Украденная беременность (СИ) - Лактысева Лека - Страница 13

— Фиктивный брак?! — Фая сделала усилие, отцепила от себя его руки и быстро отошла на несколько шагов. — Обеспечите, значит? Вынуждена разочаровать вас, Федор Андреевич: я не продаюсь! И мой ребенок — тоже! Нам не нужны ваши деньги!

Говорить громко, нападать на гостя, пусть даже словесно, Фая побаивалась: не хотела спровоцировать повторение приступа. Так что пришлось шипеть рассерженной кошкой. Но и этого оказалось достаточно, чтобы Лукьянов передернулся и схватился за стакан с аспирином. Он в три глотка выпил шипучку. Поднял на девушку глаза:

— Простите, Фаина. Я не хотел вас обидеть. Не понимаю, почему вы восприняли мои слова именно так…

— А как иначе? — Фая всплеснула руками и покачала в недоумении головой. — Вы же сейчас подкупить меня пытались, дом дарить собрались.

— Разве это плохо — если у моего ребенка и его матери будет собственный дом?

— Вы… вы правда не понимаете, или только притворяетесь? Знаете, почему я никогда не стану суррогатной матерью? Потому что знаю, что не смогла бы отдать рожденного мной ребенка кому-то еще. Ребенок, который растет во мне — родной мне по крови! Торговать им я не собираюсь! Как и собой…

— Я и не говорил, что собираетесь…

— К тому же, кажется, вы женаты! — В запале перебивая собеседника, добавила Фая. — Или я ошибаюсь?

— Нет, Фаина, вы не ошиблись. Я женат. — Федор вновь закрыл лицо руками, но девушка успела заметить болезненную гримасу, проступившую на его лице.

— Значит, вы предлагаете мне стать разлучницей? — уже без напора, скорее, огорченно, чем возмущенно, спросила его. — Знаете, я бы не хотела строить свое счастье на несчастье другой женщины.

— Да не умеет моя жена быть счастливой, — это прозвучало приглушенно: Федор по-прежнему прятал лицо в ладонях. — Мне давно пора было расстаться с ней. Для чего тянул? Сам не знаю…

— Федор. Это ваши с женой дела. Ко мне они не имеют никакого отношения, — остановила его Фая. Она устала. Непростой разговор вымотал ее, и сейчас девушке хотелось только одного: прилечь, завернуться в пушистый плед и смежить веки.

— Простите еще раз. Боюсь, сегодня из меня плохой переговорщик. Наверное, мне лучше уйти. — Словно поняв, что его присутствие начало тяготить Фаину, засобирался мужчина.

— Я… провожу вас. — Фая встала и двинулась вслед за гостем в прихожую. Ей стало тревожно. — Где вы остановились? Сможете сами добраться домой после… приступа?

— Меня ждет машина. С водителем, — успокоил ее Лукьянов. — Вы разрешите мне звонить вам? Хотя бы раз в неделю? Узнавать, как ваше самочувствие, как дела… нужна ли помощь…

«Он все же пытается проникнуть в мою жизнь. — Фаина вздохнула, покачала головой, пользуясь тем, что Федор одевается и не видит ее. — Хочет зацепиться хотя бы за уголок. Но, с другой стороны, это такая малость… Как отцу моего будущего малыша, ему, наверное, и правда важно знать ответы на эти вопросы…»

— Хорошо. Звоните. Только не каждый день…

Федор, уже в куртке и в ботинках, оглянулся на нее от дверей. Попытался улыбнуться:

— Спасибо.

Вышел на лестничную площадку, и, взявшись правой рукой за перила, пошел по ступенькам вниз. Если бы Фая не знала, в чем причина его состояния — решила бы, что Лукьянов сильно нетрезв: ноги все еще плохо держали его.

Заперев дверь, она поспешила на кухню, выглянула в окно. Убедившись, что Федора Андреевича Лукьянова встретил и усадил в машину водитель, выдохнула с облегчением. Сполоснула чашки, спрятала пирожные в холодильник и отправилась отдыхать. Или, скорее, лежать и обдумывать подробности состоявшегося знакомства.

12. Федор

4 октября 2015 года. Тула — Москва

Федор вышел из подъезда. В голове все еще мутилось, и он немного растерялся, не в силах сообразить, где стоит его машина. К счастью, водитель, заметив замершего на пороге дома босса, выбрался из-за руля и зашагал к нему навстречу.

— Федор Андреич, едем? — произнес он хрипловатым тенорком, и его голос стал ориентиром, благодаря которому Лукьянов сумел вспомнить, кто он и где находится.

— Да, давай в Медведково, — ответил глухо. Не без труда скрыв от водителя слабость, спустился по ступенькам и сел в машину.

В Новом Медведково, в одной из престижных новостроек, Лукьянов после женитьбы приобрел пентхаус, где и пытался создать семью со Светланой — бывшей моделью и несостоявшейся звездой эстрады и кино.

Федор поддерживал Лану в ее начинаниях, надеялся, что она найдет себе дело по душе. Вот только она то ли плохо старалась, то ли искала не там, но ни певица, ни актриса из нее не получились, а прочие занятия женщину не устраивали, поскольку она привыкла блистать на подиумах, и на что-то меньшее была не согласна.

Сейчас, после знакомства с Фаиной и очередного приступа, встречаться с женой Федору совсем не хотелось. Конечно, он мог бы отправиться в свой загородный коттедж в Михалково, что по Рижскому шоссе, но для этого ему пришлось бы обогнуть добрую четверть Москвы, и, учитывая московские пробки, трудно сказать, куда бы он доехал раньше. Но от квартиры в Медведково ему, по крайней мере, проще добираться до офиса.

Дорога споро стелилась под колеса белого крайслера. В салоне стояла тишина: водитель включал музыку только если этого хотел пассажир, а сейчас начальник явно нуждался в покое.

Федор ехал на заднем сиденье. Головная боль немного отступила — то ли благодаря шипучему аспирину, то ли чаю с медом, которым напоила его Фаина Филимонова. Лукьянов откинулся на спинку кресла, пристроил затылок на подголовник, смежил тяжелые веки и принялся подводить итоги вечера.

Он все испортил.

Черт его дернул сегодня, при первом знакомстве, предлагать Фаине Филимоновой фиктивный брак или сожительство! Да еще так неловко, некстати, после приступа. И пусть девушка бросилась ему на помощь, вместо того чтобы спихнуть заботу о нем на кого-то еще, Федор не стал тешить себя иллюзиями. Не стоит искать в ее действиях признаков расположения и симпатии. Она действовала так просто потому, что хорошо воспитана и посчитала это своим долгом.

А приступ! Почему он случился снова? Почему так некстати?! Меньше всего Федору хотелось напугать Фаю, заронить в ней сомнения в том, что он способен стать хорошим отцом ее будущему малышу…

От этих выводов Лукьянову впору было выть на луну.

Однако, вопреки всякой логике, на сердце у него было светло и тепло, словно в его грудную клетку проник солнечный зайчик и обосновался там всерьез и надолго. Федор понимал, в чем дело. Сегодня он увидел и понял главное: девушка твердо намерена рожать, и его глупое поведение на ее решение никак не повлияет.

«Фифа, ну надо же, — думал мужчина, вспоминая невысокую, ростом едва ли ему до подбородка, девушку. — А ведь что-то есть в этом прозвище, которое она для себя придумала. Что-то милое и кокетливое».

Внешне Фая Федору понравилась. Ее светлые, выразительные, умные глаза, в которых отражались, словно небо в озерной глади, все ее мысли и чувства: искренние, чистые. Длинные прямые волосы приятного русого с золотым отливом оттенка. Аккуратная красивой формы грудь, которую слегка обтягивающая домашняя блуза не столько скрывала, сколько подчеркивала, выдавая привычку хозяйки обходиться по возможности без бюстгальтера.

Но, если честно, дело даже не во внешности.

Только сейчас, познакомившись с девушкой, увидев, как решительно она настроена защищать малыша — в том числе и от него, биологического отца, — Федор уверился окончательно: да! Чудо свершилось! Пусть не там и не так, как он планировал, но сейчас это было не так важно. Главное — девушка решительно настроена рожать, а значит, у него, Федора, будет ребенок.

Ребенок.

Сын или дочь.

Маленькое трогательное существо. Беззащитное, беспомощное и бесконечно дорогое.

То, ради которого стоит жить.

***

…В последнее время Федор стал сомневаться в эффективности искусственной инсеминации. Не вообще, а в отношении себя. Все-таки три попытки за два года — и все впустую. Это уже не случайность.