Жизнь - жестянка (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 14

— В такой роли вы его и использовали…

Молчит. Даже руку с плеча убрал.

— Трудно с тобой. Никак не пойму — то ли шею тебе свернуть, то ли…

— Сверни.

Поднимаю голову, открывая горло его рукам и взгляду. Смотрю в упор. Встает и отходит в сторону.

— Ты пойми, идиотка, если мы тебе хоть что-то, хоть самую малость расскажем — ты точно не жилец.

— А может я вам чем-то пригожусь?..

Они размышляют! Я точно вижу, что какое-то время они на полном серьезе размышляют. Но — нет.

— Иди-ка ты девица-краса в свою комнатку и садись писать свои сценарии.

Ну да, ну да…

Иду. И даже что-то такое пишу. Мне, собственно, не так и много осталось-то. Всегда главное начать. А уж потом как-то само собой идет. По крайней мере у меня так. Кто-то ничего написать не может, пока не придумает финал. А я чаще всего, садясь за сценарий, даже не знаю, чем у меня там в принципе дело кончится. Знаю, что хорошо. Мне плохих концов и в жизни хватает, чтобы их еще в фантазиях множить. Так что к середине ночи я все наконец-таки доделываю и даже уже было собираюсь отправлять написанное продюсеру — на предварительную рецензию, но с какой-то дури в последний момент решаю еще раз пройтись по тексту на предмет опечаток. Отматываю назад, принимаюсь читать, что-то правлю…

Как вдруг экран нервно взмаргивает, и все написанные мной буковки почему-то превращаются в звездочки. Поначалу я не осознаю всю глубину постигшего меня п…ца. Нажимаю какие-то кнопочки, бестолково суечусь и добиваюсь лишь того, что компьютер мой повисает вглухую.

Это оказывается для меня той самой последней каплей, которая переполняет чашу терпения. С яростным воплем отшвыриваю поганую железяку от себя (к счастью, как потом выясняется, падает она удачно) и кидаюсь на подушку рыдать. Мой вой, видимо, будит весь дом, потому что через пять минут в дверях комнаты возникают Кондрат со Стрелком. Оба обряженные в мятые труселя — у одного в клеточку, у другого в полосочку.

Я увлеченно реву, они топчутся рядом и по-моему даже подпихивают друг друга в бок, тем самым торгуясь — кому из них первому выходить на неравный бой с одичавшей от чувств-с дамой. Этот молчаливый поединок выигрывает Стрельников, потому что первым заговаривает все-таки Кондрат.

— Ксюх, да ты чего?.. Да не убивайся ты так…

Матрас рядом со мной проминается и тяжелая рука ложится мне на плечо.

— Вот увидишь, все образуется. Ты из-за чего? Из-за Андрюхи?

Я реву и только трясу головой. Кондрат мнется, видимо взглядом совещаясь со Стрельниковым.

— Из-за Коршуна? Ну хочешь мы со Стрелком его подержим, а ты тоже в пузо ему треснешь? От него не убудет, а тебе, может, полегчает…

Бешенство буквально взрывает меня изнутри. Выворачиваюсь из-под его руки и сажусь, размазывая слезы по щекам. Уже через секунду оба узнают, что я думаю про их Коршуна, про них самих и про всеобщую мужскую уверенность в том, что если где-то что-то происходит, то только из-за них или по их поводу.

— Тогда чего ты ревешь, курица безмозглая? — не выдерживает Стрельников.

Я пытаюсь пнуть его, но из сидячего положения это неудобно, да и он уже ученый — отскакивает. С большим трудом им удается наконец-то понять, что реву я не из-за Андрея, не из-за Коршунова и даже не потому, что меня пытались убить.

— Твою мать!!!

Кондрат рявкает так, что я невольно вздрагиваю и даже сидя на кровати норовлю выпрямиться, расправить плечи и втянуть живот, словно новобранец перед строгим сержантом.

— Я думал у нее жизнь кончилась — так ревет, а у нее компьютер просто заглючил.

Поясняю, что заглючивший компьютер для меня — как раз и есть конец жизни. Переписать заново весь здоровенный сценарий для меня — смерти подобно.

— Дура! — произносит Стрельников на этот раз с явным облегчением. — Где он, твой ящик?

Машу рукой в угол, в который я его перед этим отправила.

— Не разбился. Уже неплохо.

Стрельников открывает крышку ноутбука и начинает деловито стучать по клавишам. Пальцы его мелькают над клавиатурой как бабочки — даже я так быстро не умею, хотя в свое время закончила курсы и с тех пор много и регулярно практикуюсь. Я заглядываю ему через плечо и понимаю, что ничего не понимаю. Даже картинку на мониторе не узнаю. Да и как узнавать, если я ее никогда в жизни не видела — какие-то сплошные и малопонятные строчки цифр, которые сменяют друг друга с потрясающей скоростью. Периодически выплывают какие-то окна, но Стрельников разбирается с ними так быстро, что я и прочитать-то ничего не успеваю.

— Не бзди. Полечим. Утром получишь свой сценарий в лучшем виде. Все равно после того как проснулся от твоего вопля, больше уж, наверно, не засну. Поджилки до сих пор трясутся. Идиотка, блин!

— А ты, девица-краса, ложись и спи.

Это уже Кондрат. Смотрю на него и только шмыгаю носом. Стрельников деловито поддергивает трусы и выходит прочь с моим ноутбуком подмышкой. А Кондрат подталкивает меня на подушки и даже заботливо укрывает одеялком. Ну просто родная мама… Даже лучше. Меня моя никогда вот так не укладывала…

— Спи. А в следующий раз надумаешь среди ночи так орать — пять раз подумай. Выпорю, как сидорову козу. Ремнем по заднице. Поняла?

Преданно киваю. После того, как Стрельников так ловко пошурудил с моим компьютером и пообещал все исправить, я неожиданно совершенно успокаиваюсь. Странно, никогда и не думала, что он такой спец. Наверно не только за дикие версии и дурацкие идеи ему деньги платят… Кондрат у них — силовое прикрытие. Андрей был чем-то вроде опера — собирал информацию, контактировал с людьми. Стрельников — компьютерный маг и кудесник, который кроме того благодаря своей турфирме и визы куда угодно сделать может, и вообще все необходимые документики надо думать умеет… того-с… Сам Борзунов — административный ресурс и денежный мешок. А кто же у них мой сосед Серега Коршунов?.. Специалист по решению трудных вопросов, которые требуют тонкого вмешательства? Или… мозговой центр?.. Темная лошадка. Это я знаю совершенно точно.

А утром мы все узнаем, что Коршун арестован за двойное убийство. Кондрат и Стрельников, услышав новости, стремительно отбывают в неизвестном направлении. Возвращаются часа через три. Злые и дерганые. Тем не менее склоняют свой высочайший слух к моим мольбам и кое-что рассказывают.

Оказывается Коршуна взяли прямо «на месте преступления». Свидетелями убийства, которое он совершил, стали сразу трое. Добры молодцы утверждают, что сами они люди не местные, гуляли себе по темной предрассветной улице, потому как у тамошней помойки очень уж красиво было, никого не трогали, и тут на них ни с того, ни с сего напал Коршунов. Один. На пятерых. Двоих убил голыми руками, третьего покалечил, а двое отделались легкими повреждениями.

Все это шито белыми нитками. А потому, вывод, к которому приходит Стрельников, ни у кого никаких сомнений не вызывает:

— Это подстава.

— А сам-то он как?..

Мне страшно. Один против пятерых. Кондратьев только плечами пожимает.

— Да что ему сделается-то? Ну физиономия расквашена… Подумаешь…

Подумаешь! Ничего себе — подумаешь!

— Мы должны ему помочь!

В ответ оба косятся на меня весьма иронически.

— Мне нравится это «мы», — ворчит себе под нос Стрельников, а Кондратьев только пожимает плечами.

— Как?

— По-моему, это очевидно. Нужно звонить Борзунову. Административный ресурс в нашей стране — это сила.

Переглядываются.

— Если уж ты настаиваешь на упоминании этой фамилии, то во-первых, я уверен, что господин Борзунов об аресте Коршуна уже прекрасно осведомлен, во-вторых, наверняка, как и мы, не сомневается, что затеянная подстава — шаг не против Коршуна, а против него самого, в-третьих… В-третьих, звонить мы ему просто не будем.

— Почему?

— Потому что Коршун нам этого не простит, а ссорится я с ним никак не намерен.

Опять они загадками заговорили…

— Слушайте, а это нападение на него как-то связано с тем, что Сергей нашел в пряжке? Что там все-таки было?