Хороший день для настоящей свадьбы (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 46

Чувствую, как холодный пот стекает по спине, когда несусь с такой скоростью, как только может скакать Милан.

Я уже вижу вдалеке фруктовый сад, надеясь, что именно там найду Синди. Хотя она могла бы отправиться к ручью или еще куда-то, в любое место, куда бы захотела. Я понятия не имею, куда она захотела направиться.

И снова чувствую, как нарастает паника, угрожая накрыть меня. Я никогда не паникую, когда что-то идет не так. Я хладнокровен и уравновешен даже в самых тяжелых обстоятельствах, поэтому не могу понять, почему в данный момент балансирую на грани паранойи. Сглатываю тошноту и страх, успокаивая, что мне необходимо сохранять холодную голову. Мой ум должен быть острым как бритва. Последнее, что нужно Синди, чтобы я превратился в бесполезного паникера.

Как только расстояние между садом начинает сокращаться, замечаю Синди. Она движется в мою сторону, я испытываю такое облегчение, какого никогда не испытывал за свою жизнь. Итак, она жива. С ней все хорошо. Боже, она жива. Я замечаю, что она с трудом передвигается, потому что сильно хромает, едва ступая правой ногой. У нее порван рукав рубашки, который свисает тряпкой, держась на одной-двух нитках.

Мать твою.

Я пришпориваю Милана, заставляя его скакать еще быстрее. Замечаю облегчение на лице Синди, когда подъезжаю к ней и спрыгиваю на землю.

Я не даю ей шанса что-либо сказать, оглядев ее с ног до головы, и провожу руками по всему ее телу. Кажется, серьезно она не ранена. Я не вижу крови, что является хорошим знаком, и хотя ее лодыжка подвернута и явно болит, но не сломана, иначе она вообще не могла бы идти. Я подхватываю ее на руки и зарываюсь лицом в шею.

— Ты меня так, мать твою, напугала, Синди. — Голос звучит хрипло от страха.

— Со мной все хорошо, Алекс, — заявляет она. — Знаешь, я могла бы сама дойти до дома.

Я отстраняюсь и смотрю в ее бледное лицо. Она не переводит взгляд, явно пребывая в шоке. Я укладываю ее на траву.

— Все будет хорошо, — говорю я, вытаскивая телефон и сообщаю Борису наше точное местонахождение, потом прячу телефон в карман.

— В основном у меня болит щиколотка, — спокойно заявляет она. — Я ударилась головой, но вроде все нормально. У меня также болит плечо, но думаю ничего серьезного, всего лишь будет пара синяков.

— Доктор Иванов все осмотрит и даст свое заключение, — говорю я.

— Мне не нужен доктор. Нужно положить лед на ногу, — говорит она все тем же спокойным тоном.

Я решил перестать с ней спорить, поскольку все равно ничего не добьюсь, если начну с ней спорить сейчас.

— Вот дерьмо! Никита, — вдруг говорит Синди. — Послышался хлопок, она испугалась и убежала. Мы должны ее найти, Алекс.

Я не могу удержаться от улыбки. Несмотря на травму, видно, что Синди больно, хотя она пытается скрыть от меня этот факт, больше беспокоится о Никите, чем о себе.

— Что тут смешного? — спрашивает она, нахмурившись.

— Ничего. Я подумал, как это мило, что ты беспокоишься о Никите. С ней все хорошо. Она вернулась в конюшню. Вот почему я подумал, что мне нужно найти тебя.

— О, точно, — говорит Синди. — Я не подумала об этом. Как ты узнал, где меня искать?

— Я видел следы копыт Никиты, но у меня была идея, куда ты могла направиться.

Она кивает и смотрит на меня.

— Спасибо, что нашел меня.

Я не хочу видеть ее такой. Такой тихой и во всем со мной соглашающейся. Это не похоже на Синди. Совсем не похоже. Я должен помочь ей почувствовать себя лучше.

В этот момент замечаю пикап, грохочущий по равнине. Борис едет с такой скоростью, что он в любой момент может не справиться с управлением и его развернет на девяносто градусов.

— А вот и помощь. Если он успеет притормозить перед нами, а не переедет нас, — говорю я.

Она фыркает от смеха к моему великому облегчению, это уже больше похоже на ту Синди, которую я знаю.

35

Алекс

Борис забирает поводья Милана, а я осторожно сажаю Синди на пассажирское сиденье, сам сажусь за руль. Мы молчим, пока едем к дому. Она откидывает голову на изголовье сиденья, закрывает глаза, а я концентрируюсь на дороге, ведя машину как можно плавно, чтобы Синди не чувствовала боли в ноге. Я останавливаю пикап у главных дверей в дом. Синди тут же открывает свою дверь и вздрагивает, как только поворачивается, чтобы выйти.

— Сиди на месте, — приказываю я.

Мне наплевать, если она обидится на мой приказ, потому что, я действительно приказываю. Это приказ, и она, черт побери, последует ему. Если она ступит на подвернутую ногу, то может нанести ей еще больший вред. Я слышу, как Синди хмыкает, но все же остается сидеть на месте, я подхожу к ее открытой двери, она не возражает, когда помогаю ей выбраться из машины.

Но все же возражает, когда я снова беру ее на руки, игнорируя ее протесты, несу через оранжерею в столовую.

— Алекс, я могу пойти и сама, — снова говорит она.

— А я вполне могу нести тебя, — отвечаю я.

Наконец до нее доходит, что спорить со мной бесполезно, она вздыхает и кладет голову мне на грудь. Я крепче прижимаю ее к себе, когда до меня вдруг доходит, чем могло все закончиться. И мне становится настолько невыносима мысль, что Синди способна испытывать боль.

Я поднимаюсь по лестнице и заношу ее к себе в комнату. С нежностью укладываю на кровать. Она приподнимается, облокотившись спиной о изголовье, хотя я предпочел бы, чтобы она лежала на кровати, пока ее не осмотрит доктор Иванов, молчу, позволяя ей делать то, что она хочет.

— Я звоню доктору, — говорю я. — Знаю, ты думаешь, что ничего страшного, но лучше, чтобы тебя осмотрел врач.

Она тут же отрицательно качает головой.

— Алекс, серьезно, это будет пустая трата времени. Со мной все хорошо. Я подвернула щиколотку и ушиблась плечом, вот и все. Я — из рабочего класса. Не стоит вызывать врача. Нужно положить пакет со льдом и забинтовать. И это в буквальном смысле слова.

Мне не нравится то, что она хочет обойтись без врача, но в глубине души знаю, что она права. Тяжких повреждений и ран я не вижу, и доктор Иванов похоже сделает все то же самое, что могу сделать и я, как она и сказала. Скорее всего он приложил бы лед, потом забинтовал ногу. Может выпишет обезболивающее.

Я прихожу к выводу, что стоит с ней согласиться. Мне не хочется с ней ссориться в данный момент, ей и так больно. Но я буду с повышенным вниманием наблюдать за Синди, и если завтра ее щиколотка еще больше опухнет, я позвоню доктору, и мне будет наплевать, согласна будет Синди со мной или нет. И при первых признаках сотрясения мозга я сделаю то же самое.

Я поднимаюсь, направляясь к телефону в углу комнаты.

— Алекс, нет, — говорит Синди.

— Расслабься. Я не буду звонить доктору. Ты выиграла. Я позвоню вниз, чтобы принесли лед и бинты.

Я сообщаю, что мне необходимо. Затем начинаю нетерпеливо расхаживать по комнате, выжидая когда принесут лед и бинт.

— Прекрати! Ты заставляешь меня нервничать, — говорит Синди.

— Прости. Ничего не могу с собой поделать. Ненавижу, когда ничего не могу сделать. — Я останавливаюсь и оборачиваюсь к двери, как только раздается неуверенный стук. Открыв дверь, служанка протягивает мне то, что я просил. Я благодарю ее и возвращаюсь к Синди.

Осторожно закатываю ее леггинсы и осматриваю лодыжку. Она распухла и появился темно-фиолетовый синяк. Я вздрагиваю, как только вижу в каком состоянии находится ее щиколотка. Синди едва улыбается, глядя на меня сверху вниз.

— Похоже огромный кровоподтек от ушиба, не так ли? — радостно комментирует она.

— Ты не должна так радоваться из-за этого, — говорю я, нахмурившись.

Я беру пакет со льдом и прикладываю его на лодыжку.

Она шипит, но прежде чем я успеваю заявить, что тут же звоню доктору, она объясняет:

— Очень холодно. Я так реагирую из-за холода, вот и все.

Думаю, она еще до конца не понимает, как сильно будет болеть щиколотка. Судя по кровоподтеку, будет чертовски болеть, но теперь я точно знаю, что ее нога не сломана. И если раньше она была на адреналине и шла пешком, несмотря на ушиб, сейчас адреналин явно спал, она не смогла бы вынести ту боль, которая бывает при переломе.