Князь Мещерский (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 50

Русская артиллерия подавила огневые точки немцев на левом берегу, саперы навели наплавной мост, после чего по настилу с гиканьем и свистом полетели казачьи сотни. Вырубив остатки оборонявшихся, они построились в колонны и двинулись маршем. Не тратя времени на гарнизоны прибрежных городков – идущая следом пехота разберется, казаки вышли к укрепленному пункту немцев, где намечалась основная переправа, и атаковали его с тыла. Не ожидавшие такой подлости германцы дрогнули и после короткого и суматошного боя выбросили белый флаг. Успеху способствовала и работа гаубиц с русского берега. Разглядев разрывы казачьих шрапнелей над позициями противника и услышав шум боя, артиллерийские наблюдатели сообщили о них командованию, и то отдало приказ. Короткий, но мощный огневой налет довершил дело. Получив сигнал, что с немцами – все, саперы развернули наплавной мост, и по нему сплошным потоком потекла пехота, буксируемая артиллерия и броневики. У каждой из переправлявшихся частей была своя задача: над этим обстоятельно поработал штаб фронта. Одни расширяли границы плацдарма, другие мчались вперед и, загибая фланги, окружали и атаковали группировки противника, не давая тому возможности развернуть тяжелые орудия в сторону возникшей угрозы. «Чем больше мы перебьем немцев на Одере, тем меньше будет их в Берлине!» – таким напутствием снабдил своих офицеров командующий фронтом, и войска следовали ему. Белорусский фронт должен войти в Берлин первым! Этого Брусилов не говорил, командиры сами домыслили. Первым – слава и честь, награды и чины. Кто ж откажется?

Спустя неделю передовые части фронта, наступавшие на Берлин с юго-востока, прорвались к Потсдаму и после ожесточенного боя захватили его. До столицы Германии оставалось 20 километров. Вроде рядом, да не возьмешь. Стремительное наступление растянуло порядки фронта, часть дивизий и корпусов осталась добивать окруженные части противника. Дрались немцы ожесточенно. Немалая часть германских войск выскользнула из котлов – воспрепятствовать этому не хватало сил, и отошла к Берлину. Руководство рейха успело стянуть в город дивизии и с других участков. Соседи Брусилова повозились: переправлялись не слишком энергично, потом копили силы на захваченном берегу – у немцев появился шанс, и они им воспользовались. Бросив бесполезный теперь рубеж обороны, армии переместились в столицу. Железных дорог в Германии много, и работают они, как часы. Эшелоны в Берлин следовали один за другим. Несколько дней – и перед русской армией встал не беззащитный город, а ощетинившийся иглами еж, вернее, дикобраз. У него иглы больше и опаснее.

Штаб Белорусского фронта разместился во дворце Сан-Суси – не потому, что командующий любил роскошь, а из прагматических соображений. В этом мире дворец и прилегающий к нему парк не превратились в музей, оставаясь резиденцией прусских королей. Та имела телефонную и телеграфную связь, которую немцы, отступая, не успели испортить. Помещений много – идеальное место для штаба. Новые постояльцы разительно изменили облик дворца. По наборным паркетам теперь стучали не каблучки туфелек, а топали сапоги солдат. На изящном диванчике, обитым гобеленом ручной выделки, можно было видеть спящего русского офицера, чьи ноги в носках свисали с подлокотника. Никто, впрочем, во дворце ничего не портил, ничего отсюда не тащил – на этот счет имелся строжайший приказ. Шустрые квартирьеры, занимая резиденцию, первым делом описали имеющееся в нем имущество и под роспись вручили список коменданту. Если чего не досчитаются впоследствии, спросят строго. Не гунны дикие на территорию Германии ворвались, а армия цивилизованного государства вступила. Мы не немцы, которые, захватив Польшу, первым делом ободрали до голых стен замки и резиденции этой страны.[72]

Брусилов с начальником штаба фронта и командующими армии заседал в бывшем кабинете Вильгельма II. По рукам генералов ходили снимки Берлина, сделанные лучшим экипажа разведывательного самолета фронта, отличившимся еще в сражении на границе с Польшей. Тогда поручик Бартош и прапорщик Котов (для своих – Котыч) сумели разглядеть на станции Ломжа и заснять разгрузку баллонов с отравляющим газом. Это дало возможность русским войскам подговиться к использованию боевой химии. Пилот и его летный наблюдатель своевременно выявили сосредоточение газовых баллонов на позициях немцев, где Брусилов и нанес удар, поразив весь мир неизвестным ранее тактическим приемом – атакой пехоты в защитных масках через облако отравы. В этот раз штабс-капитан Бартош и подпоручик Котов, кавалеры орденов Святого Георгия и медалей «За отвагу», проуютюжив брюхом своего «парасоля» крыши Берлина, привезли массу снимков города. Те показали: столицу готовят к обороне. Об этом свидетельствовали баррикады на улицах, траншеи и артиллерийские позиции на окраинах города.

– Да, – сказал Деникин, кладя на стол последний из рассмотренных снимков, – с налету не взять.

– Такого ежа за задницу не укусишь, – согласился Брусилов. – Какие будут соображения, господа?

– Планомерная осада, – сказал начальник штаба Клембовский. – По-иному никак. Артиллерия рушит укрепления, сносит баррикады, пехота следом берет позиции неприятеля.

– Не приучены войска к боям в городе, – вздохнул Деникин. – Большие потери понесем. Государыня не похвалит.

– Что предлагаете? – спросил Брусилов.

– Взять город в кольцо – чтобы мышь не проскочила, тревожить противника артиллерийским огнем, разбивая его укрепления и не давая возможности возводить новые, тем временем обучить штурмовые группы тактике городских боев. По завершению учебы – планомерное продвижение к центру города. В таком случае потери могут оказаться приемлимыми.

– Кто будет учить войска наступать в городе? – спросил Клембовский. – Вы знаете таких специалистов? Я лично не припомню. Ни в академии Генерального штаба, ни в последующей службе не встречал.

Брусилов и Деникин обменялись понимающими взглядами.

– Поищем, – сказал Брусилов, – и, возможно, найдем, если дадут время. Верховный главнокомадующий обещал государыне взять Берлин до Рождества, как бы не стал торопить. Думаю, что нам следует…

Генерал не договорили. Дверь в кабинет открылась, и на пороге возник адъютант.

– Извините, ваше высокопревосходительство, – сказал торопливо. – Срочная новость: германцы прислали парламентера. Говорит, что прибыл из самого Берлина.

Сидевшие за столом обменялись взглядами.

– Где он? – спросил Брусилов.

– В приемной. Прибыл к нашим позициям на автомобиле с белым флагом. Заявил, что будет говорить только со старшим офицером. У него сведения чрезвычайной важности.

– В каком он чине? – спросил Деникин.

– Оберст. Полковник по-нашему.

– Зовите! – велел Брусилов.

Адъютант исчез и через минуту в кабинет вошел худощавый, подтянутый немецкий полковник в щегольском мундире. К его появлению Клембовский успел собрать фотографии в стопку и положить ее тыльной стороной к верху. Переступив порог, гость вытянулся и поднес руку к козырьку фуражки.

– Гутен таг, герр генерал. Полковник Генерального штаба фон Бюллов. С кем имею честь?

– Командующий Белорусским фронтом генерал-адъютант Брусилов, – ответил командующий по-немецки. Как и все сидевшие за столом, он знал этот язык.

– У меня для вас важное сообщение, герр генерал.

– Проходите, садитесь, – Брусилов указал на свободный стул в конце стола.

Гость послушался. Сев, он достал из бокового кармана мундира конверт и положил перед собой.

– Этой ночью в Берлине случился государственный переворот, – сказал, четко выделяя каждое слово. – В ходе него погиб император Германии Вильгельм II и его старший сын того же имени. Другие сыновья монарха подписали отречение от престола. Временное правительство, пришедшее к власти, объявило Германию республикой.

Генералы обменялись взглядами.

– Кто возглавил правительство? – спросил Брусилов. – Гинденбург?

– Генерал-фельмаршал Гинденбург и его ближайший сподвижник, генерал пехоты Людендоф пали в ходе переворота. Временным главой Германской республики избран генерал-оберст в отставке Карл Хлодвиг Эдуард цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрст. Он уполномочил меня передать вам это послание.