Ловушка на зверя (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 25

— Я караулы как раз расставлял по парку, а Марфа в беседке подругам хвалилась, что письмо припрятала и тебя под гнев Елисаветы Петровны подвела. Я письмо и отобрал, во дворец пошел.

— Неужто Марфа тебе его вот так отдала?

— Да кто ее спрашивал? — Григорий улыбнулся, разом став похож на проказливого мальчишку. — Из рук выдернул, и к тебе. А Даша мне как раз и сказала, что ты у государыни… Жаль только вовремя не успел, — Григорий вновь коснулся щеки.

Девушка смущенно улыбнулась, замерла, опуская взгляд, но сразу же вскинула голову, смотря на жениха своими огромными серыми глазами. В этом жесте не было ничего искусственного и жеманного, и Белов вдруг понял, что наслаждается тем, как от простых прикосновений трепещут ресницы его невесты. Раньше, с другими это кокетство было просто игрой, частью ритуала, который позволял перейти к главным удовольствиям. С Настей все ощущалось по-другому, словно происходило впервые.

Запах мяты кружил голову, преображенцу захотелось прижать девушку к себе, осыпая лицо поцелуями, медленно выпутать ее из платья и…

Зверь внутри подпрыгнул. Шерсть на холке от возбуждения взъерошилась. Он нетерпеливо заскулил, полностью разделяя желания человеческой ипостаси. Преображенец одернул руку, скользившую по атласной коже к вырезу корсажа, и мысленно отругал себя. В конце концов, он не мальчишка, а будущая жена заслуживала уважения.

Белов решительно отстранился и, все еще не выпуская невесту из объятий, вгляделся в её лицо.

Несколько мгновений Настя просто стояла, потом моргнула и провела рукой по припухшим губам, словно желая убедиться, что это не сон.

— Гриша… — она потрясенно взглянула на жениха. Григорий улыбнулся.

— Завтра охота, после — к Софье поедем. Я тебя отцу представлю, — решительно произнес он, — А там и свадьбу сыграем!

— Быстрый ты какой, — улыбнулась Настя. — А что как отец твой не благословит?

— А на это у нас приказ государыни имеется! — фыркнул Григорий. — А приказы исполнять надобно!

— Гриша, Гриша, все-то у тебя просто, — девушка покачала головой и спохватилась, окончательно придя в себя. — Времени сколько прошло?

— Да какая разница?

— Как какая? Я же на дежурстве, да и тебе наверняка караул нести надобно!

— Солдат спит — служба идет! Мне посты через час проверять, не раньше! — Белов нехотя разжал руки. — Но тебе лучше сегодня не отлынивать! Пойдем, провожу. Да и с семеновцами потолковать надобно.

Они вернулись в парадные покои и направились к фрейлинской. Но не успели дойти до первых дверей, когда Григория окликнул солдат.

— Господин капитан! — мужик подбежал, тяжело дыша. Парик съехал на бок, а на лбу блестели капли пота. — Там в парке… драка. Семеновцы к нашим пришли, задирать начали, ну те и…

Григорий выругался и бросил виноватый взгляд на Настю.

— Гриша, ступай, я и сама дойду, — та совершенно правильно истолковала замешательство жениха.

— Хорошо, — Белов поспешил за солдатом, на ходу выясняя, кто еще в курсе драки.

Настя еще несколько секунд с улыбкой смотрела вслед жениху, потом спохватилась и направилась во фрейлинскую.

— Анастасия Платоновна, мы с вами стали слишком часто встречаться! — знакомый голос заставил девушку вздрогнуть.

Волков подошел к ней и поклонился. За его спиной хмурился Дмитрий Долгорукий.

— Господа, — Настя кивнула. — Простите, я тороплюсь!

— Дозвольте проводить вас, — Волков зашагал рядом. Его приятель так и остался стоять у окна, чему девушка была даже рада. — Вижу, вы обласканы государыней нашей! Она уже подарки вам дарит!

Настя невольно поправила брошь, приколотую Елисаветой Петровной к корсажу. Любой ответ казался глупым, и девушка промолчала. Впрочем, соседа это не остановило.

— С такими темпами Елисавета Петровна вас поди и замуж не отпустит!

— Михаил Ефремович, не стоит преувеличивать мою значимость для государыни, — недовольно отозвалась Настя.

Мысль о том, что разговор слышат все вокруг, заставляла хмуриться. Девушка с радостью бы оставила неподходящую ей компанию, но её провожатый делал вид что не замечает сердитых взглядов.

— Ну почему же? Подумайте сами: вы лишь появились при дворе и уже получили должность, о которой многие просят годами… не прошло и седмицы, как государыня начинает делать вам подарки…

Настя остановилась и внимательно посмотрела на Волкова.

— Никак вы завидуете, Михаил Ефремович? — воскликнула она.

— Я? Помилуй бог! Зависть — чувство низменное, церковью осуждаемое, как и ведьмовство… — он пристально посмотрела на девушку.

Та чуть прищурила глаза.

— Продолжайте…

— Мне нечего продолжать, Анастасия Платоновна. Наверняка, Елисавета Петровна смогла оценить все ваши таланты!

— Возможно, — пальцы вновь едва заметно засветились.

Волков ухмыльнулся.

— В таком случае, безмерно рад за вас! Не смею более отнимать ваше время! — он поклонился и вернулся к своему приятелю, с которым тотчас же начал оживленно общаться.

Вернее, говорил Волков, а вот Долгорукий отвечал односложно, почему-то не сводя с Насти пристального взгляда.

Девушка нахмурилась и даже хотела подойти, чтобы выяснить причину столь пристального внимания, но из соседней комнаты выпорхнула Лизетта.

— Настя, ты где пропадаешь! — она радостно кинулась к подруге. — Мало того, что бросила меня одну Даше слезы утирать, так еще и во дворце тебя не найдешь, чтоб подробности узнать!

— О чем подробности?

— Как о чем? Тебе ж государыня брошь подарила! — подруга с завистью рассматривала драгоценный бант.

— Ах, это… — щека опять заныла, напоминая о расправе. — Да тут особо рассказывать нечего…

Девушка вновь взглянула на Дмитрия Долгорукого, но тот уже отвернулся, полностью сосредоточившись на своем приятеле.

— Ты его знаешь? — изумилась вдруг Лизетта.

— Кого? Долгорукого?

— Долгорукого все знают. А вот Михаил Ефремович Волков — персона при дворе государыни не слишком неизвестная… — фрейлина лукаво улыбнулась.

— Коли неизвестная, так что ж о нем говорить?

— Как что? Достаточно молод, приятен собой, говорят, богат, имение хорошее! — фрейлина кивнула проходящим мимо знакомым.

— Лизетта, ты что? — ужаснулась Настя. — И думать не смей! Михаил Ефремович — страшный человек!

— Откуда ты знаешь? — подруга нахмурилась.

— Его имение по соседству с моим. О нем слухи ходят нехорошие.

Настя заметила, что Долгорукий сказал что-то своему приятелю, и Волков обернулся, вновь смотря на Настю.

— И что мне с тех слухов? — Лизетта повела плечом и кокетливо взмахнула ресницами. — Имение то богатое?

— Земли много, — Настя с неодобрением наблюдала, как Лизетта кокетничает с Волковым.

— Ммм… а душ сколько?

— У Михаила Ефремовича души нет. — жестко ответила девушка. — Извини, мне идти надо. Даша ждет.

Но Лизетта уже не слушала, направляясь к Волкову. Настя нахмурилась еще больше и, понимая, что подругу не переубедить, поспешила во фрейлинскую.

Весь день Насте пришлось принимать фальшивые уверения дружбы — брошь государыни была слишком приметной, и теперь придворные желали снискать расположение новой фрейлины, так быстро оказавшейся в фаворе.

И если саму девушку такая ситуация смущала, то ее подруги лишь веселились.

— Девочки, меня сейчас Чадская остановила! — возвестила Варя, зайдя вот фрейлинскую и хохоча уже в голос. — Спрашивала, не дочь ли Елисаветы Петровны Настасья наша!

— Что? — та подскочила и слегка покраснела. — Господи, стыдоба то какая…

— Отчего ж стыдоба? Государыня в те годы за Петра Алексеевича, племянника своего была просватана… так что Настя, могла быть и царевой дочерью!

— Незаконнорождённой, — заметила Даша, все еще погруженная в свои невеселые мысли.

— Так, а сама государыня? — Варя невольно понизила голос до шепота. — Родители то Елисаветы Петровны обвенчались, когда ей два года было…