Малышка с секретом (СИ) - Абанина Анастасия - Страница 29

— Ну, это же очевидно, — подумала я и пару минут просто по разглядывала бабку, дожидаясь продолжения. Но так ничего и не дождавшись, решила уточнить:

— А, что я здесь делаю? И как сюда попала? — спросила хриплым со сна голосом.

Старушка, вновь отложила нож, которым резала что-то на доске и приподнимаясь, опершись на стол руками, раздосадовано спросила:

— На кой, тебе понадобилось к богу в жертвенный день прикасаться? Неужто не видела, что никто из сельских его не трогал? Силушки дармовой напитаться, захотелось? — пробубнила сердито Знахарка и ковыляя вышла на улицу.

Я молча, проводив ее взглядом, ничего не понимая, завалилась обратно на свою импровизированную постель.

— А ведь действительно, никто в деревне кроме меня идола не касался, выходит и нельзя его трогать… Так чего же не мне раньше никто не сказал? Да и вообще, стояли там все: спокойные, никаких чудес не ожидающие… И что за сила такая, дармовая и как я ее напиталась? Вроде ничего такого и не делала, хотя сама заметила, но уже позже, что с усилием, но все же держалась на двух ногах и даже бегала играла в ручеек, а потом водила хоровод с деревенскими. Но где уж, мне было на это внимание обратить… Да уж, кукушка, нужно было еще тогда задуматься, что это все неспроста… Но ведь даже матушка с батькой вообще никак не отреагировали на то, что я хожу. Чего тогда удивляться? — пока я над всем этим размышляла, в избушку вернулась Сения. Она прошла к столу, взяла на нем какую- то миску, плеснула в нее из стоящей на столе крынки, прикрытой тряпицей, зеленоватую жижу, вернула крынку на место и направилась ко мне. Подойдя, бабка присела возле лавки, на которой я лежала, приподняла мне голову одной рукой, а второй попыталась, влить в рот эту самую жижу. Протестующе замычав и тряся головой, спросила, пытаясь руками, ей помешать:

— Что это?

Старушка гневно сверкнула в мою сторону глазами и буркнула:

— Пей давай, а то не поднимешься! Что мне тут с тобой целый месяц возиться? — сердясь сильнее, говорила бабка. — Я тебе не мамка, чтобы уговаривать, или пей, или уходи отсюдова.

Вытаращив глаза на эту вредную, злобную старушку и открыв рот, я позволила ей влить в меня содержимое миски. Оказалось, что это была какая-то травяная настойка. На вкус она была горьковатой и мне удалось определилась, что содержала в себе: мяту, шафран и кажется, немного полыни. Проглотив противную настойку, я обратилась к женщине:

— Давно я здесь?

— С обеда, батька твой Гоймир, на лошади прискакал с тобой на руках. — тяжело поднимаясь и возвращаясь к столу, ответила знахарка.

— А где он сейчас? — спросила я старушку.

— В деревню отправила, не че ему тут околачиваться, завтра за тобой приедет. — услышала я, от копошащейся в травах на столе бабульки.

— Так вы не ответили… что со мной было? — чувствуя сильную усталость, все же спросила бабку.

— Как же не ответила? — удивилась старушка, оборачиваясь на меня. — Я тебе сказала, что ты силы дармовой напиталась, не тебе предназначенной к тому же.

— И как же я ее напиталась, где я ее взяла? Что ж, она у вас по воздуху что ли, летает? — раздражаясь, воскликнула, ничего не понимающая я.

— К идолу Игельда прикоснулась в жертвенный день. — спокойно ответила знахарка. — Жертва же, не просто так дается богам, они силу от нее питают, что люди верою своею в статую вкладывают… А ты, тоже ведунья, потому и силу ту, у Бога украла. Так-то ведуны, на праздники только в новолетие приходят, чтоб самим силу ту забрать, а ты вишь как, малявка, а смогла… Чего с тобой было-то, после того, как ты идола тронула? — спросила, объяснив мне суть вещей Сения.

— Я пошла! — удивленно и немного радостно вспомнила я, — Раньше только ползала, а тут встала и пошла, пошатываясь немного конечно, но пока мы до деревни добрались, я даже бегать смогла и деревенскими в ручейки играла. Так весело было, радостно, а потом резко как-то устала и решила отдышаться сторонке. Заметила неподалеку матушку с батюшкой, о чем-то говоривших. Рукой им махнула и рухнула, где была. — описывала я взволнованно.

— Да-а-а…. - протянула старушка, кивая головой в такт моим объяснениям, — Раньше обучение теперечи начнем. Не выдюжишь ты, лето целое ждать… — тяжело вздыхая, задумалась знахарка.

— В каком смысле не выдюжу? — напугано спросила я.

— А в таком! — свирепея, закричала бабулька. — Искру свою опять полыхать, заставила! Я думала лето еще потерпит! А ты умудрилась, силой напитаться! Слушай меня внимательно! Завтра, как батька твой приедет, домой отправишься. — уже спокойно велела Сения. — Но чтоб через месяц, здесь была. Перед следующим праздником Бога-покровителя, чтобы у моей избушки стояла с вещами! — грозно потрясая пальцем, требовала старуха. — Отцу я твоему завтра все скажу, но и сама не забудь. А то пожалеешь, что не послушалась меня… Ясно? А теперь спи… — старушка подошла ко мне, положила свою теплую ладонь мне на лоб, что-то неразборчиво прошептала, и я провалилась в сон.

Утром на рассвете прискакал угрюмый и взволнованный батюшка. Спешившись с Кучура, прошел к избе и постучал по косяку:

— Сения? Я войду?

Я лежа на боку на лавке, увидела подъехавшего батьку раньше, чем он меня, потому что коня мужчина остановил напротив открытой настежь входной двери. Сении в этот момент в избе не было, она куда-то вышла. И чтобы отец не ждал ее возвращения, я дала о себе знать, сказав:

— Батюшка, я здесь заходи. — позвала я тихим голосом, усаживаясь на лавку, на которой до этого лежала. Он быстро вошел, не дожидаясь ответа хозяйки:

— Как ты горлинка? Что случилось с тобой? — взволнованно и крепко меня обнимая, спрашивал батька, подойдя ко мне.

В дверном проеме показалась Сения, она тяжело взобралось по ступекькам на крыльцо и прошла в избу, увидев сидящего рядом со мной на лавке батьку, молча кивнула и прошла к прибранному столу, на котором сейчас стоял: только котелок и прикрытый тряпицей хлеб. Сев на лавку к нам спиной, она взяла хлеб и стала его нарезать:

— Гоймир слушай меня, Ведку через месяц в День-Ейко привезешь ко мне с вещами, нельзя ждать больше…

— Да, как же? Ты ж говорила следующим летом только? — перебил старуху отец, обеспокоенно вскакивая с лавки, на которую присел до этого.

Бабка повернувшись к нам лицом, подняв руку в протестующем жесте, чтобы пресечь поток вопросов от батьки, пояснила:

— Говорила… но со вчерашнего дня изменилось все… Не сдюжит дочка твоя так долго, на погост понесешь, коли ослушаешься… Я и так месяц вам на свой страх даю, чтоб попрощались. Долго ей теперь с вами не увидеться, но коли сможешь, приезжайте с семьей, повидаться. Ежели на ярмарку поедешь да или просто время будет… — грустно и как-то устало говорила бабулька. — Но учти, ежели ей за это время худо станет или опять упадет где-то не дай боги, сразу ко мне везите. Ясно? — с ноткой стали в голосе, велела знахарка.

— Ясно! — резко и зло кивнув головой, ответил отец.

Батька взял меня на руки, быстро пересек комнату и вышел из избы. Подошел к Кучуру, забравшись в седло, махнул рукой на прощание Сении, вышедшей на крыльцо нас проводить и лихо пришпорил коня. Мы двинулись по тропе в сторону леса. Через час, вдалеке уже виднелись дома, приближающейся деревни, а еще через пару минут мы добрались до дома. Матушка, скорее всего, услышав, как мы подъезжаем, выбежала из избы, встречать. Заплаканная, с красными, лолными слез глазами, она кинулась к нам, на всех парах преодолев: крыльцо, двор, калитку. Выхватила меня у отца из рук и где стояла, там и опустилась на колени. С каким-то отчаянием и облегчением мама изо всех сил принялась, прижимать меня к себе, причитая:

— Доченька, Ведочка. Ну, как же так, моя хорошая? Как же я перепугалась за тебя, никогда больше тебя из рук не выпущу, а уж из хаты, тем более. — говорила матушка, потихоньку утирая слезы и продолжая меня обнимать. Через ее плечо я заметила, как из избы вышли братья и Боянка, все выгпядели озадаченными, со сведенными в недоумении на лбу бровями. Окружив нас, родные остановились и смотрели на обнимающую меня матушку, не обращающую внимания на то, что сейчас мы на виду у всех соседей, которые высовывались из калиток и заборов, разглядывая нашу живописную композицию. Из соседнего двора напротив, к нам вышла тетка Квасена, она быстро преодолела улицу и взволнованно спросила: