Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 52

— Та-ак, — протянула она. — Понятно. Ухожу. Ир… в смысле, моя княгиня. Что бы он там ни натворил, это не со зла, хорошо? Люди и драконы очень отличаются, сложности неизбежны…

— Сложности неизбежны, когда есть двое равных. Для решения этих сложностей люди придумали чудесную штуку, она называется слова. Конец — это когда один из двоих считает другого чем-то вроде растения в горшке. Горшок так удобно передвигать туда-сюда, правда? И можно отрезать пару побегов — тех, что не нравятся, полить, если хочется, и даже повесить пару игрушек, чтобы блестело… Право, Элена, уйди, не доводи до свары.

— Поняла, — сказала русалка. — Таки дебил.

Выдав эту тарабарщину, она исчезла со всплеском воды.

— Милая, тебе нужно…

— Не смей меня так называть, — обрубила Ирейн. — Лучше скажи: эта наша связь необратима? Я не могу отказаться?

— Нет, — только и сказал он. — Но…

— Ясно. Тир, извини, но я не хочу тебя видеть. Тебе все же придётся меня воровать: я не поеду с тобой по своей воле. И, прежде чем ты откроешь свой рот и напомнишь, что я сама согласилась стать твоей парой, скажу тебе вот что: ты выгнал постояльцев из моего трактира, командовал в моем доме, распланировал мою жизнь по своему видению — и я терпела, хотя, видит Коша, это не было легко. Но пытаться убить Фло, после всего, что я говорила… И ты ещё обещал мне помочь ей, пока эта рыжая девица точила ножи. Врал в лицо, а я так радовалась твоему обещанию, дура!

Она хотела заплакать, но сдержалась. Нет, слёзы, сопли — это для других представлений. Не тот случай. Не тогда, когда ставки столь высоки.

— И эта девочка, которую ты послал убить Фло, а потом предал. Я, конечно, понимаю, что она наёмная убийца, я ненавижу её за то, что она пыталась навредить Фло, но побойся богов, Тир: она тощая, вся в синяках и выглядит на пятнадцать! Тебе не стыдно прятаться за её спиной?!

— Она — фейри, они…

— И это все объясняет, конечно! Ну точно, она же не дракон!

— Я всего лишь хотел сказать…

— Тир, мне плевать, что ты хотел сказать, слышишь?! — она сорвалась на крик и судорожно закашлялась — лёгкие жгло огнём. Он дёрнулся вперёд, но она снова отступила.

— Ирейн…

— Плевать, — повторила она. — Ты пытался убить дорогое мне существо. Может, драконы такое и прощают, но люди — нет. Забирай этот зверинец и своего Казначея. Я не хочу видеть их здесь, и это — моё последнее слово. С завтрашнего дня трактир снова открывается.

Вета капризничала. Она явно хотела молока, но Ирейн не рисковала удовлетворять это желание: мало ли, как сказывается временное умирание и та магия, с помощью которой её откачивали добрые драконы? Нет уж, от этих чего угодно можно ждать. Верить им она перестала окончательно.

Это же как повезло, что они дочь помехой не посчитали! Или сделали вид? Она снова вспомнила клятву Тира, а потом — как он хладнокровно подписывает приговор фее, как он лжёт, что поможет Фло, зная, что уже отправил за ней убийцу, как спокойно говорит о том, что сделает с послом…

В горле встал ком.

Как же она ужасно вляпалась! Ирейн бы с удовольствием сорвалась да убежала, как глупая малолетняя магиня. На миг даже всерьёз обдумала такой вариант, но тут же отбросила: самочувствие не радовало, на руках маленький ребёнок, а на хвосте не абы кто, а наделённый властью дракон. От таких, думается ей, только в сказке скрыться можно. А вот в реальности пустят за ней тех же следопытов лисьих или волчьих, да парочку колдунов отсыпят — и стоять ей уже через пару часов пред князем, подарочным бантиком подпоясанной.

Да и не выезжала она никогда никуда, сиднем сидела в Медвежьем Углу. А дорога, между тем — та же наука, нужно знать тысячи тонкостей, законов и правил, чтобы быть там за свою. И, конечно, единственный способ их постичь — встать однажды на рассвете и пойти вперёд, не оглядываясь. Совершать ошибки, искать приключения, месить дорожную пыль, пока не поймёшь, что вот эту тропка уж точно твоя.

Но Ирейн никогда и не помышляла о таком. Она была лишь владелицей перевалочного пункта для таких вот бродяг, гостеприимной хозяйкой на одну ночь, наблюдающей, как после путники бредут дальше.

Всегда завидовала им немного — там, в глубине души. Думала иногда: как знать? Может, будь у неё старший брат, не довлей вина перед матерью и долг перед отцом над головой, она стала бы колдуньей. Училась бы в одном из этих ихних заведений, красила бы волосы в малиновый и видала каждый день не бутылки, пьяные рожи и счетовые книги, а чудеса, волшебных существ и таинственные чары.

Опасные это были мысли. Она глушила их, как могла, говорила себе, что уж она — баба земная и обыкновенная, что кто-то должен и выпивку великим колдунам наливать, но тихий шёпот сожаления все же пробивался иногда.

Если совсем уж честно, именно потому она и потянулась навстречу Тиру так легко, согласилась, не думая. Не ради титула, в который до последнего не верилось, не ради денег, нет. Но — ради того чуда, которое, казалось, олицетворял собой бирюзовый крылатый зверь, обратившийся в пристройке, ради шанса найти что-то, ей предназначенное, ради шанса обрести любовь, наконец — ту самую, о которой принято слагать стихи, ту самую, которой ей видеть не доводилось.

Ошиблась, конечно, дура великовозрастная. У самой сколько всего за плечами пройдено, сколько мутной воды отцежено, сколько лжи услышано, а вот же гляди ты — сказки захотелось. Вот и жуй теперь свой сказку, вот и гляди теперь на волшебных созданий, пока гляделки не повылазят!

Точно понимая настроение матери, Веточка закапризничала ещё сильнее. Будь у Ирейн силы, она бы, конечно, сходила ко вдове Дорофф, что за поворотом — у той всегда можно было раздобыть свежее молоко. Здоровье, однако, без связи с драконом тут же стало сдавать, да и показательные выступления сказались: она и встать не могла без боли, дыша поверхностно и тяжело. Позвать кого? Но наверняка примчится дракон, а с ним ей и говорить не о чем…

Будто отвечая на её мысли, дверь распахнулась, и в комнату без стука вошёл Казначей. Вот только его Ирейн и не хватало, чтобы почувствовать себя счатливой, да-да!

— Можешь ещё насрать посреди комнаты, — сказал она зло. — Ты же, кажись, перепутал её со своим сортиром, если и стучать нужным не считаешь?

Уголок губ Казначея чуть дрогнул в пародии на улыбку.

— Мой князь сказал прислать к вам Лиз, — сказал дракон. — Но я посмел предположить, что моя кандидатура будет лучше.

— И чем это?

— Ну, для начала на мне есть бельё.

— Не убедил.

— И не старался. Вы мне не понравились с первого момента, моя княгиня.

— Это, знаешь ли, взаимно.

— Знаю.

Они уставились друг на друга, не мигая, как парочка бойцовских псов, пытающихся прикинуть — как бы половчее порвать врагу горло.

— Вы огорчили князя, — сказал в итоге Серый дракон. — Я пришёл обсудить сложившуюся ситуацию.

— И часто ты решаешь проблемы с княжескими бабами?

Смешок.

— Чаще, чем хотелось бы. Впрочем, едва ли мелкие инциденты, решаемые за один день и с минимальными денежными вложениями, можно всерьёз считать проблемами. Но вы — не просто баба, вы — его пара. И да, это — проблема. К слову… Как ваше самочувствие после разрыва связи и демонстративных сцен? Надеюсь, ничего не болит?

Ирейн сцепила зубы. Вот уж ни секунды не следовало сомневаться: драконий слух отлично уловил и хрипы в легких, и затруднённое дыхание, и срывающийся голос, и сбоящее сердце.

— Спасибо за заботу, — сказала она. — Все в порядке. Если это все, позови, будь добр, Лиз.

— Увы, — развёл руками дракон. — Я её уже отправил за молоком — оно едва ли заменит человечье, но, все же, лучше, чем ничего.

— Какие познания о детях! Что, уже не оленья печень? — покривила Ирейн губы. В холодных серых глазах напротив заплясали смешки.

— Я вырастил маленького брата, моя княгиня, и не особенно доверял прислуге — проверял каждый их шаг. Разумеется, я прочёл все, что было в свободном доступе, о воспитании детей разных рас — я привык обстоятельно подходить к вопросу.