Пленница Белого Змея (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 30

Она даже свершиться не смогла, эта месть. Принцу Патрису стало лучше, придворные медикусы и артефакторы уверяли, что теперь с его высочеством все будет в порядке. Дерек Тобби умрет напрасно. Она видела его смерть, но не смогла остановить.

Зеваки вдруг заорали, заголосили, и в толпе замелькали голубые мундиры солдат внутренних войск. То ли государыня боялась, что Тобби сумеет сбежать в последний момент, то ли не хотела, чтоб его прибили благодарные сограждане, не дожидаясь казни.

— Везут, — лениво сказал Альберт, лузгая семена поднебесника. — Сейчас все кончится. Четверть часа, не больше.

Над толпой парили золотые шары. Утром Альберт рассказал, что над ними работали почти все столичные визуалы — шарам следовало показывать в королевских покоях все, что происходит сейчас над рекой. Аврения не отходила от больного сына, но, разумеется, не могла пропустить казнь врага, которого она так и не смогла укротить.

Зачем она приказала убить Аурику? Брюн не переставала об этом думать.

— Ведут, — с искренним сочувствием произнес Эрик, и Брюн увидела, как на помост вытолкнули белую фигурку бывшего министра. Отсюда он казался совсем маленьким. Вдруг стало тихо-тихо: смолкли зеваки, минуту назад оравшие, как оглашенные, даже ветер успокоился. Внизу едва слышно шелестели волны, бившиеся о камни. В этом месте традиционно казнили преступников, сбрасывая их со скалы — Аврения приказала на всякий случай набросить на шею Тобби петлю. Брюн не сразу поняла, что на глаза навернулись слезы.

— Желаешь ли ты умереть сыном Господа или отступником? — донесся до нее голос палача. Тобби что-то ответил, но его слов, похоже, не расслышали даже те, кто стоял рядом. Палач понимающе кивнул и, больше не тратя времени, подвел бывшего министра к самому краю деревянного настила и набросил ему на шею петлю.

В эту минуту — Брюн готова была поклясться — Тобби посмотрел туда, где стояла их троица. А потом — в этом она готова была поклясться тоже — узнал их и улыбнулся. Брюн не могла в точности рассмотреть эту улыбку, но она была уверена, что в эту минуту, стоя с петлей на шее, Дерек Тобби улыбается.

И эта улыбка не сулит его врагам ничего хорошего.

Потом палач резко толкнул его в спину, и над обрывом разнесся общий вздох зрителей, испуганно подавшихся вперед. Тобби сорвался с помоста, петля затянулась, и бывший министр несколько раз вздрогнул и обмяк, словно сломанная кукла.

Брюн вскрикнула и закрыла лицо ладонями.

Все было кончено.

Палач выждал несколько минут, а потом перерубил веревку одним ударом тяжелого клинка, и мертвец рухнул вниз и ушел под воду. С людей словно спала пелена: все закричали, заговорили, кто-то показывал вниз, кто-то уже спешил к палачу — забрать кусочек веревки. По поверью веревка висельника спасала от несчастной любви.

— Там водоворот внизу, — устало сказал Эрик. — Тело затягивает… и все.

— Ты был прав, — сказала Брюн. — Тут должен быть кто-то, кто не ненавидит.

— Но и благодарить нам его не за что, — подал голос Альберт. — Надеюсь, с принцем обойдется без последствий. Дурак на троне никому не нужен.

«Берегись младшего змееныша», — вспомнила Брюн и сказала:

— А я? Заказчик умер, эксперименты уже не нужны.

Эрик обернулся и посмотрел на Брюн так, словно впервые ее увидел. В его взгляде было горькое удивление.

— Один раз мы уже вырвали тебя из отчего дома, — произнес он. Альберт молчал, старательно глядя в сторону: сейчас решение принимал старший брат, и его мнение не требовалось. — Теперь, я думаю, ты сама можешь решить свою судьбу так, как сочтешь нужным. Я, конечно, хочу, чтоб ты осталась. Ты мне нравишься, Брюн, — Эрик сделал небольшую паузу, словно его пугало то, что он говорил. Похоже, он давным-давно никому не признавался в своих симпатиях. — Ты мне очень нравишься. Но решать тебе. Я приму и поддержу любое твое решение.

Брюн молчала. Смотрела туда, где в темном омуте навеки сгинул Дерек Тобби. Ей было одновременно страшно до одури и очень грустно.

— В качестве кого я могу остаться? — едва слышно спросила она. Сейчас Брюн было очень важно, чтоб Эрик дал нужный ответ — или хотя бы не увильнул от ответа. Альберт одобрительно хмыкнул.

Эрик вздохнул.

— В качестве моей гостьи и близкого человека нашей семьи, — откликнулся он, и это прозвучало, как пощечина.

«А чего ты хотела, дорогуша? — сварливо осведомился внутренний голос. — Что он сейчас отряхнется и поведет тебя к алтарю?»

— Не в этом дело, — произнес Альберт и указал в сторону водоворота. — Главный сорняк выполот, но королева продолжит прополку. Пока девчонку не ищут, она пешка в чужих руках, но я не гарантирую, что к нашей Брюн никогда не возникнет интереса. В таких случаях летит не только глава дома, но и чада с домочадцами. Говорю как специалист: Брюн лучше быть под нашим присмотром. А в качестве кого… — он посмотрел на Брюн так, что она вздрогнула, вспомнив свой давешний сон во всех подробностях. — Тут даже и спрашивать не надо.

Брюн почувствовала омерзение, словно наступила на крысу. «Берегись младшего змееныша!» — настойчиво напомнил человек, чью смерть она увидела несколько недель назад.

Интересно, сколько стоят бриллианты, которые Тобби оставил ей в наследство?

— Ничего плохого не случится, — сказала Брюн, и в эту минуту она действительно не сомневалась в том, что все будет в порядке. — Но Эрик, я приму твое приглашение. Ты тоже мне нравишься, и я хотела бы узнать тебя получше.

Эрик улыбнулся, смущенно и радостно, и протянул Брюн руку, помогая подняться. Теперь, когда он стоял прямо перед ней, закрывая обрыв, виселицу и расходящихся зевак, Брюн стало легче дышать. Прикосновение руки Эрика вселяло в нее уверенность и надежду.

— Вот и замечательно, — с улыбкой сказал Альберт. Стоя за спиной Брюн, он быстро провел кончиками пальцев по ее спине — прикосновение заставило ее вздрогнуть и нервно обернуться. Альберт дружеским жестом приобнял Брюн за плечи и произнес: — Тогда не будем тратить время. Мы и так тут загостились.

Кругом была тьма, наполненная плеском ледяной воды. Несмотря на жаркое лето, река почему-то была холодной, и Брюн, которую течение тащило куда-то вперед и вниз, почти сразу окоченела, превратившись в глыбу мертвого льда, чьей-то волей имевшую подобие человеческого тела.

— Тяни! — донесся крик издалека. — Тяни-тяни!

Чьи-то руки выдернули Брюн на поверхность — к легкомысленному голубому небу с редкими завитками облаков, солнцу, свету. Вздрогнув, она села и поняла, что находится в гостевой спальне поместья Эверхартов, и ей приснился очередной сон.

В комнате было тепло. Брюн провела ладонями по плечам — обычное, теплое, живое человеческое тело. Ничего общего с ледяной статуей под водой. Поежившись, она накинула халат и, поднявшись с кровати, подошла к открытому окну.

Кругом царила бархатно-синяя ночь. Где-то в стороне, у пруда, заливались песнями лягушки, им вторили ночные птицы с высоких деревьев. Над садом сверкало созвездие Болотного Господа, похожее на огромное древо. Брюн вспомнила, что рассказывала нянюшка: созвездие Болотного Господа одинаково на небесах всех обитаемых миров и более того, на него и нанизаны все обитаемые миры.

Почти все фонари в саду были погашены. Брюн высунулась в окно, огляделась: все спали, в огромном здании горело лишь одно окно в лаборатории Эрика. Брюн вспомнила, как он сказал, что хотел бы узнать ее поближе, и в груди появилось тепло, медленно разгонявшее холод после кошмара.

Они приехали сюда три дня назад. Альберт сразу же взялся за старое — переоделся и поскакал в заведение с веселыми девушками. После всех столичных приключений Брюн, конечно, сомневалась в том, что Альберт подался к проституткам — но наутро он вернулся с засосом на шее. Что ж, не всегда нужно посвящать время безопасности короны…

Эрик почти все время проводил в лаборатории. Со дня приезда Брюн видела его всего дважды за обедом — вот тебе и желание узнать друг друга получше. Она решила, что самым благоразумным в такой ситуации будет молчать и не навязываться. В конце концов, Эрик ученый — кто знает, чем он занимается в лаборатории заполночь, без сна и отдыха.