, вжимаясь в неё.

— Собирайтесь, госпожа, — впечатал в меня свой взгляд мужчина, что ворвался в комнату.

Я поняла, что он был знаком мне, где-то доводилось видеть. Одет обычно: в куртку, плащ, перчатки, высокие сапоги, на поясе ножны, тело защищает кожаная безрукавка поверх куртки.

— Куда? — сорвалось с моих онемевших губ.

— Вы отправляетесь обратно.

Бледная кожа и голубые глаза — типичный энрейдец, лойон Груива ван Фоглата. Он всё-таки преследовал…

Следом за ним испуганно вбежала служанка, бледная и взъерошенная. На лице багровел след от пощёчины.

— Что происходит? — спросила я её, будто та знала ответы. — Никуда я не поеду, — твёрдо ответила уже ворвавшемуся лойону, не дождавшись внятных объяснений от служанки.

— Поедете, госпожа, или я выведу вас отсюда силой, не вынуждайте. Одевайтесь, вас ждут внизу, всё уже подготовлено, — распорядился и вышел за дверь, но далеко не отошёл от порога.

Но как?! Где Маар, Шед и все остальные, что случилось?! Мысли метались ураганом, сердце трепыхалось, едва не вырываясь из груди. Служанка отмерла, бросилась собирать мои вещи, вытаскивая для меня платья.

— Где ван Ремарт? — требовательно спросила я у неё.

— Простите, приказ мэниера, не могу нарушить, — забормотала та чепуху, дрожа и всхлипывая.

Видно, бедняжка уже побывала в чьих-то когтях. С лихвой, вон и ворот платья разодран, и на открытой груди отметины пальцев.

— Где ван Ремарт? — повторила я с нажимом, вцепившись в служанку взглядом, замораживая.

— Не спрашивайте, не велено ничего говорить. Скоро вы всё узнаете сами.

Внутри меня всплеснула оглушительной силы ярость. Я схватила девушку за шею, дёрнув на себя.

— Говори, или убью, — прошипела, вспыхивая ещё большим гневом.

Служанка ошалело вытаращилась на меня, застыв ледышкой — мои угрозы подействовали. Не глупая, испугалась — она видит, кто я, но не знает, что асса́ру не умеет пользоваться собственными силами.

— Их всех опоили, подсыпав сонного порошка, — зашептала сбивчиво. — Маар… Ван Ремарт в комнате, остальные в питейном зале, но, наверное, их уже перетащили и заперли где-то.

Фоглат оказался трусом, самым настоящим, такой подлости я даже не ждала. Ублюдок.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как скорее одеться. За дверью раздался топот, я поторопилась, нацепив на себя одежду, позволив помощнице зашнуровать с боков тесьму нового платья бледно-голубого цвета с широкими, украшенными серебряной тесьмой рукавами. Поверх ещё одно, просторное с широким поясом, длиною до колен. Тёплые чулки. Волосы пришлось наскоро сплести, закрутить в узел и перевязать лентами. Следом надеть шубу с плащом. Внутрь вошёл тот высокий блондин. Подозрительный взгляд лойона полоснул служанку, та сникла ещё больше, потемнев лицом, отступила. Я не стала дожидаться, когда меня силой вытолкнут из комнаты — бесполезно сопротивляться, одной мне с воинами не совладать. Бросила взгляд на перепуганную служанку, она испуганно уставилась на меня из-под бровей. Рыжеволосая служанка сейчас единственная, через кого я могла оставить хоть какое-то послание Ремарту, но внутри меня восстал протест. Сказать, что не хочу возвращаться в Энрейд? Сказать, чтобы забрал меня обратно? Это безумие. Я не могла и не должна. Хоть знала, что меня ждёт в замке. Горло сжимало от рвущихся слов, собравшихся на кончике языка. Лойон Фоглата сжал мой локоть, подтолкнул меня к двери, а я так ничего и не успела сказать.