На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия - Страница 56

В пекарнях творилось кулинарное колдовство. Из щелей просачивались наружу и плыли по кварталам запахи ароматной выпечки с кунжутом, корицей и мёдом. А во время очередной прогулки по лесу Кекс и Пирог учуяли многообещающий запах мясных пирожков и одурело рванули к тракту.

— Эй, разбойники, куда?! — крикнула Юлиана. — Добегаетесь! На цепь посажу!

Она топнула ногой — и во все стороны брызнула грязь. Досталось и сапогам, и шуршащей зеленой юбке.

— Что, опять ударились в бега? — поинтересовался Киприан, приподнимая ветви лещины. Он ступал, стараясь не раздавить ни одной грибной шляпки. Так аккуратно, словно не по лесной подстилке шел, а по баснословно дорогому ковру.

Его спутница в немом негодовании всплеснула руками. Впрочем, негодование скоро прошло. Продираться за псами сквозь заросли вовсе не столь удручающее занятие, если впереди тебя ждет нарядная городская суматоха.

— Нам понадобится гадалка, — сказала Юлиана, едва они вышли на ярмарочную площадь. Киприан изумленно вскинул бровь.

— Это еще зачем?

— Пусть нагадает, где мы сегодня сможем подзаработать. У меня в карманах шаром покати. — Юлиана похлопала себя по бокам. — Собственно, даже карманов нет. А кушать хочется. И сувениров. К тому же… — Она досадливо осмотрела запачканный подол. — М-да. Новое платье было бы весьма кстати.

Ничего не скажешь, скромные запросы! Киприан ощутил необъяснимое желание прорасти сквозь брусчатку, заветвиться и одеревенеть. Но похоже, такое желание возникло не только у него.

— Эй! — Юлиана заговорщически дернула его за рукав. — Глянь-ка, чернозём! Вон, сколько навезли!

Гора чернозёма развалилась на площади, точно старый тяжеловес в трауре. К «тяжеловесу» подходили с лопатами дяденьки в изысканных костюмах (все до единого усатые, а усы непременно с вензелями). Набирали земли и ссыпали в специально заготовленные круглые клумбы. Часть из клумб пустовала, часть темнела на фоне брусчатки и шибко напоминала слоновьи следы. Юлиана прищурилась. По всему было видно, что слон (тот еще исполин!) утопотал в конец улицы, успешно миновав центральную магистраль.

— И что ты предлагаешь? — нахмурился Киприан.

Взгляд у Юлианы сделался хитрый-прехитрый. Замысел уже созрел.

— Тебе ведь ничего не стоит превратиться, так?

Дожидаться ответа она не стала. Проворно оккупировала свободную клумбу и давай таскать в подоле землю. Натаскав порядочное количество, кое-как разровняла грунт и поманила друга пальцем.

— Давай, становись! — шепотом приказала она.

На соседних клумбах дяденьки с усами вовсю устанавливали механические деревья для выставки-ярмарки и втихаря спорили, чьё изобретение гениальней. Вяз напыщенного толстяка с моноклем шустро сбрасывал листья, стоило ударить по нему ногой с разворота. Бить следовало заплатив и, разумеется, по вязу. Но толстяк пришелся Юлиане не по нраву, так что она с удовольствием шандарахнула бы и его.

Творение долговязого господина (он был тотчас прозван «Богомолом») целиком состояло из резиновых колец и размахивало ветвями, как щупальцами. Тому, кто сумеет щупальце поймать, жуткое дерево вручало леденец. Само собой, не за красивые глазки.

Внушительный, гладкий бук третьего спорщика (невзрачного типа с блёклой физиономией), своих секретов раскрывать не спешил (или у него попросту заедал механизм).

Так или иначе, Юлиана сочла всех троих вне конкуренции и пребывала в уверенности, что Киприан их затмит. Тот ее энтузиазма не разделял.

— Ну разочек укоренись! С тебя же не убудет! — упрашивала она. — А я для тебя, что захочешь, сделаю!

— Так уж прямо, что захочу? — сверкнул глазами человек-клён. — Ловлю на слове.

По площади, покачивая бедрами, прохаживались дородные дамы в пышных платьях. Настолько пышных, что встречные господа были вынуждены с почтением их обходить. Среди экспонатов выставки неприкаянно болтались франтоватые баловни судьбы и чинно расхаживали престарелые миллионеры с жёнами. Бродяг тоже хватало. Сидя на подстилках из газет, выпрашивали милостыню побирушки. Ватагами носились дети (в школах объявили каникулы). Юлиана не заметила ни одного скромника, ни одной зажатой барышни. Девицам и юношам из местного университета не повезло: экзамены выпадали на праздничные дни. Честных тружеников тоже было не видать. Их смены на заводах заканчивались лишь через шесть часов. А из контор так и вовсе отпускали затемно.

На раскинувшемся неподалеку базаре зазывно кричали лавочники.

— Покупайте стаканы! Тарелки из ясеня! Вилки, ложки, ножи!

— Концерт Грандиоза! Билеты! Билеты за полцены!

— Фрукты заморские, сушеные! Налетай!

— Маски на карнавал! Расписные! С перьями, с вуалью!

— Канотье, котелки, цилиндры! Недорого!

Юлиана завела глаза к мраморным тучам. Ну кто так продает?! Навязчивая манера, однообразные визгливые выкрики. Никакого полета фантазии! Эдак вернее загонишь покупателя в гроб, нежели сбудешь товар.

Выпросив у торговки стаканами ветхую, линялую скатерть, Юлиана велела Киприану согнуться в три погибели и тщательно накрыла его, чтоб ниоткуда не торчала одежда.

— Смотрите и учитесь, неумехи, — вполголоса сказала она. А потом как вытянется в струнку да как завопит:

— Дамы и господа! Судари и сударыни! Зрелище века! За пару мгновений на этой клумбе из крошечного семечка вымахает неохватное дерево!

Она быстро склонилась и приподняла край скатерти.

— Успеешь?

— Куда я денусь? — проворчал Киприан.

Редкий дождь принялся расписывать мостовую крапчатыми узорами, но Юлиану его творчество ничуть не смутило. Она поплотнее запахнула пальто, добытое из сундука Пелагеи, надвинула капюшон, раскрыла рот — и тут уж ее было не остановить.

— Э-ге-гей, честной народ! Приходи посмотреть на чудо-дерево! Дерево непростое, даром что не золотое! Вырастет до небес — не успеете до пяти сосчитать!

Напыщенная троица мерзко зашушукалась и захихикала у нее за спиной. «Толстяк», «Богомол» и «Невзрачный» запасались язвительными шутками на случай ее провала. Юлиана оглянулась на них с презрительной жалостью, после чего вновь стала созывать зрителей. Сперва их набралось с мизинец. И какие-то уж больно все недоверчивые попались. Что дети, что взрослые. Они, видите ли, сомневаются. Не бывает, видите ли, семян, которые дают всходы за считанные секунды.

— Ну, ладно, — сказала она. — А теперь фокус-покус!

Скатерть на клумбе не шевельнулась. Ни на дюйм не поднялась.

— Фокус-покус! — с нажимом повторила Юлиана.

У зрителей на головах зашевелились волосы. Кое-кто преждевременно покрылся сединой. А одна пожилая дама полезла людям под ноги ловить свою вставную челюсть. Даже Юлиана малость струхнула, когда буквально в шаге от нее из-под земли вырвалась гигантская колонна, унося несчастную скатерть к облакам и расцветая искристым цитрином листвы. Основание города задрожало, как при землетрясении. Из мостовой начали выпрыгивать камешки. Многие заранее попрощались с жизнью и пожалели, что не успели составить завещания.

Но подземные толчки прекратились, тряска улеглась. И только теперь Юлиана заметила, как нещадно разворотило ее клумбу. Город сделался слишком тесным для Киприана. В обличье Вековечного Клёна он распростер драгоценную крону над крышами и шпилями, точно добрый покровитель. Крепкий ствол было не охватить. Разве что десятка два человек возьмутся за руки и станут в круг.

Под Вековечным Клёном светило своё солнце. На него не могли наползти тучи. Его тепло не воровали ветра. Великан установил границы, заходить за которые никому, кроме Юлианы, не дозволялось.

Публика облегченно вздохнула. Толстосумы похлопали себя по животам, беспризорники затеяли кутерьму, а степенные дамы опомнились и пораскрывали белые зонты. Тучи сгустились, потемнели, и дождь припустил с немыслимой силой. Только Юлиане всё нипочем. Сквозь кленовую крону ливню не пробиться.

Она подошла к стволу, погладила бороздчатую кору и заискивающе спросила: