Девушка для Привратника Смерти (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 45

Небо становилось выше и выше. Вот уже и следа не осталось от туч, и запах нарциссов отступил, растаяв в сверкающей свежести утра. В страну чудовищ пришел новый день.

Это было настолько правильно и честно, что Габриэль наконец-то вздохнул с облегчением и закрыл глаза.

Он умер, отчаянно стучало в висках у Эльзы, он умер, умер.

Прорыв захлопнулся неожиданно: вроде бы только что в небо бил столб яркого света, наполненный извивающимися существами настолько уродливого вида, что Эльза с трудом сдерживала тошноту — и вдруг ничего не стало. Послышался легкий хлопок — и синева исчезла вместе с наполнявшими ее демонами, оставив два человеческих тела на выжженной траве.

Габриэль лежал на спине, глядя в ночное небо, усыпанное крупными гроздьями созвездий. Эльза упала на колени рядом с ним, принялась хлопать по щекам, пытаясь привести его в чувство, но в широко раскрытых глазах Габриэля не было ничего, кроме таинственной синевы, словно в них отражалось чужое, недостижимое небо.

Где-то совсем рядом Магда обнимала брата, что-то негромко говорила ему на ухо — Эльза видела их и одновременно не видела. Огненный круг постепенно угасал, разбрасывая по ветру последние лепестки пламени, осенняя ночь вступала в свои права, и Эльза с невероятной отчетливой горечью понимала, что все закончилось.

Они больше не будут кормить оленей и запекать рыбу в тесте. Они больше никогда и ничего не смогут сделать. Все кончено.

Быстро расстегивая рубашку Габриэля, Эльза видела, как трясутся ее пальцы. К рукаву прилип лепесток нарцисса, удивительно свежий и какой-то неестественный среди осени — Эльза брезгливо отбросила его в сторону, словно отвратительное насекомое. Тело Габриэля было ледяным, и Эльза, опустив ладони ему на грудь, на мгновение испугалась, что не справится.

Наставница Шуази, которая учила Эльзу массажу, говорила: старые мастера знали способ возвращать мертвых к жизни. Нужно положить руки на грудь и несколько раз надавить, представляя, что через твои ладони идет сила, способная вернуть того, кто ушел.

Она говорила: в руках мастера скрыто величайшее могущество — но то, что больше и важнее, находится не в руках, а в сердце. И когда Эльза спросила, что же на самом деле важнее силы мастера, то наставница Шуази ответила: любовь, конечно. Это самое главное, это то, что нельзя недооценивать.

Эльза закрыла глаза. Представила, как по плечам проходит теплая волна и, наполняясь золотом, согревает руки и стекает к ладоням. Подумала, что если она выбрала Габриэля не сердцем, а разумом, то у нее вряд ли что-то получится — и прогнала эту мысль.

Чужое сердце, окованное толстым слоем льда, едва слышно стучало в глубине, под ее ладонями.

— Помнишь, как мы кормили оленей? — спросила Эльза, не чувствуя, что по ее щекам медленно сбегают слезы. — Тогда я думала, что мы просто пришли на пикник. А тут эти олени… Я никогда их не забуду.

Несколько мгновений она молчала, чувствуя, как золотое тепло вытекает из ее ладоней и проникает под холодную кожу Габриэля, растапливая сковавший его лед.

— Тогда я поняла, что люблю тебя.

Это признание породил не страх, не постоянное чувство опасности — оно сорвалось с губ Эльзы и упало в осеннюю ночь. И теперь, когда кругом была лишь тьма, в которой Габриэль стоял на краю жизни и готов был сорваться вниз, все наконец-то сложилось так, как и должно быть.

— Я тебя люблю, — прошептала Эльза. — Возвращайся.

Огонь, наполнявший ее руки, иссяк — Эльза отдала все, что могла отдать. Габриэль вздрогнул всем телом и вдруг резко сел и растерянно посмотрел по сторонам, словно никак не мог понять, где находится, и что с ним происходит.

— Эльза, — позвал он и, когда Эльза схватила его за руку, сказал: — Там было небо. Ты здесь?

— Да. Да, Габриэль, я здесь. Вы вернулись, все хорошо, — Эльза помогла Габриэлю подняться на ноги, и он, слепо глядя на угасающие огни круга, спросил:

— Который час?

— Четверть первого, — откликнулась Магда. Бен уже стоял с ней рядом, и что-то в его облике показалось Эльзе неправильным.

— Значит, мы там пробыли совсем недолго, — глухо откликнулся Габриэль и резко тряхнул головой, словно пытался сбросить с себя наваждение. Его рука дотронулась до плеча Эльзы, а потом Габриэль крепко прижал ее к себе и негромко сказал: — Неужели у нас получилось…

— Получилось, — всхлипнула Эльза. Колокольчик тревоги в ее груди молчал, словно ему вырвали язык — потому что ей больше нечего было бояться. Габриэль теперь не был Привратником Смерти, он оставил свою суть в мире духов. Но тогда…

Эльза поняла, что именно в облике Бена показалось ей неправильным. Она обернулась: Бен, удивительно спокойный и какой-то отстраненный, по-прежнему стоял рядом с сестрой, и Магда гладила его по седой голове с таким трепетом и горечью, что у Эльзы сжалось сердце.

— Значит, он стал Привратником Смерти… — негромко сказала Эльза. — Он забрал у тебя то, что тебе дал другой мир…

— Совершенно верно, — ответил Бен, и его лицо дрогнуло, словно он хотел улыбнуться, но не понимал, как это сделать. Прежде добрый и открытый, теперь его взгляд стал темным и усталым — Эльза будто заглянула в колодец с ледяной осенней водой.

А Габриэль вдруг рассмеялся — легко и очень свободно, наконец, обретя то, что утратил пятнадцать лет назад. И Бен, и Магда посмотрели на него с совершенно одинаковыми выражениями.

— Я научу вас вашей новой работе, Бен, — довольно сообщил Габриэль. — Нынешний королевский палач нашел преемника и уходит в отставку.

***

— Так зачем все-таки Магде понадобился еще один Привратник Смерти?

После входа в Прорыв прошло три дня, и за это время жизнь Габриэля изменилась окончательно. Иногда он ловил себя на том, что ему стало легче дышать.

Его величество, конечно, не обрадовался тому, что племянник уходит в отставку, а место королевского палача займет новый Привратник Смерти. Король бродил по кабинету, повторяя, что это неслыханно, что раньше такого не бывало, в общем, говорил вполне предсказуемые вещи, которые Габриэль готов был услышать.

— Я подготовлю нового палача, ваше величество, — произнес он со всем возможным почтением, когда государь все-таки сделал паузу. — Господин ауф Перес был избран Смертью очень давно, однако его самопожертвование и желание спасти сестру в определенном смысле отодвинуло его становление в качестве Привратника. Сейчас мы просто завершили то, что было начато много лет назад.

Некоторое время король угрюмо смотрел то на Габриэля, то на Бена, а затем произнес:

— Дьявольщина, я действительно не знаю, что мне сейчас делать.

— Дать мне свободу, ваше величество, — улыбнулся Габриэль. — И пересмотреть Уложение о наказаниях. Все-таки наш мир не должен жить по законам прошлых веков.

Глаза короля неприятно сверкнули.

— Это говорит палач?

Габриэль снова улыбнулся.

— Просто палач знает об этом лучше всех, ваше величество, — сказал он.

Потом они с Беном пришли в Красные комнаты, и теперь их привычная тишина и спокойствие показались Габриэлю чужеродными — он словно бы впервые увидел это место глазами тех, кто входил сюда под конвоем. А вот Бен не чувствовал ни малейшего неудобства — он словно вернулся домой, и Габриэль понял, что Смерть ведет нового Привратника так, как считает нужным.

— Все-таки два Привратника Смерти в одной семье — это многовато, как по мне, — заметил Габриэль, неторопливо собирая свои акварели. Им теперь самое место в мусорном ящике. Бен опустился в одно из кресел и, с любопытством рассматривая металлические завитушки на каминной решетке, ответил:

— Странный у тебя подход. Ты, похоже, не допускаешь, что люди могут желать добра другим. Просто так, не из выгоды.

Габриэль обернулся к Бену, высоко заломив левую бровь: он и правда был удивлен.

— И в чем добро? — поинтересовался он. Бен улыбнулся.

— В том, что моя сестра творит чудеса и исцеляет больных. А со временем мы вообще закроем Смерти дорогу. Мир изменится, ему не понадобятся палачи. Ты и сам это понимаешь.