Колдун 3 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 16

– Ждите, не отпускайте! Пусть валяются. Я сейчас иду. Стоп! Обшарьте окрестности – нет ли где-то спрятавшихся – например, их координатора.

– Уже сделано, мой генерал! Никого нет! Только заяц, но он убежал. И ворон – но он улетел!

– Иду.

Я натянул трусы, штаны, рубаху, сунул ноги в форменные ботинки – носки надевать не стал. Искать неохота – я вчера когда раздевался, запулил их в воздух, и куда они улетели – точно сказать не могу. На улице тепло, градусов двадцать пять, а то и больше – и без носков не замерзну. Вышел из дома и пошел по направлению к грейдеру, сориентировавшись на местности. Идти было легко – видел я как в легких сумерках, чуть хуже, чем днем, да цвета только лишь серые.

Первая машина супостатов обнаружилась в кустах у подъездной дороги, спрятанная за бугром, образованным некогда выброшенной из ямы землей. Видимо здесь когда-то покопал экскаватор (непонятно зачем), накидал земли, а потом все так и оставил. Яма оплыла, и получился удобный тайничок, где можно укрыть свой гелендваген от чужих глаз, а потом следить за домом, не боясь, что кто-то заметит наблюдение. За «геликом» стоит крузак – не новый, но блестящий и пафосный.

Да, их было пятеро – обычные ничем не примечательные мужчины лет тридцати пяти-сорока, одетые в самую обычную одежду – джинсы, рубахи, кроссовки. Ничего странного – кроме багажника, буквально набитого всяческими инструментами для лишения жизни самонадеянного и не очень осторожного колдуна, а именно: автоматы Калашникова, тубусы заряженных гранатометов и сумка с патронами калибра 7.62. использованные тубусы валялись на земле возле тел бойцов.

Все пятеро лежали на земле скрючившись, в позе зародыша. Глаза закрыты, лица искажены гримасой боли. Мертвы? Я же ведь не сказал бесам, чтобы они их не убивали – сказал лишь, чтобы обездвижили, но каким способом лучше всего можно обездвижить? Убить, конечно.

– Живы, хозяин. Но если ты их не отпустишь – ненадолго.

Я не стал «будить» этих людей. Просто взял каждого за руку и постарался увидеть. И увидел. И узнал. Например то, что я болван, не продумывающий свои шаги и самонадеянно считающий, что убить меня практически невозможно. Возможно. Еще как возможно! Меня спасло только то, что дом – теперь мой – старый колдун и на самом деле сделал абсолютно неприступной крепостью. Дом выдержал даже удары противотанковых гранатометов – на фасаде не осталось и пятнышка после разрыва гранат. Не выбило и стекла – видимо защита здания распространялась и на оконные проемы – что вполне объяснимо: что толку защищать стены, если тот же снаряд влетит в оконный проем и легко превратит содержимое дома в кровавые ошметки, размазанные по его стенам.

А еще – я недооценил банкиршу, дав ей время на принятие решения, и отозвав от нее моих бесов. Вдвойне болван – потому что не надо было прекращать страдания, а еще – нельзя было отзывать одного из бесов, который оставшись на месте узнал бы все, что планировала эта безумная тетка.

А она сделала вот что: как только страдания прекратились, и она удостоверилась, что ее болезнь и болезнь дочери на самом деле есть произведение моих рук, сразу же сделала ход конем – через своего доверенного человека (заместителя безопасника), за вполне приличные деньги, сравнимые с теми, что она бы заплатила мне сразу, по нашему договору (вот же жадная сука!), наняла людей, которые должны были меня убить. А что, нормально: нет человека, нет проблемы! Нет меня – значит, я больше не наложу заклятье!

И все это нужно было провернуть в период до десяти утра завтрашнего дня. Что она, в общем-то, и проделала. Кто же знал, что дом окажется такой непреодолимой преградой?!

Развалив дом, эти кадры пришли бы на место и добили все, что еще шевелится. И что не шевелится – тоже. Хороший план! Вполне логичный и дельный. Опять же – ее подвел только недостаток информации обо мне. И о моем доме.

Я нашел телефонный аппарат старшего группы, пошарив у него по карманам, набрал банкиршу. Она ответила сразу, будто ждала звонка. Но скорее всего – ждала.

– Слушаю!

– Это хорошо, что слушаешь… – усмехнулся я, кипя холодной яростью, будто сжиженный азот – Завтра в двенадцать часов дня жду у себя в пикете. До двенадцати ты должна перевести все, что должна. Только теперь ты должна шесть миллионов. И не долларов, а евро. И каждая твоя попытка меня устранить будет тебе обходиться в два раза дороже. А до тех пор – поблюй-ка ты всласть! И посиди на горшке. Я не люблю кидал, и сейчас ты и твоя дочь в этом убедитесь.

– Не трогай дочь! Это наши с тобой разборки!

– Ты хотела сегодня убить мою подругу. Вместе со мной. Почему я должен пожалеть твою дочь?

– Пожалуйста…не трогай! Завтра я приеду.

– Без перевода – не приезжай.

Я отключил телефон и бросил его на землю к ногам хозяина. Говорить было больше не о чем. Завтра она или приедет, или НЕ приедет. Если не приедет – я ее убью. Больше рисковать не намерен. Черт с ними, с деньгами – пропади они пропадом! Заработаю денег, нищим точно не буду. Завтра должны еще люди приехать, так что…будет мне на что жить.

А вот что теперь мне делать с этими боевиками?

Я смотрел на лежащих передо мной людей и лихорадочно соображал — куда их девать? Если закодировать «на лояльность» и отпустить, во что это выльется? Кто-то из тех, кто привык решать вопросы силовым методом, вдруг осознает, что есть некий человек, способный внушить людям некое мировоззрение. Например — полную лояльность какому-то персонажу. Себе, или кому-то еще. И тогда…а что тогда? Попытаются меня купить? Попытаются захватить? И то, и другое вполне реальный исход. Я уже нарисовался со своим «гипнозом», но только в пределах отдельно взятого района провинции. А эти люди – из Москвы, и судя по тому, как они лихо управляются с таким вот оружием (и самое главное – могут его добыть!), имеют отношение к силовым структурам. И стоит этим силовым про меня узнать…

Ох, и напортачил же я вгорячах! Не надо было мне заниматься «гипнозами» и менять характеры людей. Я только сейчас понял, насколько это был опрометчивый и глупый шаг. Ну ладно я «кодировал» от алкоголя, это обычная, распространенная практика. Но чтобы вот так — внушить человеку лояльность к себе, любимому…этого не может никто. Наверное – никто. А значит, за мной могут организовать охоту.

Итак, что я имею за спиной: группа боевиков во главе с бывшим начальником службы безопасности банкирши, которому – как и его пятерым подчиненным — я внушил эту самую лояльность.

Директор ресторана, который убежден, что делал благое дело, отдавая мне деньги.

Бегемотиха.

Любка и Федька с его дружками.

А! Про дочку банкирши забыл – еще и она. Ей я тоже внедрил мысль о том, что быть хорошей — это замечательно, а плохой просто больно. На самом деле — больно. Сделает плохой поступок – будет выть от боли.

Теперь рассмотрим всех персонажей по степени их опасности. Первые: группа боевиков. Им был внедрен запрет на разглашение их наведенной лояльности. Это я предусмотрел. Они будут говорить, что я их просто отпустил – как и тот же начальник службы безопасности. Бывший начальник. Максимум, что он скажет — это то, что больше не хочет со мной воевать.

То же самое все остальные – они скажут лишь то, что я им вложил в головы.

НО! Специалист-психолог, аналитик — сразу заметит странности. Почему эти люди, все, как один, вдруг отказываются работать против некого Каганова? Почему не поясняют причин такого нежелания?

Пошлют разведчиков – порасспрашивать на местах, и тут им сообщат, что этот самый Каганов, оказывается– гипнотизер! И что он умеет не только кодировать людей от пьянства, но и…делать из совсем уж нехорошего человека настоящего ангела! И как пример – Бегемотиха и трое…нет, четверо – алкашей. Капустина забыл.

И вот тут уже дельный аналитик сложит два и два: группа, которая вернулась с захвата Каганова с простреленными ногами и которую Каганов отпустил без последствий. Нежелание людей из группы действовать против Каганова. И категорический отказ объяснить – почему же они все-таки не желают работать против Каганова? Что из этого следует? Что членам группы промыли мозги! Внушили лояльность и запрет на разглашение информации! И кто это сделал? Понятно – кто. И значит, что будет дальше?