Приказано жениться (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 3

— Пойдемте!

Белов галантно, согнул руку, предоставляя девушке возможность взять его под локоть. Настя замялась.

Пройтись рука об руку с незнакомым мужчиной без сопровождения считалось верхом неприличия. Но выбора не было. Девушка еще раз взглянула на гвардейца и решительно положила свою руку поверх его.

— Пойдемте! — сказала она.

Белов тихо усмехнулся, от него не укрылись сомнения, отразившиеся в глазах незнакомки. Гвардейцу вдруг захотелось по-детски поддразнить свою спутницу. Завести в одну из деревянных беседок-галерей, увитых диким виноградом и поцеловать в красиво очерченные губы, но взглянув на огромные серые глаза, гвардеец сдержался. Более того, от таких мыслей он вдруг почувствовал что-то похожее на стыд. Волк тоже прижал уши.

Григорий нахмурился и уже внимательнее посмотрел на девушку, гадая, не ведьма ли. Хотя нет, ведьм оборотни чуяли за версту. К тому же перед ним была явно девица. Не стала бы женщина, столкнувшаяся с мужчиной и оттого невольно прижатая к нему, так краснеть и ахать.

— Пойдемте, — требовательно повторил гвардеец, слегка злясь на самого себя за невнимательность. Он не водил адьюльтеров с девицами, предпочитая дам опытных и замужних. Впрочем, слово не воробей, поэтому девицу следовало сопроводить к императрице, после чего можно было вернуться в казармы.

Слегка сдерживая шаг, чтобы не заставлять девушку бежать за ним Григорий, приветливо кивнув часовым, решительно ступил за кованые ворота. По отсыпанной гравием дорожке, направился к новомодному желто-белому дворцу, совершенно недавно отстроенному заново Варфоломеем Варфоломееивичем Рострелли.

Стараясь не запутаться в платье, Настасья еле успевала за своим провожатым. Ивовый каркас раскачивался и больно бил по ногам. Девушка не сомневалась, что поутру там будут синяки, но она не стала просить гвардейца замедлить шаг.

От волнения сердце стучало сильно-сильно. Настя не могла поверить своему счастью. Первый же встречный с легкостью провел её сквозь многочисленные караулы, которые казались ранее непреодолимой преградой.

В другое время Анастасия с большим удовольствием рассматривала бы сад, деревья и кусты которого были тщательно подстрижены по французской моде, и сам дворец, чьи серые крыши и золотые купола гордо возвышались над зеленью парка. Но сейчас в душе царила тревога, и девушка едва замечала путь, которым вел ее провожатый.

Гравий хрустел под ногами, ветер то и дело приносил брызги от многочисленных фонтанов. Взглянув на один из них, Анастасия невольно покраснела: на постаменте, отлитый из чугуна стоял голый бородатый мужик в короне и с трезубцем.

Чересла чугунного мужика скульптор все-таки прикрыл чугунной же тканью, а вот у несколько статуй из белоснежного мрамора, как мужских, так и женский, такого прикрытия не имели.

— Сие есть Нептун, покровитель морей и мореходов, — раздался над ухом насмешливый голос преображенца. — Отец государыни нашей, Петр Великий весьма почитал сего повелителя водной пучины.

Анастасия поняла, что гвардеец смеется над ней и нарочито вызывающе еще раз взглянула на статую, стараясь не отводить взгляд. Девушка даже остановилась, делая вид, что увлеченно рассматривает фонтан.

— Император Петр желал видеть страну нашу державою морской, — продолжал Григорий, все еще мстительно дразня свою спутницу.

Та кивнула.

— Да, мой отец рассказывал мне о величие императора и его стремлениях… так что не будем зря тратить время, — теперь уже она сама смело подхватила гвардейца под руку, намереваясь идти дальше.

Белов удивленно хмыкнул, но, верный своему слову, повел девушку во дворец.

И если у ворот Григорию удавалось избежать пристального внимания знакомых, прекрасно осведомленных об увлечениях гвардейского офицера, то у стен дворца появление под руку с хорошенькой незнакомкой вызвало оживление и любопытные взгляды. Несколько дам весьма удивленно смотрели на спутницу Григория, картинно приподнимая брови.

Гвардеец сделал вид, что не заметил этого куртуазного любопытсва. Зайдя вместе с девушкой во дворец, Белов, держа свою спутницу за руку, умело протолкался среди придворных и, оглядевшись, направился к невысокой полной женщине в зеленом бархатном платье с золотым шитьем.

Напудренный парик украшали бриллиантовые банты-заколки, а у уголка накрашенных карминно-красным цветом губ красовалась черная бархатная мушка в виде сердца. Пышная грудь дамы так и грозила вывалиться из декольте, украшенного тонкими золотистыми кружевами, а талия была сильно затянута корсетом, отчего её обладательница тяжело дышала.

На плече у дамы Настасья заметила бриллиантовую букву «Е» на муаровой синей ленте. Судя по всему, дама входила в свиту её имераторского величества. Фрейлина или, что скорее, статс- дама.

Сердце забилось еще сильнее. Обычаи императорского двора Насте были знакомы лишь по обрывочным рассказам соседей, у кого хватало средств путешествовать в Питерсбурх, да по нелепым воспоминаниям отца, в основном сводившимся к тому, где он играл и пил. С горечью девушке вдруг подумалось, что она гораздо лучше осведомлена о питейных заведениях, чем о традициях столичной знати.

С волнением и тревогой Настя посмотрела на своего провожатого, который смело и в то же время подчеркнуто почтительно склонился над протянутой белой рукой.

— Белов, Белов, вы опять здесь? Государыня ценит ваше рвение, но ступайте домой, отдохните после дежурства! — почти по-матерински пожурила придворная дама молодого преображенца, смотря на красавца-офицера с особой нежностью.

Из-за корсета она говорила с придыханием, растягивая слова.

— Марфа Симоновна, я у ваших ног с нижайшей просьбой, — Григорий, зная о симпатии, которую наперсница императрицы питала к молодым гвардейцам, а особенно к нему самому, заговорщицки подмигнул. — Только в ваших силах помочь мне!

Склонившись к самому уху, он оживленно зашептал что-то статс-даме, указывая на окончательно оробевшую Настеньку.

— Какой же вы нахал! — воскликнула Марфа Симоновна, шутливо ударив его веером по плечу.

Белов ослепительно улыбнулся и развел руками, словно говоря: «Уж, какой есть».

Статс-дама тем временем оглядела девушку. От ее взора не укрылась ни старое платье, ни волнение, плескавшееся в серых глазах. Очередная провинциалка, бледная и невзрачная, но Белов просит за нее…

Марфа Симоновна украдкой бросила взгляд на статного гвардейца. Он стоял, возвышаясь над толпой, будто позируя. Не всякому было дано столь много: помимо весьма приметной внешности Григорий Белов обладал еще острым умом и благородным происхождением. Один из немногих, кто с честью прошел инициацию в полку, преображенец теперь заслуженно нес караул у личных покоев императрицы. Правда, был у бравого гвардейца один недостаток: любвеобильность. Кобель Белов был еще тот.

Не далее, как третьего дня Марфа Симоновна уже утешала очередную кокотку, лившую слезы о «Милом ее сердцу Гришеньке». Поразительно, при всех своих амурах и огромном количестве разбитых женских сердец, преображенц легко ускользал от уз Гименея.

Последний его длительный роман был с извечной врагиней Марфы Симоновны, этой выскочкой Головиной, в свое время уведшей из-под носа завидного жениха.

Статс-дама усмехнулась, предвкушая ярость этой чванливой дамы при появлении самой Марфы в сопровождении Белова на завтрашнем балу. Одно это стоило помощи преображенцу.

Статс-дама еще раз взглянула на невзрачную девушку. Кольцо-амулет на пальце, сигнализирующее о недобрых намерениях, молчало, и Марфа решилась.

— Как говорите ее имя? — обратилась она к Белову.

Тот замялся.

— Анастасия. Збышева, — девушка правильно истолковала молчание своего провожатого.

Статс-дама нахмурилась. Фамилия показалась знакомой, казалось, Марфа слышала ее недавно, но вот где? Так и не вспомнив, она перевела свой взор на Григория и украдкой вздохнула. Оставалось надеяться, что одним балом все не закончится и Григорий останется в личных покоях статс-дамы испить чашечку кофею, который так хорошо готовила Грушенька… А там…