Ловушка на зверя (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 14

Ссоры меж ними были извечны. Не приемля иное мнение, нежели свое собственное, Белов-старший считал, что наследника избаловали, и пытался призвать к порядку, чему Гриша сопротивлялся сколько сам себя помнил. Матушка все скорбно вздыхала и то и дело бормотала что-то про баранов, а сестры переглядывались и подхихикивали, когда очередные крики сотрясали дом Беловых, обращенный фасадом к реке Мойке.

Впрочем, в последнее время Григорий редко спорил с отцом. Вернее было сказать, редко заезжал в родной дом, предпочитая казармы ставшего родным полка.

Все еще полыхая праведным гневом, преображенец выскочил за ворота мимо караулов, справившись у солдат нет ли известий о Бутурлине. Вестей не было, и Белов, расценив это, как знак, что жизнь Александра Борисовича находилась вне опасности, широким шагом направился к побережью залива.

Ветер и морские брызги слегка остудили разгоряченную голову. Свинцово-серые волны с шумом бились о камни, рассыпаясь белоснежной пеной. Преображенец спустился к воде и прошелся вдоль берега, носком сапога пиная мелкую гальку.

Разговор с отцом, с одной стороны, делал написание письма ненужным, но с другой… Петр Григорьевич ясно дал понять, что не примет Настю в качестве невестки. Самого Григория это не слишком волновало, он спокойно мог обойтись и без родительского благословения, как и сделал когда-то, попросту сбежав из дома в преображенский полк.

Приписав себе два года, Гриша успел принять присягу до того момента, как его обнаружили верные слуги отца. Бутурлин тогда имел долгий разговор с Петром Григорьевичем, а потом лично выдрал незадачливого солдата, но в полку оставил: обратного пути у преображенцев никогда не было.

Григорий прикрыл глаза и с шумом вдохнул свежий, все еще пахнущий грозой воздух. В отличие от многих своих знакомых Белов любил Питерсхофф, здесь он чувствовал себя свободным.

Сейчас, правда, свобода не ощущалась. Слишком уж зловеще складывались события вокруг.

— О чем задумались, Григорий Петрович?? — вкрадчивый голос раздался почти за спиной.

От неожиданности Белов подпрыгнул и уже в воздухе начал оборачиваться зверем. Впрочем, графа Шувалова, привыкшего проводить инициации в полку, преображение офицера не смутило.

— Перестаньте! — начальник Тайной канцелярии слегка насмешливо смотрел на гвардейца, чьи черты лица все еще расплывались, а за ними проглядывала морда зверя. — Оставьте эти шутки для впечатлительных фрейлин!

— Простите, Александр Иванович, — с совершенно серьезным лицом произнес Григорий. — Нельзя же так подкрадываться!

Тот смерил шутника одним из своих фирменных взглядов. Поговаривали, что таким взглядом глава дознавателей мог прочитать мысли. Григорий в этом сомневался, ибо читай Шувалов мысли, то и дыба была бы не нужна. Посему гвардеец сделал каменное лицо, точно караульные у ворот, когда государыня мимо изволит идти.

Начальник тайной канцелярии вздохнул и покачал головой.

— Все во мне врага видите, Григорий Петрович? — ласково спросил он.

— Помилуйте, Александр Иванович! — наигранно возмутился Белов. — Разве ж можно вас во враги записывать?

Шувалов криво усмехнулся.

— Пройдемся, Григорий Петрович, — он мотнул головой в сторону побережья.

Белов проследил взглядом:

— Отчего бы и не пройтись.

— Вы даже не спросите куда.

Григорий пожал плечами:

— Шпага моя при мне, стало быть, в крепость Святых Апостолов не поведете, а так — погода хорошая, солнышко, вон, светит, отчего же и не прогуляться?

Шувалов чуть наклонил голову, внимательно рассматривая собеседника.

— Все гадаю, вы храбрец или просто нахал?

— Вам виднее, ваша светлость, это вы в людских душах… разбираетесь.

К удивлению Григория, замечание даже повеселило Шувалова.

— Храбрец и нахал, — усмехнулся он. — Впрочем, что еще ожидать от преображенца? Ну коли вы такой умный, может угадаете, зачем я с вами беседы веду?

— Гадают на святках, Александр Иванович, а сейчас лето на дворе, — Белов демонстративно огляделся.

За разговором они отдалились к зверинцу, и теперь вокруг никого не было.

— Ох, Григорий Петрович, и охота вам так ерепениться? Я ведь только поговорить пришел… Пока что…

Гвардеец остановился и внимательно посмотрел на Шувалова.

— Странный вы человек, Александр Иванович. Вы ведь хотите знать, что произошло этим утром с Александром Борисовичем Бутурлиным, верно?

— Верно.

— Так и спросили бы прямо. Но нет, вы подкрадываетесь, на прогулки уединенные зовете, крепостью грозите…

— Виноват, Григорий Петрович, — глава тайной канцелярии развел руками, — должность обязывает.

— Врете вы, вам это удовольствие доставляет! — непочтительно фыркнул преображенец.

— Возможно, — напускная веселость слетела с Шувалова, он пристально посмотрел на Белова. — Так, Григорий Петрович, здесь беседовать будем или в моем кабинете в Питерсбурхе?

— Спасибо, что не сразу в крепости, — хмыкнул гвардеец. — Хотя вы правы, в этом деле мы с вами по одну сторону стоим.

— Мы с вами всегда по одну сторону стоим, Григорий Петрович. Ведомство, где я служу, ведь приказом Преображенским звалось.

Григорий сухо кивнул, эту историю он знал. Созданный для охраны правопорядка, приказ уже при императрице Анне был преобразован в Тайную канцелярию и отделен от полков. А вот Шувалов всегда при Елисавете Петровне был.

Белов вдруг вспомнил, что именно граф тогда, еще совсем молодой проводил инициацию и самого Григория. Впрочем, тот день давно смазался в памяти, осталось лишь ощущение близости смерти и дыхания волка где-то рядом.

Шувалов все еще ждал ответа и преображенец решился:

— Спрашивайте, скажу, что знаю.

Шувалов задумался.

— Расскажите-ка мне, что происходило до того, как вы увидели Александра Борисовича, лежащим на дороге, — предложил он. — А если мне что надо будет — я вас прерву.

— Хорошо. С какого момента?

— С того, как вас на заставе Левшин перехватил. Кстати, почему именно он? — заметив, что Белов едва заметно напрягся, начальник тайной канцелярии махнул рукой. — Про зверя, что людей дерет уже наслышан от государыни, так что можете ничего не скрывать!

— Хорошо, — Григорий не стал упражняться более в куртуазной беседе, а достаточно сухо изложил события.

— Вы уверены, что у запруды действовал не оборотень? — спросил Шувалов, когда гвардеец закончил.

— Да. Тело принесли позже, протащили сквозь кусты и свалили.

— А в кабаке вы что ели?

— Не ели мы, — пожал печами Григорий. — Александр Борисович пиво заказал, так он один, почитай свою кружку и выпил.

— А вы почему не пили? — насторожился Шувалов.

Григорий пожал плечами.

— Какое-то оно кислое было… — он вдруг осекся и ошеломленно посмотрел на главу тайной канцелярии. — Вы думаете…

— Скорее всего да.

— Но «Красный кабачок» — место известное, сама государыня туда захаживает, да и хозяина все знают.

Граф обреченно вздохнул и с укором посмотрел на стоящего перед ним офицера:

— Григорий Петрович, вы как дите малое. «Хозяин», «государыня» … Много ли подавальщице надо! Монету промеж грудей сунул, да по… мягкому месту огладил, вот и принесет она нужному человеку нужное зелье. Счастье, что вам пиво то кислым показалось.

— Но Сашка Левшин его тоже пил!

— Он — молодой, выпил неполную кружку, да и… — Шувалов вздохнул. — Человек он, а не оборотень!

— Оборотень преображенцу рознь, — слегка обижено заметил Григорий. Начальник тайной канцелярии скупо улыбнулся.

— Как говориться в моем ведомстве: на дыбе все одинаковы… но вы правы, преображенцы отличаются от тех, кто стал зверем, не пройдя полный обряд. Стало быть, в убийствах жителей не замешаны.

— Тогда кто и зачем?

— Знал бы, Григорий Петрович, не говорил бы с вами, наслаждаясь природой, а давно в крепости допрос вел! — Шувалов чуть прищурил глаза, отчего напомнил Григорию злонамеренного хорька. — Есть у меня мысли по этому делу… Хотите, поделюсь? Только тогда вам еще одну присягу принести придется…