Проданная дракону (СИ) - Эванс Алисия - Страница 35

***

«Идиот» — в сотый раз повторил дракон. Его голос, как молоток, долбил Арктура изнутри. «Да как ты вообще посмел оставить её в этом замке?! Как тебе хватило ума послушать обиженную женщину?!»

— Я уже объяснял тебе сотню раз, что ей ничего не угрожает! Люди слабы, они часто болеют. Что ж теперь, сдувать с неё каждую пылинку?

«Да!» — гаркнул дракон. «Девочка кашляла как чахоточница, голос слабый, почти не ела! Голос здоровой обиженной женщины должен звенеть от злости, пружиниться от гнева! А она что?! Я принимаю ваши извинения, пришлите мужчин разгрести завалы… Да она обессилена, как старая лошадь! Неужели не чувствуешь, как ей плохо?! Зачем ты, дурень безмозглый, вообще начал тот разговор? С больной женщиной не разговаривать нужно, а уложить в постель и вылечить!»

— Скажу откровенно: ты достал меня, — выдохнул Арктур. — Она не умирает, она не валится с ног от болезни! Что я должен был делать?! Остаться с ней против её воли? И после этого ты, правда, думаешь, что она станет ближе ко мне?!

«Я чувствую, что ей плохо» — беспокойно бормотал дракон, мечась туда-сюда. «Нужно вернуться».

— Я не против! — в раздражении отозвался Арктур. — Но ты сам видел, она практически выпихнула меня из своей комнаты! Айша хочет побыть одна.

«Я знаю» — впервые за долгое время вторая ипостась не стала спорить с хозяином. Его голос звучал так жалко, что можно было подумать, будто дракон сейчас расплачется. «Она не любит меня» — сокрушенно прошептал он. «Айша не желает меня… Почему? Я ведь пытаюсь её защитить. Чувствую, что ей плохо, но она не позволяет помочь».

— Я ведь предлагал ей разрешить мне остаться, — вздохнул Арктур, испытывая странные чувства. Интуиция подсказывала ему, что нужно было настоять и остаться, но воспитание не позволяло так смущать женщину. Айша и так не доверяет ему, а желание остаться в её спальне на ночь и вовсе может понять превратно. Не хватало только напугать её своей настойчивостью. В приступе раздражения Арктур смел с рабочего стола все бумаги вместе с писчими инструментами. Черные чернила разлились по дорогому ковру, забрызгав даже стены. Противоречивые желания разрывали его. Желание позаботиться о девушке вступало в жесткое противоречие с воспитанием и страхом надавить слишком сильно, оттолкнув Айшу и напугав её своей настойчивостью.

«Я готов сломать хребет любому, кто встанет между нами» — грустно хмыкнул дракон. «Но идти против воли Аиши не могу. Она не желает меня… И в этом виноват ты!» — гаркнул он, вновь воспрянув духом.

— Я?! — возмутился Арктур.

«Ты! Нахохлился, испугался за свою свободу и контроль, оттолкнул девочку! Расселся в своем кресле и начал ей зачитывать приговор: заточение в замке на неопределенный срок! Так обращаются с любимой женщиной?!»

— Я не люблю её! — заявил Арктур и тут же был наказан ментальным подзатылком. — Дракон не может любить!

«Не ври себе! Твое сердце горит живым огнем, и ты это понимаешь. Тебя пугает неизвестность, ты позволяешь себе злиться на свою Хавани за то, что она не из драконьего рода!»

— Хавани? — недоуменно повторил Арктур. — Что еще за Хавани?

«Замолчи! Не смей произносить это имя!»

И молчание. Дракон, который, казалось, готов рвать и метать, вдруг замолчал. Эта тишина неспроста. Он проговорился, но объяснять свои слова категорически не желает. Вторая ипостась намного древнее души человека, ей известно то, чего не встретить ни в одной книге. Прежде Арктур был уверен, что дракон делится с ним всеми своими знаниями, но теперь засомневался.

— Ответь мне, — вновь попросил он, жадно прислушиваясь к своим ощущениям. — Что означает «Хавани»?

«Жизнь» — коротко ответил дракон.

— Никогда прежде не слышал этого термина, — медленно покачал головой Арктур. Он прочитал бесчисленное количество книг, бережно изучал каждое слово в древних трактатах, но ни разу он не встречал упоминания слова «Хавани».

«Конечно, не слышал. Это первое слово».

— Что? Чье первое слово? — все еще не понимал Арктур, разведя руками. — Твое?

«Мира, идиот» — раздраженно буркнул дракон. «Первое слово первого мира. Драконы — древнейшие создания Вселенной, первые дети Великой Матери. Создатель создал дом для своих детей, и первым словом в этом мире было «Хавани» — Жизнь. Это тайное имя Великой Матери. Говорят, её единственное истинное имя. Его знают лишь первозданные драконы. Произносить вслух имя Матери запрещено».

— Хорошо, — осторожно протянул Арктур, почуяв важную тайну. — Но причем здесь Айша? Почему ты назвал её этим тайным именем?

И вновь молчание. Длинная тягучая тишина воцарилась в его голове. Дракон затаился, не давая о себе знать. Арктур чувствовал его напряжение, но не торопил с ответом. Дракон — мудрое существо, хотя иногда становится невыносимым.

«Хавани — не просто имя. Это титул. Есть легенды…очень древние легенды, не записанные ни в одном трактате. Они о Матери».

— О Матери есть множество легенд, — туманно ответил Арктур. — О создании мира, о её природе, о мудрости. К какой из них отнёс Айшу? Какое она имеет отношение к Матери? Объясни мне все! Я должен знать.

«Хавани есть сама Жизнь и воплощение Великой Матери в сердце каждого дракона. Мать произвела на свет нас, драконов, а также все живое во Вселенной. Создатель — её муж, построил мир, создал основу, но она вдохнула жизнь в мертвый мир. Он любил её, и от их любви произошло все живое. Каждая живая душа несет в себе частичку Матери — своей прародительницы. Мы, драконы, являемся её первенцами, её самыми сильными детьми. Мы еще помним, в отличие от людей и прочих, её имя и образ. И я вижу в Айше её — Хавани».

— Но как? Чем она отличается от остальных?

«Лишь когда она рядом, мое сердце горит огнем и наполняется энергией Жизни. Во мне проснулись инстинкты, которые спали на протяжении сотен тысяч лет. Айша — моя Хавани. Только в ней я могу возродить Жизнь».

— Что это значит? — насторожился Арктур. — Что ты собрался с ней возрождать? Ответь мне!

«Жизнь» — вновь коротко ответил дракон. «Я не знаю, как объясните тебе словами то, что чувствую. Это нечто большее, чем инстинкт. Я чувствую, что должен быть все время рядом, должен ласкать её и любить так, чтобы она забыла обо всем на свете. Мне больно смотреть на её слезы и на то, как она пытается скрыть свою слабость и растерянность. Ты не имел права так общаться с ней!» — вновь начал заводиться дракон.

— Имел. Я не собираюсь тешить её пустыми надеждами и отравлять жизнь нам обоим. Нужно притормозить, все обдумать, во всем разобраться. Я пытался показать ей свою твердость, — сдержанно объяснил Арктур, уже сам не уверенный в правильности принятого решения. — Если бы я был мягок, распускал нюни и рассыпался в комплиментах, как ты, Айша могла отреагировать странно. Неужели ты, чувствующий её сердце, не понимаешь, что происходит? Мы провели вместе ночь, я стал её первым мужчиной. Думаешь, женщины способны забыть такое? Нет. Сейчас она готова напридумывать себе такой ерунды, что проблемы начнутся у всех нас.

«Но почему?! Почему ты не желаешь быть с ней?!»

— Потому что я урод! — не выдержал Арктур, сорвавшись на крик. Два кулака с грохотом ударились о стол, заставив столешницу вздрогнуть от его силы. — Посмотри на меня! — он подошел к единственному в его кабинете окну, чтобы посмотреть на ненавистные шрамы. — Что она скажет, когда увидит это? — прошептал дракон, не скрывая боль, которая пронзила душу от созерцания открывшегося вида. Вторая ипостась молчала. Даже он понял, какова будет реакция девушки на этот ужас. Этим лицом можно лишь устрашать врагов, но соблазнять девушку возможно только если она слепа.

«Умом понимаю, что ты прав» — вздохнул дракон. «Но чувства сильнее, чем мой разум. Я хочу к ней! Мечтаю плюнуть на все и броситься к ней, прижать к себе и любить её сутки напролет».

— Найди себе другого носителя и вперед, — мрачно отозвался Арктур, отходя от окна.

— Я не желаю пугать девушку еще сильнее и принуждать её к близости с тем, кого боятся дети. Да, ты прав, я тоже чувствую влечение… — впервые вслух признался он в своих чувствах. — Ты и так знаешь, что мне хотелось прижать её к себе и успокоить. Сказать, что все обязательно будет хорошо. Она так пыталась показаться сильной, но на лице все равно остались следы от слез, — невесело усмехнулся он.