Железный замок - де Камп Лайон Спрэг - Страница 6

• Предыдущая
• 6/44
• Следующая

— Владыки! Свет очей моих! Покой сердца моего! — засуетился Атлант. — Нет у вас никакой нужды в еще одной смерти, и знайте же, что лежит на ней заклятье, и никогда не случиться ей в моем замке, и более того — здесь благородные владыки мои и гости, собратья-чародеи, за жизнь которых отдал бы я жизнь собственную! Пойдемте же, сэры, позвольте показать мне вам ваши покои, кои хоть и ничто большее, чем тюфячки в уголке, но все же лучшее из того, что в силах предложить вам Карена. «Бери все, что есть у меня, говаривал Ходжа, — пусть это даже всего лишь половинка ячменной лепешки!»

Он кудахтал над ними, словно наседка. «Тюфячки в уголке» оказались покоями размером с учебные аудитории, сплошь увешанными изысканными шелками и меблированными инкрустированным деревом. Однако головки заклепок, которые выступали из железных панелей на стенах и потолке, делали их несколько похожими на интерьеры линкора.

Атлант понемногу успокоился.

— Сейчас принесут вам кофе и новые одеяния. Но только ради Аллаха, сэры волшебники, пусть голос дружбы отведет руку спора, и не гневайтесь вы на родственника друга вашего. Эх, милая молодость! — Он потер рукой глаза, и Ши с изумлением углядел поблескивающие на них капли самой настоящей влаги.

— Слава Кордовы! Иногда удивляет меня, почему турецкая баня благовонная не замерзнет в отчаянии от соперничества с такой красотой! Поверили ли бы вы когда-нибудь, что человек такой способен больше думать о крови, нежели о груди девичьей?

Он торопливо поклонился с полдюжины раз подряд и исчез.

— Черт возьми, Гарольд! — проговорил Полячек, с отвращением вертя в руках просторные хламиды. — Предполагается, что мы напялим эти ночные рубашки?

— А почему бы и нет? Угодил в Рим — лопай спагетти. И потом, если ты собираешься строить глазки местным красоткам, по крайней мере оденься по моде!

— По-моему... А этот старый колдун — классный парень. Слушай, а это что, шарф?

Ши подхватил длинную полосу красной материи.

— Я думаю, это твоя чалма, — отозвался он. — Это нужно обмотать вокруг головы где-то таким вот образом.

— Бу сделано, — откликнулся Полячек, с небывалой быстротой и бесшабашностью принявшись накладывать виток за витком.

Естественно, дело кончилось тем, что чалма раскрутилась и эдакой гирляндой повисла у него на шее, а следующая попытка завершилась ничуть не лучшим результатом. Ши отнесся к этой процедуре более вдумчиво и основательно, и хоть чалма и держалась у него на голове, но почему-то упорно заваливалась на ухо, а оставшимся длинным хвостом щекотала по подбородку.

Полячек захохотал и скорчил рожу.

— По-моему, надо вызывать портного или ждать, пока не принесут что-нибудь более похожее на шляпы.

Ши нахмурился.

— Послушай, Вотси, давай-ка потише, ладно? Здесь тебе придется поумерить свою прыть, если ты не хочешь, чтобы нам перерезали глотки.

Полячек выгнул бровь.

— Никак это Гарольд советует мне поумерить прыть? Да-а, женитьба здорово тебя изменила! Кстати о птичках — ты не в курсе, какие в этом притоне правила внутреннего распорядка? Я был бы не прочь поймать Атланта на слове и малость приударить за той танцоркой. Она сложена, как...

Дверь с лязгом распахнулась, и на пороге возник какой-то тип, чья волосатая, с висячими ушами башка носила прямо-таки пугающее сходство с головой собаки-ньюфаундленда.

Не успели они даже рта раскрыть, как он гавкнул: «Владыка Руджер!» и посторонился. Через порог перешагнул безупречный паладин и кавалер собственной персоной. Ши отметил, что двигался тот удивительно легко для столь крупного детины. Он вполне мог оказаться весьма опасным противником.

— О-о, привет, — холодно поприветствовал он незваного гостя.

А Полячек добавил:

— Знаете, сам-то я тут иностранец, но вы всегда входите в двери без стука?

— Владыка — он владыка и в собственных покоях, — молвил Руджер, словно фамилия его была Гогенцоллерн* [6]. — Донеслось до меня, о путник, что рыцарского ты рода, и могу я без греха и помех возжелать пролить твою кровь.

Поелику воин я великоопытный, и доблести не занимать мне, невелика утеха была бы, не посули я тебе уравнять наши шансы, а именно: выйду без доспехов я, а ты в доспехах на сечу, когда снимут колдуны заклятье с замка!

Будь при нем та шпага, что столь замечательно помогала ему в Царстве Фей, Ши, пожалуй, и отказался бы от такого гандикапа. Но вместо этого он поклонился:

— Благодарю. Очень мило с твоей стороны. Скажи — я правильно понял, что Атлант твой дядя?

— Иначе и быть не может, — Руджер деликатно прикрыл ладонью зевок. — Хотя скорей он вроде бабки, старой няньки одноглазой, коя не допускает здесь молодецких забав, что без воспитанья да манер обходятся. Да и это можно было бы обойти — нашелся бы только любитель боевой доблести, кто знал бы что-нибудь о наложении и снятии заклятий.

Ши заметил, что из-под маски равнодушия и скуки за ним внимательно и заинтересованно наблюдают, и начал догадываться о причинах визита здоровяка, хотя и не ожидал, что это свершится столь скоро.

— Так-так, — протянул он. — Слушай, что тут вообще происходит, а? Сэр Рид сказал, что Атланта что-то тревожит. Ждете нападения христианских рыцарей?

— Ха! Христианских рыцарей не боюсь я, пусть хоть все двенадцать паладинов скопом навалятся! — Он надул мускулы. — А вот с ифритами да чародеями не так все просто, и неуютно здесь всякому с той поры, как герцог Астольф увел у Атланта его гиппогрифа* [7].

Ши застыл, сверля Руджера взглядом.

— А что ты там такое говорил насчет рыжеволосой девушки?

Руджер, похоже, не уловил той откровенно деланной небрежности, с которой был задан этот вопрос.

— Нет благолепия помимо Аллаха! Случилось это лишь несколько дней тому назад, когда был с нами владыка Дардинель. Тогда Атлант и еще один колдун, друг твой, втайне сговорились великое чародейство учинить, с пламенем и стонами злых духов. Ничего такого не было, но вызвали они откуда-то издалека ту девицу — предвестницу беды, сложенную ладно, да в наряде не дамском, охотницу; и с волосами рыжими, что из всех примет беды — самая верная, а из бед, опасаюсь я, потеря гиппогрифа — лишь только начало. Встречал ли ты раньше предвестницу эту несчастий?

— Это моя жена, — признался Ши.

— Аллах велик! Ужели нет в краях твоих девиц, добро предвещающих, что пришлось тебе с такой-то сойтись? Нет сомненья, в богатом приданом дело было!

Не углубляясь в обсуждение этой темы. Ши очертя голову бросился дальше:

— Чего-нибудь слыхал о ней с тех пор, как она покинула замок?

— Донеслось до меня, что какой-то охотник видал, как шла она пешком по горам вместе с герцогом Астольфом — союз, от известия о коем страх подобно ночи опустился на сердце дядюшки моего, хоть как истолковать сие, не ведает он.

— Кто этот герцог Астольф, кстати?

— Да простит Аллах твое невежество! Один он из тех двенадцати, коих христиане (да будут они прокляты) зовут паладинами; и все ж таки доблестный он воин, лучшей утехой счел бы я возможность обменяться ударами с ним, хоть и пришел он с некоего острова далеко на севере, где студено так, что синеют лица людей, пусть даже и были бы они франками.

— Ты вот что скажи, Руджер, — встрял Полячек. — Если ты так не любишь христиан, то как же вышло, что у тебя христианское имя?

Безупречный паладин скорчил такую гримасу, что на миг Ши показалось, будто он сейчас врежет Вотси как следует, но Руджер тут же, хоть и не без некоторого усилия, взял себя в руки.

— Не ради утоленья любопытства твоего, что не более, чем бесцеремонность пса, коего мало стегали кнутом, — начал он, — но ради доброй воли рыцаря этого, обещавшего пожертвовать мне свою кровь, отвечу я.

Знай же, о невежа, что мы здесь, в Карене, слишком благородны по духу, чтобы было дело нам до княжеских распрей, а ищущи славы, не ищем, чьи стяги ее нам сулят — была б только жаркою битва, а имя при сече не суть!

• Предыдущая
• 6/44
• Следующая