Пансионат "Уютный дом". Побег (СИ) - Чеп Инна - Страница 28

Тяжело дышащий зверь только лениво поскуливал в некоторых местах. От этого Анна начинала плакать еще горше, сквозь слезы спрашивая: "Кто? Кто тебя обидел?" Животное ответить естественно не могло, а в ходе его осмотра девушка нашла только кучу блох. Ни раны, ни синяка. Только сгустки крови у ушей.

— Я завтра поесть принесу, — пообещала Аня зверю, не зная, что еще она может для него сделать. Попробовала было дотащить его до жилого флигеля, но пес воспротивился и улегся спать под ближайшим деревом. Оставив друга ночевать там, где ему нравится, Бер дошла до колодца, умылась, и направилась к жилым помещениям. Благо, воспитанники были на ужине, и прихожая в кои то веки оказалась пуста.

Дверь закрылась за ней бесшумно. А потом лязгнул, упав на пол, засов. Аня вздрогнула. Сумерки сгущались, а комнату освещал лишь стоящий па подоконнике подсвечник с двумя почти прогоревшими свечками. Аня взяла его и развернулась к лестнице.

На ступеньках кто-то стоял.

Кто-то полупрозрачный.

Силуэт из сна?

Грохот упавшего подсвечника слился с девичьим визгом. Из двери, ведущей к мужским спальням, выбежал невысокий усатый юноша в наполовину расстегнутой рубашке.

— Какого….случилось?

Аня показала рукой на лестницу.

— Ппп…

— Что?

— Пппожиратель?

Юноша сплюнул, произнес что-то неприличное себе под нос, поднял оброненный Аней подсвечник, вставил туда новую свечу, зажег ее, и, вручив канделябр девушке, посоветовал:

— Шла бы ты, проспалась.

Через секунду он исчез.

Анна посмотрела в окно. К флигелю приближался Упырь, о чем-то радостно повествующий сопровождавшей его компании из пяти человек. Аня перевела взгляд на пустую лестницу и решительно шагнула к ней.

Видеться с другими воспитанниками ей не хотелось. А пожиратель, как известно, показывается только наедине. Как только начала открываться входная дверь, Бер взлетела по лестнице на второй этаж, а затем, уже более спокойным шагом и на третий.

Живот скрутило от голода и переживаний. Анна, не обратив на это внимания, переоделась и легла под одеяло, спиной к двери. Правый кулак она инстинктивно прижала к груди, словно медальон был на месте, и она по-прежнему могла засыпать, держа его в ладони…

Федя выглядел лучше. То ли кто-то уже подкормил его, то ли так благотворно на него подействовал сон.

— Вот, — Аня протянула псу кусок мяса. — Выпросила у кухарки спозаранку. Сказала, что заболела и со всеми есть не буду, она мне с собой завтрак выдала. Распричиталась, правда, о современных нравах, но, — девушка вздохнула, — в общем-то она права. Я же ей соврала, получается…

Пес перевел виноватый взгляд с уже опустевшей ладони, пахнущей мясом, на девушку.

— Нет-нет, не волнуйся, я поела. Лучше пойдем, я тебе кое-что покажу.

Река пса не вдохновила. Аня вместе с ним дошла до сторожки — там опять горел свет, и кто-то маячил у окна, затем обратно. Когда спустя час они наконец нашли место где река вытекала за пределы пансионата, Бер оживилась: в обозримом пространстве не было ни домика, ни чего-либо подобного. Обрадованная этим открытием, Аня принялась раздеваться. Нависающая над рекой стена ни капли не остудила ее энтузиазма — девушка была уверена, что уж если сверху проход перекрыт, то под водой скорее всего можно миновать стену без особых усилий. Если хорошо плавать. Пес, не оценив ее энтузиазма, обиженно отвернулся. Словно пытался сказать: не считаешься с моим мнением, что ж, смотри сама. Аня примирительно погладила мохнатого оппонента между ушами и прыгнула в ледяную воду.

Зверь оказался прав. Как глубоко не ныряла Анна, однако под стеной река была перекрыта чугунной решеткой. И конца ей не было видно. На берег пансионерка вылезла изрядно замерзшая и опечаленная. Внимательно огляделась и надела сухое платье на голое тело, а мокрую исподнюю рубашку отжала и повесила на ветку. Пес, милостиво обернувшийся наконец к девушке, помог Ане согреться. Он мирно лежал у нее на коленях, позволяя обнимать и вертеть себя, как заблагорассудится пансионерке, и только изредка недовольно фыркал. Анна примирительно касалась холодного носа.

И тут ей пришла в голову идея.

— Федя, — девушка посмотрела на пса очень серьезно. — А ты не мог бы вынюхать…найти то есть одну вещь? Мой медальон? Помнишь? Желтенький такой, с фотографиями родных, я тебе показывала.

Федор и ухом не повел. Покосился только на дрожащую девицу и прижался к ней потеснее.

Но Аня помнила Иса. Он всегда понимал, что она ему поручала. Даже если никак на это не реагировал. Замечательный был пес, очень смышленый! Папа даже говорил, что он умнее некоторых его работников.

— Ты же можешь вынюхать? Я его… потеряла…наверное…

Прозвенел колокол. У колодца заржала лошадь. В ответ ленивый конюх нецензурно выругался. У Корпуса раздался окрик: Мария Рван, кастелянша (или как эта должность здесь называется?) то ли кого-то отчитывала, то ли звала. Громким, необычайно сильным для ее возраста голосом. Аня поспешила пододеть под платье еще влажную рубашку. Пока она проводила манипуляции с одеждой, пес успел куда-то деться. Девушке хотелось верить, что он найдет ее медальон. Ис нашел бы.

Когда Анна подходила к Корпусу, мимо на всех порах проехала карета. Явление с одной стороны достаточно редкое, чтобы не сидеть целый день у ворот, карауля, как и когда они наконец откроются, с другой — достаточно частое, чтобы надеяться на возможность прошмыгнуть в открытые створки. В этот раз Аня удовольствовалась наблюдением за прибытием одного из наставников, привезшим кучу различных ящиков и коробок. Мария Рван руководила разгрузкой имущества, глава пансионата увела подчиненного в свой кабинет отпаивать чаем. Собиравшиеся на обед дети мало интересовались происходящим во дворе. Пожалуй, к подобным событиям явное любопытство проявляла только Анна.

— Пансионерка?

Бер вздрогнула и обернулась. Рядом, почти вплотную к ней, стоял тот самый проверяющий из столицы. Больше всего Ане запомнились его глаза — зеленые-зеленые, как платья у графини Белиной.

— Я…

Мужчина бесцеремонно дотронулся до ее лба и руки. Практически невесомо, однако это заставило его поморщиться.

— Вы холоднее мертвяка. И дрожите так, словно только что вылезли из зимнего пруда. Советую немедленно сходить в лекарский флигель (Аня содрогнулась). Ну или хотя бы выпить горячего чая. И хорошенько согреться.

Анна кивнула и поспешила скрыться от внимательных зеленых глаз. Идея согреться и впрямь очень манила. Поэтому девушка направилась прямиком в жилой флигель, в очередной раз проигнорировав колокол, зовущий в столовую.

Одеяло, плащ и шаль втроем кое-как помогли ей наконец отогреться, и Аня забылась беспокойным странным сном, в котором смешалось прошлое, настоящее и выдуманные Анины страхи.

Утро ознаменовалось головной болью и странными взглядами со стороны соседки. У Ани не было ни желания, ни сил что-либо выяснять и наскоро умывшись и причесавшись, она нетвердыми шагами отправилась в столовую.

Пока Анна дошла, столы уже оказались наполовину заняты. Она присела с краю, ближе к выходу. От людского гомона голова разболелась сильнее, а от яркого света люстр слезились глаза.

Одна из девчонок (Аня не помнила ее имени) заметила:

— У тебя глаза на мокром месте! Заболела?

Аня промычала что-то нечленораздельное, пытаясь не обжечься чаем.

— Или что-то потеряла?

Бер чуть ли не брякнула "да". Посмотрела на с интересом наблюдающую за ее реакцией девицу и.…поняла.

Упырь. Руки на шее…

В груди стало больно. Словно обиженное сердце пыталось сжаться в маленький комочек. Стать незаметным для чужих нападок, а значит — неуязвимым.

Аня посмотрела на юношеский стол. Но Павла там не было. Тогда она встала и едва разбирая сквозь слезы дорогу, вышла в коридор. Кое-как отыскала свой плащ.

— Анна…

Бер обошла Перьеву по дуге и устремилась к выходу. Сейчас она ее ненавидела. Она всех их ненавидела. Почему люди, не имеющие чего-то, так стремятся отобрать это у других? Растоптать чужое благополучие? Даже если им от этого ничего не достанется? Неужели так важно доказать: ты такой же ущербный! Ты валяешься в той же грязи, что и я! А если нет, так я помогу, окуну в эту грязь!