1972 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 32

Только вот где в Штатах взять машинистку печатающую на русском языке, да еще чтобы по ходу дела редактировала. Утопия, ей-ей. Ниночка умеет печатать, но печатает чуть ли не медленнее меня. А если будет еще и править… Нет, придется работать так, как уже работаю.

Ежедневные тренировки, да еще и с такими без преувеличения великими мастерами как ни странно работе не мешали. Скорее – наоборот. Физические упражнения помогают в умственной работе, я уверен в этом. Активизируют работу мозга.

Вспоминаю «ментовские» сериалы – как главный герой мастерски расправляется со злодеями, любо-дорого смотреть! Падают, как кегли супостаты, только ноги мелькают. И самое интересное – герой никогда и нигде не тренируется. А зачем ему? Он и так – «бывший десантник», «бывший спецназовец», бывший… в общем – был героем всех побивающим, и нет никому дела, что после этого прошло уже лет десять. Или двадцать. И это притом, что стоит хотя бы на месяц бросить посещать спортзал – падают показатели, набирается жирок, уходят мышцы. Организм человека хитрая скотина – если ты не упражняешь свои мышцы, так зачем они организму? Зачем их кормить, тратить ресурсы? Мышцы надо убирать. Съесть их! И набрать жира – жир, это стратегический запас. Вдруг жизнь так переменится, что снова понадобятся мышцы? И чем их тогда кормить? Вот жир и пригодится! А еще – ведь у людей бывают голодные дни и даже годы – это вбито в мозг с самого рождения, это в генах гомо сапиенса. Потому – запасайся на «черный день»! Жри и жирей!

Сейчас я в отличной форме – как тогда, когда из меня делали «бойца невидимого фронта» со специализацией «снайпер». И было так: снайпер ты, или не снайпер, но обязан делать то же самое, что и все остальные. Кто там у пиндосов крутые? «Морские котики»? Тюлени они, а не котики против наших бойцов. Уверен. Боятся они нас, и не зря боятся.

Тренировались и наши девчонки – вполне успешно. С начала тренировок они очень сильно прогрессировали. Сейчас я был уверен, что ни один обычный, не особо тренированный мужчина весом даже в два раза больше каждой из них не смог бы их одолеть в рукопашном поединке. Быстрые, верткие, сильные – не завидую тому, что попытается на них напасть. Ежедневные тренировки вместе со мной и мастерами рукопашного боя сделали из них на самом деле умелых бойцов, не каких-то там киношных балерунов.

Кстати, на этих тренировках отрабатывали и те сцены, которые будут сняты в нашем фильме. И думаю, это будет очень, очень красиво! Ниночка с мечом в руках просто великолепна! Сам Сигал сказал, что Нина легко учится и у нее превосходное чувство равновесия и дистанции. Сцены ее дуэли с женщинами ардов, другие боевые сцены будут великолепны.

Вот так незаметно я и дотащился я до 16 ноября, дня моего рождения. Так у меня в паспорте стояло – 16 ноября. Когда делали паспорт после психбольницы, я изобразил, что не знаю даты моего рождения и назвал вроде как «случайное» число. Но на самом деле самое что ни на есть настоящее. Да, я родился 16 ноября.

Праздновать день рождения не хотелось. Честно сказать, после сорока лет дни рождения становятся уже не веселыми праздниками, а чем-то вроде венков, что вешают на придорожных столбах. Как сказано в песне ранее мной любимого «ДДТ»: «На дорожных столбах венки – как маяки прожитых лет». К пятидесяти годам это начинаешь чувствовать особенно остро.

Почему «ранее любимого» ДДТ? Просто потому, что писатели, музыканты, артисты и актеры, вся эта творческая «интеллигенция» иногда вдруг едет своей не такой уж и мудрой крышей. «Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша». Ну вот к примеру – слушал, я слушал Гребенщикова с его «Аквариумом», сильно уважал и все такое прочее. Он заматерел на народной любви, «приподнялся», насосался денег, стал эдаким бронзовым статуем… и «поехал крышей». Стал вещать о всехней любви ко всем без исключения, и на фоне своего вещания поехал в Одессу и начал обниматься с Саакашвили, махровым русофобом и вообще редкостной тварью, которой нормальный человек не то что руки не подаст – он просто обязан ему плюнуть в морду. Или врезать в оную.

Или вот тот же самый Шевчук. Вроде все нормально с ним было, пока он про Петербург писал песни, про осень и все такое прочее. Но решил удариться в политику, вдруг поддержал майданутых, и пошло-поехало… спятил, в общем музыкант. Хороший был музыкант – раньше.

Я не раз слышал, как некоторые говорили о том, что надо вроде как разделять творчество человека и самого этого человека. Чушь собачья! Это такая чушь, что просто в голове не укладывается – ну как можно разделить того же поэта-песенника, или писателя с его творчеством?! Этот самый песенник сочиняет песни, которые идут во вред моей стране, моей родине. Пользуется своей популярностью, чтобы обгадить мою страну. То же самое и писатель – как можно отделить Акунина, он же Чхартишвили, отделить от его сочинений? Каждый из них вкладывает произведение частичку самого себя, своих мировоззрений, своих политических взглядов. Он пропагандирует свои взгляды всеми возможными способами, и что, я должен забыть о его взглядах? О его ненависти к к моему народу, ко мне?

Если утрировать, чтобы было понятно и тем, кто не совсем все понимает – вот есть некий человек. Немного не в себе человек – любит он наделать кучу на лестничной площадке, а потом этим самым дерьмом ее обмазать. Картинку нарисовать. Творчество, так сказать. Человек он хороший – творчество только его нам не нравится. Воняет! И как мы должны отделять этого человека от его «творчества»?

Я стер все записи Гребенщикова, что у меня были. Даже те, которые мог переслушивать много раз – «Поезд в огне», «В саду», «Темная ночь». Теперь я его просто не переношу – за то, что он убил эти песни. За то, что это ОН их пел. Опоганил.

То же самое о Шевчуке. Убил он настоящего Шевчука. Та тварь, что заняла место НАШЕГО Шевчука – Чужой. И пусть он потом каялся, говорил, что неправильно все понял, и его неправильно поняли, ошибался – а уже поздно. Поезд ушел. Чужой ты, Шевчук. Гад ты.

День рождения мне все-таки пришлось устроить. Страус, Сьюзен, Рон Говард, Стив Мартин. Ну и мы с Ниночкой. Пабло и Лаура сидеть с нами за одним столом отказались, сказали, что это было бы не очень правильно. И что они потом отдельно со мной отпразднуют – всей семьей.

Вообще-то это было правильно. Страус – потомственный аристократ, и глупо сажать прислугу с ним за один стол. Это для меня Лаура и Пабло если и не члены семьи, то друзьями я их могу назвать точно. Конечно, я мог бы настоять, усадить их за наш стол, но… ребята чувствовали бы себя не в своей тарелке. Так что настаивать не стал.

Кстати – Стив тоже отказался сидеть за столом вместе со Страусом, объяснив это тем, что если его друг Пабло не сидит за столом, то и он тоже не сядет. Так и пришлось – шестнадцатого праздновать одной компанией, семнадцатого – другой.

В принципе – неплохо посидели и во вторник, со Страусом, и в среду – близкой компашкой. Со Страусом – можно сказать деловая встреча – он мне рассказал, как идут дела с продажей моих книг (проблем не было никаких, зеленые бумажки водопадом лились в наши карманы), ну а с друзьями – было просто весело.

Страус подарил мне золотой знак совершенно фантазийной формы – с рубинами и изумрудами. Эдакий крест с рубином в центре, и с цифрами по его лучам: 1000000. Как он пояснил, это должно было означать то, что мои тиражи уже перевалили за один миллион экземпляров изданных книг. Что издательство решило таким образом отметить самого тиражного автора в истории их издательства.

Носить этот знак я не собирался, на стену вешать, как это делают музыканты со своими регалиями – тоже, но вообще-то мне было приятно. Почему бы и нет? Пусть будет… на память!

Сьюзен подарила меч. Да, да – самый настоящий меч! Здоровенную железяку с меня ростом – рыцарский меч! То ли реплика, то ли настоящий рыцарский – я так и не понял. Сьюзен утверждала, что настоящий, но верить ей совершенно не стоило. Она всегда любила если не приврать, то преувеличить – точно. Писательница, однако! Но так-то меч мне понравился, я вообще всегда испытывал тягу к холодному оружию. Видимо сказывались казацкие корни. Шашка, карабин – это мое, это мне по душе.