Невинная для дракона (СИ) - Богатова Властелина - Страница 23

"Это просто сумасшествие, безумие какое-то"

Прикрываю влажные ресницы, устало раскинувшись на нем. Айелий сглотнул, кадык сухо перекатился в горле. Руки графа забрались под складки платья, обхватили бедра и порывисто огладили.

— Я все решил, — заговорил спустя время он. — Ты останешься тут Урана. Ты не поедешь в Крион. Дожидайся меня тут.

Пальцы мои скользнули по покрывшейся испариной коже груди графа, но сил не хватает поднять головы.

— Завтра я выезжаю, — отрезал он.

Мы лежали разгоряченные и возбужденные в наполненной теплом и тягучим смолистым запахом комнате, сплетенные воедино, дышим судорожно и часто, и никакая сила не сможет теперь разъединить нас.

Урана засыпает прямо в моих руках, такая мягкая бархатная и нежная, как цветок орхидеи. Тревожить ее сон не хочу, играя пальцами с ее пружинистыми локонами. Ее губы мягкие насыщенные рубинового цвета, чуть раскрыты, невыносимо пленили, темные веера ресниц дрожат на щеках в беспокойном сне, легкий румянец проявившийся после жаркого соития, придавали ей какой-то детской нежности — она завораживала своей красотой, опьяняла особенно в последние дни, вынуждала моего внутреннего хищника кидаться на стены и драть когтями душу, требуя соединится с ней в новь и вновь, до скрежета зубов, до помутнения и боли в паху. Дикое сумасшедшее желание обладать ей истязало меня, стоило ей удалится. Оно рубит на части. Если бы только знала какую муку причиняет мне, начиная с того времени, как оказалась в моем поместье под одной крышей. Внутри пожаром впихивает желание сгрести ее в охапку и увезти далеко-далеко, подальше от Араса, от этого проклятого места.

Она спит, дышит так безмятежно и глубоко, а я строю в голове конструкции моих дальнейших планов, которые рушатся к чертовой матери, когда я пытаюсь встроить одну деталь, одно обстоятельство — я обязан четко соблюдать указания своего хозяина.

Стискиваю зубы и сжимаю хрупкое плечо Ураны, она плотнее прижимается ко мне всем телом. Ослушаться приказа герцога, это все одно приговорить себя к смерти. Ко всему едва Арас приблизится к ней, как почует, что она стала моей. И это был тупик, из которого не было выхода.

Я загнал себя в него сам.

Но по-другому я не могу и мне было плевать на все. Это противоестественно моей природе — разлучаться с ней. Это хуже, чем казнь. Если бы я не взял ее, я приговорил бы себя сам к самой жуткой безжалостной пытке и закончилось бы это все мучительной агонией, неутоленной потребности в своей самке. На всю жизнь, между прочим.

Устремил задумчивый взгляд на свисающий обод канделябра. С каждой мыслью, внутри все темнело.

Очнулся, когда почувствовал, что поленья прогорели, и на полу оставаться стало уже холодно. Я осторожно пошевелился, подхватил Урану на руки, такую легкую, почти невесомую, как снежинка, отнес на диван укладывая. Вернулся к камину, быстро разжег его. Взгляд невольно цепляется за рисунок.

В моей жизни хоть было и мало девиц, но те редкие особы, по истине знал толк в плотских удовольствиях. Диар стала последний, а уж она могла доводить своими ласками до крайности. Урана как алмаз в горстке пепла затмевала даже ее своей чистой ослепительной страстью, красотой, нежностью. Искренностью.

Если бы знала, как сводит сума своим запахом, таким ярким насыщенным, что въедался в самую кровь, заставляя ее густить и бешено клокотать в венах.

Я судорожно потянул в себя воздух, теперь наполненный ее ароматом, сладким тягучим.

Оторвал взгляд от рисунка, сжал кулаки, раздражаясь на то, как желание вновь прокатилось по телу, подняло все что можно было поднять.

Нет, она не выдержит такого натиска, она всего лишь девушка и ей нужен отдых. И нужно беречь ее. Закрываю глаза, ощущая на своей плоти прикосновение ее нежных губ, и тут же тряхнул головой отбрасывая несвоевременные воспоминания. Отхожу от камина, подхватываю вещи и быстро одеваюсь, спешу оказаться как можно подальше от нее. В том, что она истинная пара для нее я убедился окончательно, других подтверждений и не нужно, мой огонь, моя сущность признали ее.

Выхожу осторожно прикрывая дверь. Лучшем местом пребывания для меня сейчас было небо, но я не могу здесь обернуться — одно из условий договора с Орденом. Без позволения Араса — не могу. Он сразу почует, своим звериным нюхом это, да и не только он один, но и остальные… Как чувствуя их я.

В голову взбредают самые абсурдные мысли, начиная от того, чтобы заявить Арасу на присвоение себе Ураны, до сумасшедшего порыва — сжигания проклятого договора. Ухмыляюсь самому себе — я не годен сегодня для каких-то здравых мыслей. А от одного представления, что Арас наложит на Урану свои лапы, жестко перекашивает, будто от ударов кнута по открытым ранам.

Выхожу на лоджию и жалею, что не прихватил с собой вина, чтобы притупить эту бурю крайне противоречивых дум, что появились во мне с того мига, как утвердил себя в своей истиной паре. Теперь она источает такую силу, что мне необходимо умерить свой пыл, иначе. Иначе просто сорвусь. Но я не хочу причинять ей вреда. Она еще не привыкла… Стоны Ураны все еще слышались в голове, не заглушал их и шум дождя, падающего с ночного неба серой мглой, такого темного что невидно за много миль ничего вокруг. Но я различал почти каждое деревце, росшие на берегу, изгибы реки пузырящееся от дождя, дальние тянущиеся к самому океану лесистые холмы. И все равно мысли об Урана, сладко спящей сейчас в тепле, под моим крылом, завладевали мной, вынуждал наливаться мышцы силой, отвердевать. Хотелось сорвать одежду и нырнуть в эту холодную стену дождя и освежится. Стискиваю челюсти и прихожу к одному верному и правильному решению — нужно потянуть время. И чтобы герцог ничего не заподозрил, вернуться на Крион как можно быстрее. Один. И я уже твердо знал, что скажу ему.

Зачесав пятерней влажные волосы — даже не заметил, как вымок, стоя под дождем — я вернулся вниз. Распорядился чтобы мне приготовили на утро карету и вернулся к себе в кабинет. Я не мог позволить себе нарушить сон Ураны. Занял себя какими-то бумагами полночи борясь с собственными чувствами и желанием вернуться и прижать к своему телу ее уж больше не выпуская, останавливало то, что знал, чем это все может закончиться — ее истощением. И хорошо, что покину поместье — будет время ей отдохнуть и привыкнуть, восстановиться.

Я не стал принимать ванну, чтобы оставить ее запах, хотя это была ошибка — стоило мне оказаться вдали от своей истинной, эта прихоть остро дала знать о себе. Аромат возбудил и завел меня вновь уже к утру, заставляя кровь бешено хлестать по венам.

Рассвет наступил для меня слишком медленно.

Отгоняя мысли о том, что оставляю Урану здесь, я собрался и спешно покинул поместье, не позволяя своему зверю осознать это.

Покидая берег Тарсии я чую нутром, что Урана еще спит. А после, уже на корабле, для меня и начался самый настоящий ад. Мой внутренний зверь вдруг пробудился и устроил мне настоящую расправу за то, что покинул свою самку — он бушевал и беспощадно бросал меня в огненное жерло. И чем дальше я удалялся от берега, тем невыносимей была пытка. О том, что меня будет так скручивать, меня никто не предупреждал, ощутив это на собственной шкуре. На три дня я лишился сна и горел весь так, будто меня в раскаленное железо окунули, тогда я выходил на палубу и дышал напитанным солью воздухом — это на время приносило облегчение. К концу третьего дня зверь немного утих, спрятавшись под слоем пепла, моего истлевшего изнеможенного тела, давая мне немного перевести дух.

Когда я прибыл на Крион погода улучшилась, и даже показалось солнце. Оно освещало золотым светом покатые лесистые берега, и задерживалось у отвесных скал, что зубьями акулы угрожающе щерились в хищном оскале — такой был остров Крион.

Холодные мощные стены замка как склеп, поглотили меня стылым воздухом. За короткий период успел отвыкнуть и даже не думал раньше что живу в таком враждебном мрачном месте. Когда я поднялся в свои покои, слуги уже доложили Арасу о моем прибытии, но герцог не спешил меня звать к себе, а потому отдых с пути мне был обеспечен — нужно собраться с мыслями. К тому же его наверняка оповестили, что я прибыл один.