На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия - Страница 39

— Добро пожаловать! — осклабился Грандиоз, едва старик очутился в зале. — Вижу, с вами не очень-то деликатно обошлись. — Он сделал верзилам знак, чтобы те убирались с глаз долой. — Вы их извините. Хоть и великаны, а умом природа их обделила. Присаживайтесь! — Грандиоз любезно отодвинул один из стульев от длиннющего овального стола. Тёплое обхождение мгновенно растопило лёд, и Яровед ослабил бдительность. Не насторожило его и обилие яств, которые доставили в залу исключительно для него. Великий завел разговор и довольно скоро заболтал старика до шума в ушах. А потом плавно подвёл к «кое-какому нехитрому дельцу», за которое в случае успеха Яроведу полагается заоблачная сумма.

— Два месяца безбедного житья на Перенских островах, — посулил Грандиоз. — Вы ведь знаете, там круглый год лето.

— А что за дельце? — жуя, осведомился дед.

— Да так, сущая безделица! — сдавленно рассмеялся Великий. — Даже рук не запачкаете. Всего-то и надо, что пустить слух и дать ему разрастись.

— Как плесени? — уточнил Яровед.

— Плесени! Ха!

— О! Так это я могу. Это я завсегда! — оживился дед и поспешно запихал в себя остатки сытного ужина. — Что от меня требуется?

Требовалось немного: очернить имя Пелагеи да убедить горожан в том, что она ведьма. Грандиоз словно читал мысли Василисы.

Яровед был готов немедленно дать согласие и заключить сделку, но потом в его голове что-то щёлкнуло: из толстосума можно выжать больше.

— У-у-у, задачка! — притворно опечалился дед. — Не такая уж и безделица, как вы описали. Пелагею, знаете ли, уважают.

Он, конечно, не стал говорить, что в кабаке, до прихода верзил, вполне успешно обрабатывал свою клиентку как раз в этом направлении. Раз Грандиозу нужно, то пускай раскошеливается по-крупному.

Тот невесть откуда достал и опустил на стол перед Яроведом мешок из плотной коричневой ткани. Мешок был пузат, перевязан желтой лентой, и его содержимое наверняка составляли регверы — самая ценная валюта, какая в ходу на юге, у торговцев крупным рогатым скотом.

— Три месяца в роскошных апартаментах, — сказал Грандиоз, сделав ударение на первом слове. — С ежедневными горячими ваннами, массажем, а также личной прислугой.

— Пять месяцев, — возразил Яровед. — Работенка-то ого-го!

— Четыре — мое последнее слово, — непреклонно сказал Великий.

— Четыре, так четыре. — Дед ухмыльнулся и сгреб мешок в охапку, после чего нетерпеливо развязал ленту. Внутри лежали слитки чистого золота. Не шоколад в дешевой фольге, не грубая подделка. Яровед специально попробовал на зуб.

— Здесь третья часть, — пояснил Грандиоз. — Как пустишь слух, получишь другую треть. А как ополчится против Пелагеи весь город, отдам последнюю. Только смотри, не разболтай, чей приказ выполняешь, — посуровел он. — А не то вместо сладкой жизни — виселица.

— Да за кого вы меня держите! — хрипато вскрикнул дед и ударил себя в грудь. — Что я, совсем сдурел, языком молоть?! У меня, между прочим, внучка!

Тот факт, что внучка от него сбежала, разумеется, остался неразглашенным.

— Тогда ступай. И не забывай докладывать о ходе дела, — устало распорядился Грандиоз. Сейчас ему требовался приличный заряд радости. Можно сказать, двойная порция. Не привык он полагаться на обманщиков. Больно уж они верткие да необязательные. Но отступать было поздно.

Грандиоз чувствовал себя до предела измотанным. Казалось, за время разговора из него выпили силы, как выпивают из графина гранатовый сок. Сколько съел этот тщедушный старик? Судя по всему, его желудок способен раздуваться до немыслимых размеров. Но хватит о нем.

Грандиоз промучился остаток ночи, пытаясь вытолкать из головы мысли о старике. Под утро не утерпел — достал ключ от подземелья и спустился к запретной двери. Он и понятия не имел, насколько пристально за ним следят. Отперев дверь, он по рассеянности забыл повернуть изнутри защёлку и двинулся прямиком к клеткам, где — уже не столь многочисленные — ждали своей участи арнии.

Рина слышала всё до единого слова. Там, в приёмной зале. Зачем ему, человеку искусства, столь подло поступать с Пелагеей, кем бы она ни была? Неужели она чем-то ему досадила? Неужели именно так он сживает со свету неугодных ему людей?!

«Сейчас выясним, что скрывает этот мошенник», — сказала себе Рина и решительно двинулась к двери в подземелье. Раньше она предпочитала не совать нос в дела отчима. Но сейчас, когда стало известно, какую мерзкую он затеял игру, оставаться в стороне было никак нельзя.

Она с великим трепетом нажала на дверную ручку и самую малость приотворила дверь. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть, как кошмарный агрегат заглатывает яркоперую арнию. Рина не была неженкой. Она, как и Селена, умела стрелять из лука, повстречала за свои семнадцать лет и волка, и голодную медведицу после зимней спячки. Умела разделывать свиную тушу и неплохо метала копье. Но когда механоглот принялся выжимать из арнии жизненную силу, птица на глазах стала выцветать, и Рина не стерпела.

— Прекрати! Прекрати немедленно! — крикнула она, испугавшись собственного пронзительного голоса. Грандиоз резко обернулся, и его лицо исказилось от гнева.

— Девчонка! Только тебя здесь не хватало!

Не ведая, что творит, он схватил с полки для инструментов молоток и направился к ней. Что он собрался делать? Грандиозу следовало бы подкупить ее, как он подкупил того старика без совести. А он что, решил заняться заколачиванием гвоздей?! Неподходящее время…

Рина подскочила и бросилась наутёк. Забежать в комнату за вещами? Нет, не стоит. Лучше прямо в стойло. Там, на крюке, висит плащ. Грандиозу за ней не угнаться. Он слишком неповоротлив. Слуг созвать не успеет. А даже если бы и поднял тревогу, кто осмелится встать у нее на пути? Разве что Селена.

Селена как раз проходила мимо в полной боевой готовности. Сабля мерно покачивалась у нее на поясе, подбородок был воинственно поднят. Но Рина пролетела мимо, как пушечное ядро.

— Носятся тут всякие, — скривила носик Селена. — Бардак!

Следом ее чуть не сшиб собственный отец. Красный, как свёкла. Взъерошенный, неуклюжий. Никакого уважения к себе.

— Держи девчонку! — проорал Грандиоз, тыча жирным пальцем туда, куда только что умчалась Рина. — Она узнала нашу тайну!

Селену не нужно было просить дважды. Она взяла старт, как заправский бегун на олимпиаде. Грандиоз попытался за ней угнаться, но куда ему, с таким-то весом? Золоченая балюстрада, изысканные барельефы и беломраморный пол его просторного жилища в какой-то момент покинули свои привычные места и поплыли перед глазами. Грандиоз остановился, тяжело дыша.

«У меня же еще концерт!» — вспомнил он и поправил складки воротника. Где это видано, чтобы великий и прославленный певец гонялся за разными взбалмошными девицами?! Пускай их ловит Селена. А она непременно поймает. Здесь даже можно не полагаться на благоприятное стечение обстоятельств.

— Правильно, — вслух сказал Грандиоз. — Я человек искусства. Пойду, промочу горло.

У Рины крутило живот, и она с трудом забралась на лошадь. Если помедлить, последствия могут быть необратимы. Кто знает, что с ней сделают? Эта мысль подстегивала девушку лучше любого кнута. А вот для того, чтобы подстегнуть Уска-Калу, кнут всё же понадобился. Они вдвоем, пока еще вольные, как ветер, вырвались из конюшни, когда из дома выбежала Селена.

— Заприте ворота! — закричала она охране. Но часовые не сообразили, зазевались — и беглянке удалось уйти. Селене пришлось седлать коня.

Животных она любила только убивать, верховую езду не жаловала, а потому провозилась в загоне ровно столько, сколько понадобилось Рине, чтобы скрыться в неведомом направлении. Это был провал, о котором Грандиозу говорить ни в коем случае не следовало.

Рину встретили холодные, неприглядные поля. Стога убрали, земля была непахана. Сбоку от полей чернел лес. А вдали однообразно тянулись изгороди, за которыми угодья обрывались откосами из красной глины. Ветер безжалостно рвет осенние листья, на клочки раздирая драгоценные убранства клёнов и лип. Низкие, неповоротливые тучи нависают с немой угрозой. Бежать, бежать от всего этого за горизонт! К недосягаемым тёплым берегам, где круглый год светит солнце, а горы готовы предоставить уютный выступ с видом на море и очистить твою жизнь от мусора бесполезных забот. Сводные брат с сестрой всегда презирали Рину, добрых слуг отчим рано или поздно выгонял. Ей не нужны богатства, если они нажиты подлостью, лицемерием и обманом. Если приобретены такой ценой. Пусть это семейство и владеет несметными богатствами, каждый из них начисто лишен способности любить кого-то кроме себя. Уж лучше Рина уедет, прежде чем станет подобной им. Наймется к морякам на судно драить палубу, заработает денег на жилье и поселится в какой-нибудь бедной лачуге неподалеку от полосы прибоя. Мысль начать самостоятельную жизнь давно зрела у нее в уме и только теперь прорвалась наружу. И если ее желание пламенело подобно факелу в ночи, то мысли-терзания Пересвета, который в ту самую пору брел по опушке, метались, как бабочки у запотевшего стекла. Он узнал от Василисы, что его статья имела успех. То есть, в понятии Пересвета, потерпела полнейший провал. О Пелагее начали судачить злые языки.