1972 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 41

Так. Они идут. Как уравновесить шансы? Могу ли я укрыться так, чтобы меня не увидели сразу? Куртка темная. Долой ее! Свитер серый, можно сказать белый – «а-ля Хемингуэй». В снегу его не сразу разглядишь. Брюки… обычные брюки, серые. В тон свитеру! Хорошо. Шапки нет темные волосы прикрыть, тут ничего не поделаешь, но я уже почти в маскхалате. И это здорово!

Теперь выбрать позицию. Так, вон то дерево – оно толстое, и от него уход к другому дереву, рядом валяется здоровенное буреломное бревно. Толку скорее всего от него будет маловато – гнилушки мягкие и пулю не держат, но от глаз если что укроет. Стрелять в спину, когда пройдут – наискосок и в спину.

Все, позицию занял. Теперь проверить пистолет. Есть! Все в порядке – патрон в патроннике, Пабло, дружище, спасибо. Ты всегда держал оружие в порядке. Магазины полны, и еще пачка патрон. Повоюем! Только стрелять не как в дебильных фильмах – на звук, наугад. Только наверняка. По видимой мишени.

У них фонари, вот и славненько. Их глаза не привыкли к темноте, а я уже присмотрелся. Как таковой и темноты-то нет – луна сияет.

Идут, идут! Рукоять холодит ладонь, снег подо мной тает и свитер становится влажным. Но мне не холодно. Меня бьет нервная дрожь и мне не холодно. Вот они… идут, смеются, гортанно болтают. Черные. Это – черные. Афроамериканцы, как их будут называть. Идут спокойно, ничего не боятся! Раздолбаи. Ни по сторонам не смотрят, ни назад – я бы лично отправил бойцов проверить в овраге, двое шли бы понизу. Остальные цепью – часть смотрит на противоположный край оврага, часть – на лес. А лучше всего разделить на три группы – одна по дну, две по краям, и тогда никуда не деться. Идиоты! Это вам не по улицам шастать, трясти никелированным стволом перед лохами!

Вон тот, в центре толпы, их главный. Чую – это он. Как у обезьян – самый крупный самец. Он на что-то показывает, тыча рукой в овраг, командует – нашли место, где я вылез? Да вроде не дошли еще. Прошли мимо меня буквально в пяти шагах и не заметили. Я умею маскироваться и в снегу. Меня учили. На голову – снега, на себя – снега, и замри. Глаз реагирует на движение, такая уж у животного мира практика. Как и у людей, которые по сути своей тоже животные – только разумные. Впрочем – а что такое разум? Умение смотреть дурацкие телешоу – это разум?

Опять в голову всякая чушь лезет. Защитная реакция организма на стресс?

Один выстрел – один труп, как сказал снайпер из одного старого фильма. И правильно сказал. Патронов едва хватит, чтобы перестрелять всех. Семь патронов в магазине, один в патроннике, итого – восемь. Вначале загоняешь в патронник, потом добиваешь один патрон в магазин.

Гортанно переговариваются, хохочут. Фонари направлены в сторону оврага, головы повернуты туда же. Из-за болтовни, смеха, ничего не слышат позади и сбоку себя. А там – я.

Встаю на одно колено, выцеливаю здоровяка с автоматом, мягко жму на спуск. И тут же направляю ствол пистолета на другого автоматчика. На третьего. На его соседа. На соседа соседа. Выстрелы следуют с такой скоростью, что кажется – это автоматная очередь. Как в смешных голливудских боевиках-вестернах. Вот только там все лишь режиссерская выдумка, а здесь – хороший, отлаженный самовзводный пистолет, и нет необходимости бить ладонью по курку, чтобы его взвести.

Не зря я тренировался. Не зря проводил в тире минимум по часу каждый день. Не зря стрелял по мишеням каждый день – без выходных и праздников. Каждая пуля пришлась в цель. Я не стрелял в голову – это просто глупо. Можно же ведь и промазать! Куда как надежнее послать пулю сорок пятого калибра в широкую, накачанную тюремными штангами грудь (тоже миф, кстати, не такие уж они в этих тюрьмах и «качки». Голливудский штамп). Сорок пятый обладает не просто великолепным останавливающим действием – пуля этого калибра бьет с такой силой, что невозможно устоять на ногах. Болевой шок, сломанные кости, размозженные тяжеленной пулей мышцы, фонтаны крови – и никаких тебе мыслей поднять автомат и пустить очередь в неизвестно откуда взявшегося белого демона. И тут главное – не дать опомниться!

Восемь пуль вылетели секунды за полторы, не больше. Вскакиваю, бегу к противникам, застывшим в ужасе и недоумении, и только сейчас начавшим поворачиваться в мою сторону. На ходу выщелкиваю пустой магазин, нажав на кнопку – у рукояти, у скобы, толкаю в рукоятку полный магазин, который держал в руке, снимаю затвор с задержки, и… бах-бах-бах…

Я в центре толпы. Стрелять в меня – можно попасть в своих. Я верчусь вокруг своей оси, паля по любому, кто движется, кто представляет непосредственную опасность, а потом уже по остальным – в том числе и тем, кто пытается сбежать, спрятаться за деревьями от убийственного огня. На таком расстоянии я не промахиваюсь, тем более из знакомого, пристрелянного, приросшего к ладони ствола.

Запах сгоревшего пороха, запах крови, арбузный запах лесного снега. Дежавю. Было, все это было! И вот – снова.

Они еще живы. Не все, но частью живы. Шевелятся, стонут. Человек живучее существо, его не так просто убить. Обхожу площадку, подбираю выпавшие из рук бандитов стволы, отбрасываю в сторону. Потом шарю в одежде «двухсотых» и «трехсотых»– нахожу еще несколько стволов и ножи разных видов – от простой выкидухи, до нечто подобного тому ножу, который я видел в кино про Данди-Крокодила. Пижонский такой нож, «пацанский». Им только дрова рубить. Да и то хреновато.

Меня трясет. Адреналиновый отходняк, а кроме того – я весь промок, и морозный рождественский ветерок превращает мою рубаху в ледяной панцирь. Эдак и заболеть можно!

Сбрасываю рубаху, майку, растираю тело, потом вылущиваю из красного пуховика с дырой на груди одного из мертвецов. Ему пуховик уже ни к чему. Ну да, куртка вся в крови, да ну и какая разница? Да хоть в дерьме! Сейчас не до таких нюансов. Стягиваю с головы другого вязаную шапку. Хорошо! Теперь можно жить!

Обхожу тела, выбирая нужный мне «организм». Один вроде как поживее других, уже отошел от болевого шока. Начал соображать. Я ему попал в грудь ближе в правому плечу – не очень хороший выстрел, даже можно сказать почти промах, но не надо забывать – я палил как из пулемета! И если бы не моя долгая практика, если бы не тренировки – все было бы гораздо печальнее.

– Эй, бро, ты чего! – лепечет раненый – В больницу мне надо, бро! Ты чего стрелять начал! Мы же тебя не трогали! Мы тебе помочь хотели!

Да что же он такое несет, этот козлина?! Ах ты ж тварь безмозглая – помочь он хотел! На тот свет отправиться – помочь?

– Мы увидели, что вы в аварию попали, помогать пошли! А ты стрелять начал!

– Сейчас я буду задавать вопросы, а ты станешь отвечать – бесцветно и негромко сказал я – Если ответишь не соврав, я не буду тебя мучить. Ты умрешь быстро и не больно. Если не ответишь – тебе будет очень плохо. И ни одного лишнего движения, ни одного лишнего слова. Ты понял меня?

– Бро, ну ты чего, бро?! – заканючил бандит, и тогда я поднял с земли тот самый нож «а-ля Данди-Крокодил» и замахнувшись метнул его в моего собеседника. Нож пробил икроножную мышцу, пригвоздив ее к земле.

– Ааааа! – взвыл бандюган – Ты чего?! В больничку! Мне в больничку!

– Кто вы, кто вас послал, и почему вы напали на нашу машину? Быстро! Иначе будет еще хуже!

То ли он был совсем тупым, то ли просто крепкий парень с повышенным порогом болевой чувствительности, но только мне пришлось отрезать ему ухо и сломать три пальца на руке, прежде чем он начал говорить. В принципе, я уже знал – кто на меня напал до того, как это рассказал мне «язык». Но интересовало меня не это. Интересовало – где базируется банда, сколько в ней человек, и здесь ли находится тот, что послал за мной группу. И нет ли такой же группы где-нибудь поблизости от моего поместья.

Групп больше не было, пославшего киллеров тут тоже не было, местонахождение базы я узнал. Потому взял из кучи оружие старый добрый АК калибра 7.62 (не люблю я эти американские винтовки!), и прошелся одиночными выстрелами по всем, кто тут валялся. Не знаю, как отреагирует на это американский закон, но мне совсем ни к чему оставлять за спиной живых бандитов, которые могут выстрелить в спину.