114 баллов (СИ) - Васильева Алиса - Страница 1

Мои ладони давно вспотели, шея затекла от напряжения, затылок давило. Я старался не терять концентрацию и читать как можно быстрее, но от моих усилий, похоже, становилось только хуже. Смысл вопросов то и дело ускользал, и мне приходилось перечитывать их по нескольку раз. Я давно слышал за спиной шум вращающихся кресел, и это нервировало еще больше. Многие мои одноклассники уже закончили с Финальным тестом и теперь насмешливо осматривали неудачников вроде меня, все еще сражающихся с бесконечными вопросами.

Б или Д? Я наудачу ткнул в ответ Д, надеясь успеть ответить на еще хотя бы один вопрос. «Какой элемент является…» успел прочесть я, когда на экране появилась красная надпись: «Время тестирования закончилось».

Я прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, чувствуя, как по правому виску течет капля пота. Вот и все. Финальное тестирование — тот момент истины, который определяет судьбу каждого гражданина. В нашем мире твой коэффициент интеллекта решает все — где ты будешь жить, работать, даже с кем сможешь создать семью. Восемьдесят процентов граждан имеют коэффициент интеллекта от 70 до 114 баллов. Они составляют то, что в учебниках толерантно называют «доминирующий класс», и населяют сектор А.

Сектор А — это рабочие всех отраслей и мелкие служащие. В руководители, судьи, офицеры, учителя, журналисты и тому подобное жителям сектора А никогда не попасть. Это прерогатива граждан сектора Б, тех, кто сумел показать на Финальном тестировании результат в 115 баллов и выше.

Ну а если уж гражданин сумел набрать 150 баллов, ему даруется доступ в сектор В — обитель высшего руководства и ученых. Таких гениев меньше процента.

Нашему выпуску несказанно повезло, у нас их целых трое: Тео Фандбир, его двоюродная сестра Франческа и мой лучший друг — Фред Якубовский.

Конечно, Финальный тест не единственная шкала оценки, ему предшествуют еще два: на эмоционально-волевые и творческие характеристики. Сильная воля открывает в секторе А дорогу в мастера и бригадиры, в секторе Б — к высшим армейским и политическим позициям, в секторе С — к Сенату и Капитулу.

У меня с волей все хорошо, 45 из 50. Вторую часть теста, на эмоциональный интеллект, я проходить не стал. Этот коэффициент нужен тем, кто интересуется психологией или педагогикой. Не для меня, как, кстати, и искусство, а жаль. Шкала «Творчество» — это вообще реактивный лифт, но тут у меня полный пролет. А те, у кого по этой шкале высокие баллы, могут оказаться в секторах Б и В и с минимумом по интеллекту. Тем более что все театры, галереи и концертные залы находятся именно там. Считается, что сектору А хватает и кинотеатров со стадионами. Нет, конечно, Центр искусств есть и в секторе А, Сенат настаивает, что искусство должно быть доступно всем, но особой популярностью постановки и выставки не пользуются.

Доктрина справедлива, гуманна, эффективна и проверена временем.

И тем не менее мне очень страшно открывать глаза, и я так и сижу зажмурившись. Подсчет результатов занимает секунды, и я знаю, что моя судьба уже давно на мониторе. Я сотни раз проходил подготовительные тесты, и иллюзий по поводу своих способностей не испытываю. 115 баллов мне удалось набрать только дважды, и это можно считать случайностью. Финальный тест — идеальный инструмент нашей системы, он построен так, что все случайности исключены, его не обманешь.

За спиной уже слышны разговоры и смех. Все обсуждают свои результаты, поздравляют друг друга, шутят. Больше тянуть нельзя — сейчас кто-нибудь, скорее всего Фред, подойдет ко мне. Я открываю глаза.

«Поздравляю Вас! Вы завершили Финальное тестирование. Ваш результат — 114 баллов».

Чуда не произошло. Я собрал всю свою 45-балльную волю в кулак и, сконструировав на лице улыбку, крутанулся в кресле, чтобы быть лицом к классу.

Мой взгляд самовольно нашел Камилу. Я не хотел на нее смотреть, но мои глаза отказывались повиноваться моей вроде как железной воле. Плевать они хотели на 45 баллов. Камила улыбалась, разговаривая с Татьяной. Накручивала на палец кончик своей косы — она часто так делала, и мне этот жест почему-то дико нравился. Я попытался рассмотреть цифры на ее мониторе. То ли 126, то ли 128. Неважно. Мне в любом случае не допрыгнуть. Камила поймала мой взгляд и улыбнулась до того, как я поспешно отвел глаза.

Фреди, мой дружбан, продолжал сидеть в кресле, как и я, рассматривая одноклассников. Похоже, Финальное тестирование достало и его. Обычно невозмутимый, Фред нервно грыз ногти. С чего бы это? С его мозгами сектор В ему был гарантирован.

Я проследил за взглядом Фреда и понял, почему он до сих пор не вертелся у моего кресла. Фред был занят. Делал вид, что не смотрит на Франческу Фандбир, почти ежесекундно то исподтишка поглядывая на нее, то отводя глаза. Боже, как с таким коэффициентом интеллекта можно быть таким идиотом?

Первые признаки маниакальной влюбленности Фред начал проявлять примерно полгода назад. За этот незначительный срок он так и не решился заговорить с Франческой. Я никогда не понимал, что Фред в ней нашел, — Франческа была замкнутой, блеклой, плоской как доска и напрочь лишенной какого-либо шарма. Правда, ее 193 балла по шкале интеллекта и 47 по шкале воли открывали путь и к вершинам науки, и в Капитул с Сенатом, и, даже страшно подумать, в Триумвират, но к сексуальности это не имело никакого отношения. Вот и сейчас Франческа сидела спиной к классу, окружающие ее не интересовали.

В безразличии Франчески не было того презрения к приматам, которое так яростно демонстрировал ее кузен Тео, она скорее всегда была в своих мыслях. Не знаю, о чем она там размышляла, по ту сторону своего безразличия, может, задачки по химии решала или доказывала новые теоремы, но меня ее присутствие всегда напрягало. Хуже Франчески был только Тео. О его 167 баллах на тренировочных тестах знали все. Как и о планах заняться политикой. Члены его семьи присутствуют в Сенате, по-моему, с момента его образования, а если послушать Тео, так, вообще, еще и раньше. Тео был красив, красноречив и, несмотря на весь свой снобизм, а может, и благодаря ему, пользовался популярностью у девчонок. И был капитаном нашей школьной футбольной команды. Это несмотря на то, что лучшим игроком был я. Типа мне не хватает харизматичности, чтобы вести за собой команду, — что-то такое сформулировал наш тренер. Не могу сказать, что я завидую Тео, скорее просто недолюбливаю. Что ж, возможно, сегодня я вижу этого говнюка в последний раз.

— Ну что, господа гении и приматы, собираемся сегодня вечером в «Большом слоне»? — добродушно предложил Тео, вальяжно развалившись в своем кресле. — Гульнем за окончание этого славного учебного заведения?

Отовсюду послышались одобрительные возгласы. Тео встал и, все так же важно неся себя, подошел к сестре. Франческа обернулась к нему. Они тихо перекинулись парой фраз и направились к входу. Франческа была единственной в нашем классе, кого Тео уважал. Второй наш «гений», Фред, его уважением не пользовался.

Хотя у Фреда коэффициент интеллекта тоже был повыше, чем у Тео, Фреди был типичным ботаником. Его воля в районе 25 баллов делала его пригодным исключительно для науки, а Тео как-то заявил, что только интеллект, подкрепленный волей, может достичь истинных вершин.

Помнится, учитель Яцукава тогда моментально опроверг эту сентенцию, заявив, что Тео, в силу своего юного возраста, не понимает принципа эффективного распределения бремени ответственности, лежащего в основе нашего мировоззрения. Только полное принятие своей роли каждым гражданином дает обществу возможность эффективно существовать. Система распределяет каждого туда, где он принесет обществу максимальную пользу, и стоять у станка — это ничуть не меньшее достижение, чем руководить страной. Оценивается не твое положение в обществе, а то, насколько ты эффективен на своем месте. «Не понимать этого — глупость и юношеское позерство, оспаривать это — преступление», — грозно сверкал узкими глазами Яцукава.