Пленница Белого Змея (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 27

— Как министр смог повлиять на принца? — спросила Брюн. Альберт пожал плечами.

— Понятия не имею. Но тут без Эрика не обошлось, это точно.

Брюн понимающе кивнула. Вспомнилась толстая ампула, которую медикус передал Тобби после взрыва — наверняка, там было нечто, оказавшее влияние на несчастного принца.

— Ты на самом деле настолько невоздержан, или это только маска для работы? — вдруг спросила Брюн и сразу же ощутила, как к щекам прилила кровь. Леди не может задавать подобных вопросов. Альберт улыбнулся и ответил:

— Я люблю то, чем занимаюсь, птичка. Не прилагая дополнительных усилий, — он протянул в ее сторону руку ладонью вверх, словно приглашал на танец, и произнес: — Подойди ко мне, Брюн. Больно не будет, обещаю.

Брюн послушно приблизилась к Альберту и с той же покорностью взяла его за руку. Мелькнула мысль, что это, возможно, и есть допрос. Прикосновение отдалось легким ударом тока, и Брюн почувствовала, что падает куда-то вниз — чужая воля овладела ее разумом, и откуда-то издалека прозвучал вкрадчивый голос Альберта:

— Ты знаешь, каков на самом деле план Тобби?

В груди поселился странный давящий жар, медленно пополз в низ живота, делая Брюн тяжелой, неповоротливой, влажной. Альберт мягко гладил ее по щеке, и Брюн хотелось, чтобы он не останавливался, чтоб его рука двинулась ниже…

— Я не знаю, — пролепетала она.

— Ты знающая, — прошептал Альберт в ее приоткрытые губы. — Ты можешь ответить. Что он хочет? Сменить династию?

— Нет, — тотчас же откликнулась Брюн. Слова пробивались откуда-то из глубины души, и невесомый аметист на шее стал пудовым камнем. — Не сменить. Полностью уничтожить.

Альберт понимающе прикрыл глаза, словно именно такой ответ и хотел услышать.

— Умница, птичка, — похвалил он, и душная давящая тяжесть стала утекать, словно змея разжимала кольца, выпуская жертву. Брюн почувствовала, что обливается потом, а сердце заходится в груди, и ноги подкашиваются. «Только не падать, только не падать», — повторяла она про себя, понимая, что вот-вот рухнет на пол — и это было бы действительно невыносимо.

Потом вдруг откуда-то появился плохо побеленный потолок, а окно уползло куда-то в сторону. Брюн обнаружила, что лежит на кровати, а Альберт расшнуровывает ее корсет. «Будь, что будет, — устало подумала она, — это теперь все равно, и я ничего не могу поделать». Она всхлипнула, попробовала удержать слезы и все-таки не смогла и заплакала, тихо и горько. Но корсет ослабил хватку, и Альберт, к искреннему изумлению Брюн, поднялся с кровати.

— Дыши глубже, — мягко посоветовал он, — и попробуй поспать. Оттон через пару часов принесет ужин. А я ненадолго отлучусь.

— Куда ты? — спросила Брюн. Не потому, что ей было действительно интересно — просто из вежливости.

— Я все-таки служу хаомийской короне, — улыбнулся Альберт, направляясь к дверям. — Ни о чем не думай, птичка. Ты в безопасности.

— А Эрик? — испуганно спросила Брюн. Альберт ухмыльнулся с прежним цинизмом светского волокиты, и эта ухмылка заставила Брюн вздрогнуть от страха.

— Пусть дерет свою бабенку, — ответил он. — Моя помощь тут не понадобится.

Отдыхать? Проще сказать, чем сделать!

Когда за Альбертом закрылась дверь, а в коридоре стихли его шаги, Брюн поднялась с кровати и выглянула в окно. Интересно, его оставили открытым просто так, или же это очередная ловушка, если Брюн решит сбежать.

Окно выходило на пустырь, заросший цветами и травами. На горизонте виднелись очертания полуразрушенных домов. Да уж, интересное место Альберт выбрал для своей конспиративной квартиры. Кто его будет тут искать…

Амулет Эрика тянул вниз, заставляя опускать голову. Должно быть, силы, бродившие в Брюн, искали выход и не могли его найти. Нет, конечно же, она не сможет сбежать — с трудом доковыляв обратно к кровати, Брюн вытянулась поверх одеяла и подумала, что все развивается от плохого к худшему.

Сперва ее вырвали из родительского дома, и тогда Брюн думала, что это самое плохое, что может с ней случиться. Потом были эксперименты Эрика, разбуженные способности знающей, министр Тобби со своей местью, взрыв в лаборатории и принц Патрис, сбросивший ее с балкона, словно тряпичную куклу. Теперь к этому присоединился Альберт, агент безопасности короны, и только Господу известно, чем все это закончится.

Брюн всхлипнула, свернулась калачиком и, подложив руку под щеку, подумала, что если бы Эрик был с ней, в этом месте, то все было бы не так страшно. В последнее время она ловила себя на мысли о том, что компания пленившего ее человека вполне приятна. Страх успел куда-то уйти, уступив место уверенности и надежде.

Но Эрик проводил время в компании своей прежней любви — и ему, похоже, все было безразлично: и то, что когда-то Лютеция бросила его совершенно хамским образом, и то, что она буквально вешалась на Тобби. Неужели Эрик не понимает, что ей нужны только его деньги, и ничего больше? Или ему все равно, и он готов платить за общество этой женщины?

Брюн вздохнула. Раньше она и не думала, что жизнь может быть настолько сложной. Впрочем, зачем девушкам вообще думать, когда их судьбу решают сначала родители, а потом муж…

В коридоре послышались шаги, затем в дверь осторожно постучали, и в комнату заглянул лысый кабатчик. Аккуратно водрузив на тумбочку поднос с едой и кофейником, он угрюмо сказал:

— Вот, барышня, поужинайте, чем бог послал.

Брюн поняла, что за его угрюмостью скрывалось смущение. Сердечно поблагодарив кабатчика, она заглянула в тарелку под металлической крышкой, но темные кусочки мяса в овощном рагу не вызвали у нее аппетита. Брюн выпила чашку холодного кофе и снова легла на кровать.

Делать было нечего.

Солнечный день за окном постепенно утратил палящую белизну, став розовым и золотым, по полу пролегли длинные тени. Приближался вечер. Брюн смотрела, как облака подкрашивает сиреневым, и думала о том, что Эрик и не вспоминает о ней.

Ему все равно.

Потом она провалилась в сон и встрепенулась тогда, когда кто-то тронул ее за плечо. Открыв глаза, Брюн увидела, что уже совсем стемнело, из окна доносятся громкие трели ночных птиц и сверчков, а на кровати рядом с ней сидит Альберт с маленькой лампой в руке. Он улыбнулся, погладил Брюн по щеке.

— Как самочувствие, птичка?

Прикосновение было легким, деликатным, но у Брюн сразу же задрожали колени. Ее вдруг охватило предчувствием чего-то жуткого — и в то же время желанного. Это было словно жажда.

— Ты… — начала было Брюн и не закончила фразу. Альберт поставил лампу на тумбочку и принялся медленно расстегивать сюртук.

— Я сегодня побывал в самых разных местах, — начал он. — Сперва добился личной аудиенции ее величества. Рассказал ей все, что смог узнать. Тебя действительно ищут, птичка, но на Эрика пока не вышли.

Сбросив сюртук и жилет на стул, Альберт вытянулся на кровати рядом с Брюн и блаженно улыбнулся.

— А что министр? — поинтересовалась Брюн. Ей уже было ясно, что будет дальше, и она прекрасно понимала, что снова ничего не сумеет изменить. Здесь не было никого, кто мог бы прийти на помощь.

— Арестован в связи с обвинением в государственной измене, — откликнулся Альберт. — Похоже, Эрику ничего не заплатят за работу. Но он, по крайней мере, будет жив, Тобби пока молчит, и я думаю, что еще долго будет молчать.

Брюн невольно поежилась. Вспомнилось лицо министра в тот момент, когда он передавал ей бриллианты — бледное, отрешенное, изувеченное неутешным горем. Что ему допрос третьей степени, когда он уже испытал самую страшную боль?

— А потом? — спросила она. — Виселица?

В памяти всплыло предсказание, которое Брюн когда-то выдала министру. Поднимется высоко, но разобьется о скалы.

Альберт пожал плечами.

— Кто знает? Может, ссылка. Может, тюрьма. Но скорее всего, казнь, Аврения его очень боится.

Он со вздохом повернулся на бок и некоторое время пристально рассматривал Брюн, которая вдруг увидела себя чужими глазами: растрепанная, уставшая, с нервным блестящим взглядом и дрожащими губами.