Леонтоподиум. Книга I-II (СИ) - Васильева Алиса - Страница 2

Мороженое у метро я всегда покупаю у немолодой женщины в платке и длинном платье. Ее зовут Дилсуз. Она всегда чего-то боится, я каждый раз неизменно вижу в ее глазах страх. Мне кажется, она боится людей, особенно полицейских. Я же ее практически не пугаю. Наверное, она чувствует, что я не из Федерации. Мы даже однажды поговорили.

— Ты как зовут? — спросила она, когда я пришел покупать мороженое в третий раз.

Дилсуз так и не нашла в себе силы справиться с чужим языком, и слова, пользуясь ее бесхребетностью, в каждом предложении доказывали свое превосходство.

— Веселый Алик, — представился я. — А тебя?

— Дилсуз.

Ее имя значило что-то вроде «милосердная». Я не знаю ее родного языка, но это не мешает мне чувствовать значения слов.

— Твое имя тебе подходит, — сказал я.

— А твое тебе — нет.

— Много ты понимаешь, — фыркнул я.

Она хотела еще о чем-то спросить, но так и не решилась. Смелости в этой женщине не было ни на грош. Одно смирение и страх. В общем, мне повезло с Дилсуз: она никогда не отказывалась продавать мне мороженое и никогда больше не задавала вопросов.

— Стаканчик с орехами и изюмом, — я протянул Дилсуз полтинник.

— Нету. Нет такой мороженый сегодня, — виновато сказала она, безуспешно борясь со словами.

Я поморщился. Ну что за день такой сегодня? А так хорошо все начиналось.

— Вот, клубничный возьми! — предложила Дилсуз.

— Давай.

Тут выяснилось, что клубничный рожок стоит семьдесят рублей, а за свой обычный стаканчик я всегда отдавал сорок. Значит, сегодня и с мороженым подстава. Медленно у меня в груди появилось очень неприятное предчувствие. Как будто меня по голове ударили небольшие камешки, предвещающие лавину. Я даже не распробовал толком вкус своего нового мороженого — проглотил, и все.

А камешки колотили меня по голове все чаще. Ощущение опасности с каждой секундой росло. Я бросил оставшиеся деньги в урну. Все, хватит развлекаться. Сегодня явно неподходящий день. Впереди охота, и, несмотря на кажущуюся простоту и беспомощность жертвы, что-то наверняка пойдет не так. Интуиция меня никогда не подводит.

Я пошел по следу вдоль оживленных улиц города. Способность найти и выследить любого жителя Леонтоподиума — еще один из моих скудных талантов. Думаю, королева Элеонора позволяет мне существовать как раз из-за этого дара. Конечно, быть пугалом и палачом для жителей родного города — не самая приятная работа, но в моем случае могло быть и хуже. И то, что мне сложно представить, как именно это могло бы быть, всего лишь последствие моей небогатой фантазии. Королева Элеонора и принцесса Рада обладают куда более изощренным воображением. Предоставь я им повод, они легко бы меня в этом убедили. Я поежился. Проклятый климат Федерации. У них тут полгода то зима, то осень. Прохладный ветер забрался под плащ и щипал голую грудь. Снег уже почти сошел, но босые ноги все равно мерзли.

Я размышлял, что такого страшного может поджидать меня на этой охоте. Сбежал Карл — сын Магнуса, владельца бара «Королева Элеонора». Они зажиточная семья, приехали вместе, уж не знаю, кто кого подбил на эмиграцию. Теперь я думаю, что инициатором переезда был Магнус, а Карл попал к нам случайно. Я заметил, что бегут именно такие — случайные. У них постоянно возникает желание поднять глаза к небу и погоревать, что его там не оказалось. Это я фигурально выражаюсь. Я сам, к слову сказать, тоже частенько пялюсь вверх, когда на меня нападает очередной приступ депрессии.

И на что только рассчитывал этот идиот? Что я его не найду? Я всегда всех нахожу. И убиваю. Королева Элеонора никогда не бывает милосердна. И ведь все равно бегут.

Я больше двух часов протаскался по городу, прежде чем почувствовал, что присутствие Карла стало более ощутимым. Не очень-то хорошо он спрятался. Странно, обычно перспектива встречи со мной вдохновляет моих сограждан на куда большую прыть и изобретательность. Хотелось покончить с этим поскорее, я замерз как собака. Побродив еще с полчаса, я понял, что Карл уже совсем близко. В одном из домов двора, куда я свернул. Где-то достаточно высоко, этаже на седьмом-восьмом. Я внимательно оглядел окна, запрокинув голову. Второй подъезд или третий? Скорее второй. Да, точно. Вот окна гостиной и кухни нужной квартиры.

— Дядя, вам не холодно? — услышал я.

Рядом стоял мальчишка лет пяти и с удивлением рассматривал мои босые ноги. Его мать читала книгу на скамейке.

— А ты как думаешь, мелкий тролль? — огрызнулся я.

— Я думаю, что холодно, — простодушно ответил он.

— Умный мальчик. Твоя мама может тобой гордиться.

— Она гордится. Она всегда так говорит. Хотите мой шарф? — мальчуган попытался развязать шарф, но его руки в перчатках не справились с этой затеей.

Я присел так, чтобы мои глаза оказались на уровне глаз мелкого идиота.

— Слушай, пацан, я сейчас дам тебе очень важный совет.

— Дядя, а почему у вас глаза разные?

Я мысленно выругался. Дети вообще выше моего понимания, у нас в Леонтоподиуме их практически нет. Малец видит мое лицо с фигурными шрамами в виде жирафов, а все, что его интересует, — это почему у меня один глаз зеленый, а другой синий. Хотя меня это, честно говоря, тоже интересует.

— Жизнь полна загадок и тайн. Но на твоем месте я бы не отвлекался на мелочи. Ты внимательно меня слушаешь?

Мальчишка кивнул. Он настойчиво дергал узел своего шарфа, и тот начал потихоньку поддаваться.

— Так вот, — как можно внушительнее заговорил я, — если ты когда-нибудь еще раз заметишь кого-нибудь похожего на меня, не смей с ним даже заговаривать. Вообще сделай вид, что ничего не видишь.

— Ладно, — мальчишке удалось наконец развязать свой шарф, и он гордо протянул его мне, — вот, держите.

В моих руках оказался бело-синий кусок ткани. Ну что за день такой сегодня?! Я порылся в карманах. Готов поспорить, что отрезанные пальцы — это очень занятно, но даже я не настолько, и в прямом и в переносном смысле, отмороженный, чтобы отдавать их ребенку. Что-то укололо меня. Я достал из кармана головку чертополоха. Вечно эти репейники везде цепляются.

— Держи, — я прилепил репейник к воротнику куртки мальца. — Спасибо за шарф, я тронут.

— Ух ты! Никогда не видел таких красных чертополохов! — удивился мальчишка.

— И если тебе хоть чуть-чуть повезет в жизни, то больше и не увидишь, — заверил его я, — такой красный чертополох растет только в приграничье нашего города.

— Виталик, что ты там делаешь? — услышали мы женский голос. Женщина на лавочке наконец-то оторвалась от своей книги. — Быстро иди сюда!

Очнулась наконец. Если бы я захотел, то ее сын уже давно был бы Леонтоподиуме. Хотя, появись у меня такое желание, женщина все равно не смогла бы меня остановить, даже приковав сына к себе цепями.

— Иду, мам! — отозвался Виталик.

— Не ходи босиком, простудишься! — авторитетно заявил он мне, убегая.

Я с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться: моя улыбка из тех, что потом долго снятся в кошмарах. Быстрым шагом я направился к дому, и так кучу времени потерял.

Подъезд был заперт, пришлось сломать электронный замок. Я не доверяю лифтам, они напоминают гробы. Не то чтобы я очень боялся гробов, но принцесса Рида как-то заперла меня в одном на несколько дней, с тех пор я их недолюбливаю. Зато, поднимаясь по лестнице, я немного согрелся.

Вот оно. Квартира слева от лифта, дверь приоткрыта. Чувство приближающейся опасности переросло в твердую уверенность. Я замер и прислушался, не зная, что мне делать. Мои инстинкты подсказывали мне, что идти в квартиру опасно. При этом они же кричали, что возвращаться в Леонтоподиум без головы Карла — затея еще более рискованная. Мои тетушки меня, может быть, и не убьют, но, учитывая их фантазию, я наверняка об этом пожалею.

В квартире было тихо. Бились три сердца. Кто-то боялся, кто-то ждал с благодушным нетерпением, кто-то… прислушивался, как и я. По большому счету выбора у меня не было. Жаль, что из оружия у меня был только нож, и тот я прихватил по привычке. Я никак не ожидал, что при охоте на Карла мне вообще что-то может понадобиться.